Поделиться
Инициатива одобряема
Поделиться

Баженов: «Неважно, какого цвета кошка – главное, чтобы она ловила мышей»

EastRussia выяснило, что реализация дальневосточных проектов упирается в отсутствие инфраструктуры, механизмов государственно-частного партнерства (ГЧП) и инвесторов.

На прошедшей в Москве конференции «Инфраструктурные проекты на Дальнем Востоке» речь шла о долгосрочной стратегии взаимодействия между властью и бизнесом в новых условиях развития регионов ДФО. Одной из ключевых тем стали территории опережающего развития (ТОР) и приоритетные инвестиционные проекты.

На полшага впереди

Замминистра по развитию Дальнего Востока Максим Шерейкин напомнил, что в марте вступил в силу федеральный закон о ТОР, который стал для ведомства ключевым инфраструктурным проектом.

«Главное, что дают ТОР нашим потенциальным клиентам, нашим инвесторам – это скорость и минимальные риски, связанные с реализацией инвестиционных проектов. Также немаловажным является удешевление их реализации. За счет чего будет достигаться скорость? За счет опережающего развития инфраструктуры, которая на полшага должна опережать приход инвесторов, за счет создания одного окна на основе управляющей компании и уполномоченного органа в лице министерства, который будет возглавлять и отвечать за реализацию инвестиционного проекта частного инвестора на всех этапах проекта. Удешевление, естественно, за счет беспрецедентных налоговых льгот, льгот, связанных с коэффициентом оплаты труда, взносов из бюджетного фонда – таких льгот нет на территории других субъектов федерации; за счет обнуления ввозных и вывозных таможенных пошлин, за счет ускоренного и упрощенного возврата НДС экспортерам и т.п.», - пояснил Шерейкин.

По его словам, на Дальнем Востоке уже выбрано девять территорий опережающего развития, «суммарный объем бюджетных инвестиций в эти территории в долгосрочной перспективе прогнозируется в объеме порядка 20 млрд рублей».

«В бюджете 2015-2017 годы эти средства предусмотрены. Они имеют очень хороший мультипликатор: практически на рубль бюджетных средств будет потрачено 15 рублей частных средств. Предполагается создание порядка 14 тысяч новых рабочих мест», - продолжил чиновник. Он отметил, что создаваемые ТОРы различной специализации - от универсальных (логистическая Надеждинская площадка во Владивостоке) до узкоспециализированных: сельское хозяйство и переработка (ТОР «Михайловский»), производство компонентов для строительной отрасли (ТОР «Комсомольск-на-Амуре»), нефте- и газохимия (ТОР «Белогорск»).

Замминистра также рассказал об инфраструктурной поддержке шести отобранных крупных инвестиционных проектов на Дальнем Востоке, суть которой в субсидировании инициатора проекта на создание инфраструктуры.

«Если мы смотрим на проект, если мы видим, что тяжелая инфраструктурная составляющая не позволяет реализовать этот проект быстро, здесь и сейчас, если она настолько ухудшает модель этого проекта, что привлечение дополнительных инвестиций становится невозможным, мы говорим о том, что готовы частично отсубсидировать, частично возместить затраты инвестора на создание инфраструктуры», - сказал Шерейкин. Бюджетные инвестиции, уточнил он, на субсидирование этих проектов составят порядка 13 млрд рублей, что позволит «разблокировать» частные инвестиции в проекты в размере порядка 103 млрд рублей и создать около 7 тыс. рабочих мест. Однако уповать только на государственное финансирование приоритетных дальневосточных проектов не стоит, и министерство это понимает.

«Мы далеки от мысли, что только бюджетные инвестиции помогут нам реализовать эти проекты. ГЧП (государственно-частное партнерство) - один из инструментов, который мы должны использовать на Дальнем Востоке», - подытожил Шерейкин свое выступление.

