к чему приведут санкции?

Явно усиливается ориентация российской экономики на страны АТР и в первую очередь на Китай, с которым недавно, во время визита В.Путина в Шанхай, были подписаны новые масштабные соглашения. Эта переориентация совпадает по времени с разработкой новых проектов социально-экономического развития Дальнего Востока и созданием управленческой модели, в которой ключевые позиции занимают Министерство по развитию Дальнего Востока и курирующий его вице-премьер Ю.Трутнев. В то же время очевидно, что ни легкой, ни полной переориентации России на Восток быть не может, и режим санкций все равно так или иначе повлияет на дальневосточную ситуацию, не забывая хотя бы про тот простой геополитический факт, что США и Канада также являются странами АТР. Многие дальневосточные проекты до сих пор опирались именно на европейские и североамериканские инвестиции, и их судьба в связи с режимом санкций может оказаться в подвешенном состоянии.

Прежде всего, необходимо вспомнить, как на российском Дальнем Востоке появился «Запад», т.е. бизнес западного происхождения. После развала СССР Россия активно демонстрировала готовность к привлечению западных компаний для освоения своих новых сырьевых ресурсов. Со своей стороны западный бизнес, нуждаясь в новых «площадках», охотно интересовался российскими проектами и условиями их реализации. Одним из ключевых проектов оказался на том этапе и остается до настоящего времени сахалинский шельф. При этом Россия поначалу была согласна на использование не очень приятного для нее механизма соглашений о разделе продукции (СРП), который чаще всего используется в странах «третьего мира» и представляет собой по сути колониальную практику выкачивания ресурсов. Примечательно, что согласование интересов российской стороны и западных контрагентов затягивалось на многие годы, за которые часть иностранных компаний окончательно отказалась от работы на Сахалине. Собственно активная реализация проектов началась сравнительно недавно.

Другой относительно открытой и интересной для западного капитала отраслью дальневосточной экономики оказалась золотодобыча. Здесь Россия была готова привлекать инвесторов для освоения тех или иных многочисленных неразрабатываемых месторождений, и сама отрасль характеризуется огромной фрагментацией с множеством месторождений и игроков, а также сильными позициями западных стран и компаний. Но не столь большая окупаемость проектов, тяжелые условия разработки месторождений приводили к большой «текучке», когда западные компании приходили и уходили, брали под контроль месторождения и затем отказывались от них. Стабильного, поступательного процесса освоения российских золоторудных месторождений западными компаниями не получилось.

С американской стороны наиболее важным игроком на Дальнем Востоке является такой гигант мирового масштаба, как компания ExxonMobil. Вместе с «Роснефтью» она фактически управляет проектом «Сахалин-1», где американцам принадлежат 30%, а «Роснефти» - 20% (еще 30% контролирует японская компания SODECO, 20% - индийская ONGC). Проект «Сахалин-1» считается самым крупным нефтегазовым проектом в России по объему иностранных инвестиций. СРП по нему было подписано в далеком 1996-м году, но реальная работа началась значительно позже. Тем не менее, проект уже работает в полную силу и имеет неплохие, хотя и в силу ряда причин (не связанных с санкциями) неоднозначные перспективы. Как заявляет на своем официальном сайте Exxon Mobil, этот проект дал в российскую бюджетную систему 3,8 миллиардов долларов, в т.ч. 1,3 миллиарда долларов – в бюджет Сахалинской области. Помимо экспорта нефти «Сахалин-1» обеспечивает газификацию Хабаровского края, направляя природный газ в трубопровод, протянутый с Сахалина до Приморья.

Кроме того, американцы ведут достаточно активную работу по финансированию инфраструктурных и социальных проектов на Сахалине и в Хабаровском крае. Так, по их данным, вложения в инфраструктуру составили более 220 миллионов долларов. Недавно было подтверждено сотрудничество с Сахалинским государственным университетом, и это только один из ряда социально значимых проектов компании.

Сейчас «Сахалин-1» - это самый крупный нефтяной проект Сахалина и второй по величине газовый проект. Проблемы и перспективы этого проекта связаны с дальнейшим его расширением, которое может быть осложнено в связи с санкциями и неуверенной позицией американской стороны. В мае появлялись сообщения о возможной продаже Exxon Mobil своей доли в проекте, но затем они были опровергнуты, в т.ч. самим И.Сечиным, который, очевидно, не заинтересован в таком повороте событий. Тем временем введенные ранее в эксплуатацию месторождения Чайво и Одопту уже достигли пиковых показателей добычи. После 2008-09 гг. отмечалось некоторое снижение добычи нефти и газа (в 2013 г. было добыто 7 миллионов тонн нефти и 9,9 миллиардов кубометров газа).

Еще один интерес Exxon Mobil к работе в России и сотрудничеству с «Роснефтью» возник по мере реализации соглашения о стратегическом сотрудничестве сторон, подписанного в 2011 году. В феврале 2013 г. появился новый проект – две компании намерены участвовать в разведке семи арктических участков, три из которых расположены на шельфе Чукотского моря, - Северо-Врангелевский-1, Северо-Врангелевский-2 и Южно-Чукотский.