Директор Департамента инвестиционной политики и развития государственно-частного партнерства министерства экономического развития РФ Игорь Коваль сразу перешел к инструментам ГЧП – к концессионным соглашениям. Он сообщил, что в стране на разных этапах реализации находятся порядка 430 концессионных соглашений (совокупный объем инвестиций в них составляет порядка 142 млрд рублей). «Много это или мало, надо смотреть в ретроспективе или в сравнении с другими странами. Но, на наш взгляд, это только начало. И позитивная тенденция уже существует. Определенные темпы развития механизмов ГЧП набраны, и это не может не воодушевлять. Тем не менее, потенциал не реализован», - уверен он.

Сегодня механизмы ГЧП выходят на первый план, сделал вывод чиновник, потому что в регионах наблюдается все большая потребность в инфраструктуре, а средств бюджета становится все меньше и меньше. «В прошлом году было заключено 170 новых концессий, это пятикратный рост по сравнению с 2013 годом», - констатировал Коваль.

Однако концессионные соглашения - пока единственная форма ГЧП, которая законодательно регламентируется в России (в мировой практике их около 20), поэтому, по словам Коваля, уже несколько лет министерством экономики ведется работа по созданию контентной базы по основам ГЧП.

«Одним из ограничений концессий является то, что собственность всегда остается в руках государства. С этой точки зрения, безусловно, необходимо создавать дополнительный инструментарий, чтобы внедрять иные формы ГЧП, где возможно было бы возникновение частной собственности у инвестора, и таким образом инвестор мог бы использовать те объекты, которые строятся в рамках ГЧП, в виде залога для возмещения заемного финансирования. Вот эти концептуальные основы заложены в проект федерального Закона об основах ГЧП в РФ, который прошел первое чтение в Госдуме достаточно давно», - сообщил Коваль, уточнив, что закон «идет сложно», но есть серьезные основания полагать, что к концу года этот законопроект превратится в федеральный закон.

Тем не менее, в концессионное законодательство было внесено несколько поправок, которые заработали с 1 мая. Речь идет в первую очередь о частной инициативе в концессии. «Если говорить простым русским языком, то мы предоставили инвесторам право не дожидаться, когда регион или муниципалитет выставит тот или иной объект инфраструктуры на конкурс, а приходить с частной инициативой к региональным властям самостоятельно», - сказал он.

Что касается специфики Дальнего Востока, то на сегодняшний день в субъектах ДФО, по данным Минэкономики, реализуется 61 проект на основе ГЧП общей стоимостью около 40 млрд рублей, из них 4,5 млрд рублей уже привлечено в виде частных инвестиций. Сложность, как отметил Коваль, представляет то, что в регионах ДФО - проблемы с нормативно-правовой базой (за исключением республики Саха (Якутия)): в ЕАО и Магаданской области вообще отсутствуют какие-либо нормативно-правовые акты, так или иначе регулирующие ГЧП на региональном уровне.

«Из 61 проекта порядка 52 концессионных соглашения заключено. Они на разной стадии реализации, из них 14 - на стадии эксплуатации. При этом в рамках регионального законодательства о ГЧП реализуется 5 проектов, из которых 4 – на стадии разработки концепций, один – на инвестиционной стадии. Если посмотреть на отраслевой разрез, то первое место занимает ЖКХ, второе – объекты социальной инфраструктуры. К сожалению, мы констатируем очень существенное отставание в сфере транспортной инфраструктуры: менее 2 процентов от количества ГЧП проектов на Дальнем Востоке реализуется в сфере транспортной инфраструктуры», - резюмировал директор департамента инвестиционной политики и развития государственно-частного партнерства Минэкономики.

«Чтобы Дальний Восток развивался, нужна экономическая революция»

На конференции представители Якутии, Приморья и Камчатки презентовали проекты территорий опережающего развития, на которые они делают ставки. Фонд развития Дальнего Востока в свою очередь рассказал о своей деятельности. Генеральный директор Федерального центра проектного финансирования (ФЦПФ, Группа ВЭБ) Александр Баженов оценил результаты деятельности по развитию Дальнего Востока и высказал экспертную оценку, что нужно дополнительно сделать, чтобы регион развивался.