В меняющихся условиях актуальным становится вопрос о том, насколько Exxon Mobil заинтересован в работе в России. По оценкам экспертов, доля добываемых в России нефти и газа, с учетом доли Exxon Mobil в проектах, составляет менее 3% от всей ее нефтегазовой добычи. Очевидно, что у компании есть множество проектов в самых разных странах мира. Арктические участки в этой связи становятся самыми проблемными, поскольку они толком даже не разведаны, и могут остаться без инвестиций. Пожалуй, критическое значение сейчас имеет перспектива «Дальневосточного СПГ», поскольку именно работа на рынке сжиженного природного газа привлекает сейчас ведущие мировые компании. Но здесь как раз проект «Сахалин-1» является уязвимым. Выработать же существующие месторождения и продать их нефть на экспорт можно, однако, это не столь большие объемы (с возможным ростом за счет Аркутун-Даги и все-таки снижением в долгосрочной перспективе). В этой связи не исключено, что вопрос о выходе американцев из проекта, учитывая не только геополитические, но и финансово-экономические проблемы, будет подниматься еще не раз.

Для новых шельфовых проектов «Роснефть» тем временем нашла еще одного европейского партнера - в лице норвежской компании Statoil. Важно отметить, что эта компания является государственной, а значит, сильно зависит от позиции норвежского правительства. Норвежцы получили по 33,33% в совершенно новых шельфовых проектах, которые расположены в Охотском море, но ближе к берегам Магаданской области. Это – Магадан-1, Кашеваровский и Лисянский участки. За этими участками – важная перспектива расширения шельфовой добычи нефти, а также более интенсивного развития Магаданской области, как их береговой базы. Однако до начала добычи здесь еще очень далеко, необходимо заниматься геологоразведкой, а в случае положительного решения по добыче – обустройством инфраструктуры. С этой точки зрения Магадан, конечно, гораздо труднее и дороже Сахалина, который западные партнеры называют одним из самых сложных проектов в мире и даже считают его «арктическим». Statoil имеет интерес к России, но постепенно превращается в глобального игрока, открывает для себя все новые страны, и Россия не является его единственным приоритетом. Как любая западная компания, он может переключиться на латиноамериканские, африканские и любые другие проекты, да и в родной Норвегии компания еще далеко не все освоила.

В более спокойном положении находится тем временем проект «Сахалин-2», где главным западным игроком является англо-голландская компания Royal Dutch Shell (проект включает Пильтун-Астохское и Лунское месторождения, а также завод по производству сжиженного природного газа). СРП по этому проекту было заключено самым первым, еще в 1994 г., а первую нефть добыли в 1999 г. С тех пор оператор проекта, компания Sakhalin Energy является одним из главных игроков сахалинского ТЭКа. Но в структуре контроля над проектом произошли важные изменения, когда «Сахалин-2» попал под административный прессинг, и затем с 2007 г. место контролирующего акционера занял «Газпром». Доля Shell сократилась до 27,5% минус одной акции, но, несмотря на эту очевидную неприятность, компания осталась заинтересованным игроком (менее крупными акционерами являются японские группы Mitsui и Mitsubishi). Долгосрочная перспектива проекта возникла за счет запуска первого в России завода по производству СПГ, который начал работать с 2009 году. В 2013 г. завод произвел 10,8 миллионов тонн СПГ, и его доля на мировом рынке оценивается в 4,5% (главным рынком сбыта является Япония, значительная часть СПГ идет также в Южную Корею). Кроме того, в рамках проекта «Сахалин-2» в том же 2013 г. произвели 5,4 миллионов тонн нефти, а также, помимо сжижения газа, часть его была отправлена для газификации Сахалинской области и Приморского края.

В последние месяцы кризиса российско-западных отношений Shell демонстрирует активный интерес к работе в России. В апреле прошла встреча главного исполнительного директора компании Бена ван Бердена с В.Путиным, что говорит само за себя. Главный интерес Shell определяется перспективой расширения производства СПГ. В феврале Бен ван Берден и А.Миллер подписали дорожную карту, которая предполагает разработку документации по предварительному проектированию третьей технологической линии по производству СПГ, еще на 5 миллионов тонн в год. Фактически В.Путин поддержал планы компании на встрече с руководством Shell, что, с другой стороны, поставило в сложное положение «Роснефть» и Exxon Mobil. Конечно, с уже имеющимся опытом Sakhalin Energy проще доказывать целесообразность своих проектов, чем она успешно пользуется. Российскую сторону в проекте представляет «Газпром», у которого есть свои традиционные трения с европейскими партнерами, но который не подпадает под санкции ни на корпоративном, ни на персональном уровне.