«Принципиальный вопрос – в какие проекты развития территорий Дальнего Востока можно инвестировать за счет внебюджетных источников и каким образом мы можем поддерживать риск таких инвестиций. За два года ничего нового не случилось, запущены бюджетные проекты по развитию инфраструктуры площадок. Все темы, которые предлагались два года назад Внешэкономбанком - развитие сельского хозяйства, туризма, углехимия и газохимия, развитие сбыта газа –- сегодня стоят в полный рост, приходит понимание их экономической обоснованности, в том числе и в контексте новой стратегии, разработанной Минвостокразвития. Но мандатом Фонда они все еще не покрываются, - сказал Баженов. - Все эти возможности объективно есть, но как не работали, так и не работают».

Чтобы Дальний Восток развивался, по мнению Баженова, нужна экономическая революция. «По общим оценкам в макрорегионе 80% возможностей экономического роста страны. Действующий механизм развития использует в качестве основной конструкции снятия инфраструктурных ограничений бюджетное финансирование и корпоративное финансирование естественных монополий. Но на Дальнем Востоке сосредоточено всего 5% населения и 5% экономики. Это значит, что 95% бюджетных решений и 95% инвестиционных решений естественных монополий принимаются все-таки исходя из проблем развития других территорий. Этих остатков традиционных денег, за счет которых вся наша страна развивает инфраструктуру в течение последних 15 лет, для Дальнего Востока мало. Единственный финансовый инструмент, который привносит финансирование в проекты за счет будущих доходов - это долг. Ускоренное развитие Дальнего Востока окажется возможным, если проекты по развитию инфраструктуры смогут привлекать долг, а экономическое развитие, которое эти проекты высвобождают, позволит рассчитываться за этот долг», - пояснил гендиректор ФЦПФ.

Каким образом совершить «революцию», как увязать частные инвестиции в обособленные инфраструктурные проекты с экономическим развитием территории и использованием его результатов для расчета с инвесторами?

Баженов отметил те принципиальные изменения, которых добилось Минэкономразвития России в изменении нормативно-правовой базы по ГЧП. «Я бы выделил два главных. Во-первых, это частная инициатива, которая позволит компенсировать недостаток инициативы и компетенций со стороны региональных администраций по развитию инфраструктурных проектов. Во-вторых, это распространение модели «платы за доступность» на все виды инфраструктуры, когда окупаемость инвестиций в инфраструктурный проект может быть увязана не с обособленной выручкой от использования инфраструктурного объекта, а с его ценностью для экономического развития всей территории».

Но как воспользоваться этими возможностями? «Для развития Дальнего Востока необходима реформа естественных монополий, - отметил эксперт. - Риск освоения пространств Дальнего Востока не может быть полностью возложен на частного инвестора». Невозможность адекватных вложений частных инвесторов в сетевые проекты обусловлена отсутствием использования отраслями принципиально возможных концессионных механизмов под такие проекты. Сейчас для снятия инфраструктурных ограничений проекта могут вкладываться только РЖД, «РусГидро» и «Россети». Но у них свои инвестиционные программы и экономические ограничения. Если 95% экономики находится в европейской части России, то за счет корпоративного финансирования 80% экономических возможностей страны на Дальнем Востоке обеспечить невозможно.

Жизненно необходим для ускоренного развития Дальнего Востока механизм, позволяющий рассчитываться за инфраструктуру, исходя из будущих налоговых поступлений за счет экономического роста территорий (механизма отложенных налоговых платежей - Taх Increment Financing). «Например, проект Удокан при общем объеме капиталовложений в 7 млрд долларов требует еще 1 млрд долларов на развитие инфраструктуры железных и автомобильных дорог, высоковольтных сетей, социальной сферы. Проект повторит судьбу Мечела, если возьмет эти затраты себе на кошт. Поэтому проект стоит и ждет, когда государство станет белым ангелом и найдет способ реализации этих инфраструктурных проектов. Но если бы кто-то проинвестировал в эту инфраструктуру на условиях концессии с платой за доступность, то проект стал бы давать годовой налоговой доход более 1 млрд долларов, которого достаточно, чтобы государству расплатиться за частные инвестиции в инфраструктуру», - рассказал Баженов. К сожалению, такого механизма как не было, так и нет. Его пытаются создать для индустриальных парков, но как показывают исследования НИИ Минфина России, эта тема зарегулирована таким образом, что в ближайшее время не будет работать.