В то же время, если проект «Сахалин-2» уже набрал и силу, и инерцию, то для новых проектов поиск западных партнеров становится еще более затруднительным. Без всяких санкций, например, «Газпром» был вынужден самостоятельно начинать работу на проекте «Сахалин-3», запустив Киринское месторождение в 2013 году. В 1993 г. конкурс на заключение СРП по «Сахалину-3» выигрывал американский консорциум в составе Exxon, Mobil (тогда еще не объединившихся в одну компанию) и Texaco, но тот проект сорвался, и освоение «Сахалина-3» затянулось на долгие годы.

В связи с санкциями трудности могут возникнуть и на Чукотке, где важные позиции в золотодобыче занимает канадская компания Kinross Gold. Для России сейчас эта компания – главный канадский инвестор и одновременно – главный иностранный инвестор в области золотодобычи.

Приход Kinross Gold на Чукотку позволил в 2008 г. резко увеличить объемы добычи в этом регионе в связи с запуском месторождения Купол. С 2013 г. началась добыча на месторождении Двойное. Таким образом, канадцы сейчас эксплуатируют два из пяти разрабатываемых на Чукотке месторождений рудного золота. Интерес к России у них достаточно велик, что показывают частые контакты сторон, включая недавние переговоры с властями Чукотки и оптимистическое выступление исполнительного директора компании П.Роллинсона на недавнем международном экономическом форуме в Санкт-Петербурге. При этом канадское правительство занимает жесткую позицию в отношении России, что ставит Kinross Gold в затруднительное положение, но не отменяет пока ее планов.

Стоит также напомнить, что в Россию периодически приходили и другие западные золотодобывающие компании, но их интерес быстро угасал. В сущности, Kinross Gold осталась последней, которая пока активно занимается нашей страной.

Впрочем, в связи с санкциями западные правительства могут оказывать давление и на компании российского происхождения, которые зарегистрированы за рубежом и занимаются добычей драгоценных металлов. В частности, в Великобритании базируется компания Petropavlovsk, которая активно работает в Амурской области, являясь там одним из главных экономических игроков и инвесторов. Сейчас компания диверсифицирует свою деятельность и, помимо золота, начинает заниматься железной рудой, реализуя проект Кимкано-Сутарского ГОКа в Еврейской АО. В относящихся к территории Великобританиях офшорах – на острове Джерси зарегистрированы крупнейшие золото- и серебродобывающие компании России – Polyus Gold и «Полиметалл», с которыми связаны, например, перспективы экономического роста Магаданской области. В Нидерландах формально базируется компания Nordgold, возникшая на основе золотодобывающих активов «Северстали» и имеющая, кстати, международный характер, владея активами в различных странах.

Персональные санкции против российских бизнесменов и их компаний не оказывают, однако, столь сильного влияния на экономическую ситуацию на Дальнем Востоке. Под санкции попали Г.Тимченко лично и его компания «Сахатранс», основной актив которой расположен в Хабаровском крае. Это – строящийся угольный терминал в районе Ванино, который планируется завершить в 2016 году. Предполагается, что его мощность составит 10 миллионов тонн в год с перспективой увеличения до 27 миллионов тонн. В частности, он может быть использован для экспорта угля, производимого в Якутии компанией «Колмар», также подконтрольной Г.Тимченко. Санкции, впрочем, не повлияют на достройку порта, а экспортировать уголь планируется явно не на Запад. Поэтому данная проблема является вполне преодолимой. Других примеров попадания в санкционные списки компаний, специализирующихся на Дальнем Востоке, и вовсе нет.

В любом случае можно ожидать роста активности азиатских партнеров России, особенно китайских, которые готовы занять освободившиеся ниши. О смене приоритетов явно свидетельствует поведение Г.Тимченко, который не просто стал сопредседателем российско-китайского делового совета с российской стороны. В мае его компания заключила соглашение с китайской компанией China Harbour Engineering Co., результатом которого станет включение «Колмара» и «Сахатранса» в совместное российско-китайское предприятие. Таким образом, подпадающий под санкции бизнес Г.Тимченко и не будет работать с Западом, целиком переключившись на Китай. «Роснефть», впрочем, при всей растущей важности поставок нефти в Китай, гораздо плотнее вовлечена в российско-западные отношения, и их нормализация имеет для нее большое значение. Можно также ожидать, что ориентация дальневосточных проектов на восточноазиатские рынки постепенно будет приводить к расширению участия в этих проектах компаний из соответствующих стран – Китая, Японии, Южной Кореи. Западные страны не имеют такого значения для дальневосточного экспорта, что также способно привести к снижению заинтересованности их компаний.

Таким образом, политические события не столько определяют ход событий на Дальнем Востоке, сколько подталкивают их развитие в русле уже наметившихся тенденций. России в этих условиях важно компенсировать возможные потери или предотвратить замораживание проектов, связанное с позицией западных контрагентов. Критически важной является и проблема поиска рынков сбыта в Азии: за них идет своя конкуренция, от которой зависит реализация дальневосточных проектов.