Много говорится про привлечение в качестве источников финансирования инфраструктурных проектов капитала из таких стран, как Китай и Япония. Но этому сегодня препятствует отсутствие сформированных механизмов хеджирования валютных рисков государственных и муниципальных собственников инфраструктуры.

Баженов отметил, территории опережающего развития – это блестящее изобретение Министерства Дальнего Востока. Оно позволило обособиться от решения проблем естественных монополий для ускоренного роста, развивает территории и привлекает инвестиции, скоординированно обеспечивая ТОРы внутриплощадочной инфраструктурой и размещая там новые производства. Ранее такие темы запускались в рамках Инвестиционного фонда как комплексные проекты развития. Возможно, новая обособленная упаковка с очень четкой стратегией на создание конкурентных преимуществ производств в ТОРах на рынках АТР позволит Дальнему Востоку конкурировать за бюджетные инвестиции и, возможно, за частные инвестиции в части размещения новых производственных мощностей.

«Но если мы хотим развиваться быстрее, чем есть сейчас бюджетных возможностей, то и принципы развития ТОР, исходя из новой экономической истории РФ, требуют совершенствования, если министерство хочет привлечь в развитие инфраструктуры ТОР внебюджетные инвестиции, сохранив при этом привлекательность площадок для инвесторов», - сказал глава ФЦПФ. Он пояснил, что идеология развития Дальнего Востока фактически родилась в свое время в Калужской области. «Но по факту, налоговые льготы, которые были предоставлены резидентам в Калужской области, потом мешали региону своевременно рассчитываться за привлеченные в инфраструктуру инвестиции. Регион в результате проекта перестал был дотационным, сократилось участие Минфина в выравнивании бюджетной обеспеченности, и ранее предоставленные налоговые льготы для инвесторов промышленных производств наряду с бесплатными подключениями стали подрывать возможность расчетов региона с инвестором в инфраструктуру. Или налоговые льготы или бесплатная инфраструктура. Вместе они работают только за счет бюджета, а бюджет - как мы договорились - не панацея для развития Дальнего Востока», - объяснил Баженов.

В условиях существующих законодательных недоработок понятно отсутствие проработанных на Дальнем Востоке проектов. Например, у ФЦПФ из общего портфеля - на Дальнем Востоке 10% проектов, по которым ведутся переговоры или начато финансирование предпроектных работ. Какие это проекты, Баженов не уточнил. «Мы не раскрываем проекты до начала реализации. Самые большие – это те, в которых сегодня самая лучшая экономика на Дальнем Востоке: проекты по замене систем теплоснабжения – их там много, они очень дорогие, и порядка 6-7 проектов такого рода существует. На Дальнем Востоке у нас есть один проект по развитию аэропорта. Также мы ведем переговоры с Китаем по участию в проекте, связанном с трансграничной инфраструктурой, - поделился он с EastRussia. - Конечно, мы не закрываем и десятой доли проектной активности в регионе. Пусть там в разной степени зрелости есть 150 проектов. Но это все равно бесконечно мало, чтобы воспользоваться всеми возможностями, которые существуют в регионе». Поэтому главный резерв развития Дальнего Востока - это активность региональных администраций по подготовке проектов для привлечения внебюджетных инвестиций в развитие. «Минвостокразвития решает определенные федеральные задачи, но оно, как спасательный круг, который брошен Дальнему Востоку. А корабль нужно строить самостоятельно, и вот здесь как раз много упущенных возможностей»,- сказал Баженов.

Китай vs Индия

Предприниматели на Дальнем Востоке, по мнению гендиректора ФЦПФ, живут в пределах своего ограниченного рынка - их способность создавать производство, организовывать сбыт, логистику и конкурировать ограничена тем, что рынок очень рыхлый, и конкурировать не с кем. Развивать Дальний Восток Баженов предлагает в том числе с помощью «газелей» – предприятий среднего (по российским меркам) бизнеса, которые показали способность быстро расти на европейских рынках России. По его словам, это предприятия, которые имеют управленческий, технологический и сбытовой опыт, кадровый потенциал. Но зачем они поедут и будут организовывать бизнес на Дальнем Востоке? Это же дополнительные риски – надо где-то деньги взять, найти способ, чтобы туда людей отправить, организовать производство. Но почему нельзя создать инструменты, которые позволят им с относительным риском дополнительно развиться и на Дальнем Востоке и капитализироваться на этом?!Что касается предпочтений, какой инвестор лучше – российский или иностранный, Баженов сказал однозначно: «Неважно, какого цвета кошка, – главное, чтобы она ловила мышей».

О том, как привлекали инвесторов в успешных кластерах Китая и Индии, рассказал старший менеджер EY Moscow Илья Сухарников. «Если мы говорили о китайских масштабах, как об очень больших, требующих существенных государственных вливаний (он рассказал о становлении города Далянь – прим.автора), можно привести другой пример – индийский (Хайдарабад – прим.автора), когда участие государства сводится к тому, чтобы координировать усилия различных компаний», - отметил Сухарников, отметив, что в этом случае якорные инвесторы подтягивают мелких резидентов.

«Что интересно, взаимоотношения в этом кластере строятся на коммерческой основе. Все показатели, органы, которые курируют эти процессы, отличаются от китайских. Там смотрят на объем налоговых сборов, выручку компаний, которые присутствуют, а здесь достаточно четко. Они (индийцы – прим.автора) говорят, вот смотрите – здесь можно заработать 20-25% от инвестируемых средств благодаря тому, что вся инфраструктура есть. Очень много различных вариантов аутсорсинга: та самая инфраструктура общего пользования, благодаря этому развитие таких сложных технологий, как биотехнологии, фармацевтика, биоинженерия, она происходит и осуществляется, несмотря на то, что этот регион не был лидером разработки инновационных проектов в этих научных сферах», - привел пример Сухарников и отметил, что недостаточно уделять внимание только налоговым льготам, а нужно ставить задачу, кого мы хотим привлечь и с какой целью.

Где выход?

Заместитель генерального директора по стратегии и инвестициям ОАО «РАО ЭС Востока» Алексей Каплун в своем выступлении пытался найти немного оптимизма в развитии инвестиционных проектов на Дальнем Востоке, но, напротив, спустил всех с небес на землю. Согласно его выступлению, из-за плачевного состояния дальневосточной энергосистемы ждать инвесторов с распростертыми объятьями уж точно не придется.

На инфраструктурные ограничения на Дальнем Востоке накладываются тарифные. «У нас на территории рынка нет. Все, что мы говорили до этого, это все про рынок. С точки зрения энергетики, основной части инфраструктуры рынка нет. Есть зона тотального тарифного регулирования, которая ограничена предельным уровнем тарифов. И все, что бы мы хотели сделать, должно укладываться в это прокрустово ложе тарифов, которое к тому же еще экономически не обосновано. Есть серьезная разница между тем уровнем тарифов, который нам дают, и тем уровнем, который необходим, чтобы окупать затраты на выработку электроэнергии или тепла. Это серьезнейшая проблема, которая частично субсидируется, а частично ложится нам в долги, которые год от года только растут», - пояснил Каплун.

Каплун отметил высокий износ оборудования на Дальнем Востоке: «за последние лет 20-30 никакого обновления и модернизации нашего оборудования, сетей, генерирующего оборудования практически не было». Как он рассказал, есть такое понятие, как генерирующий цикл. Для Дальнего Востока такой цикл должен был быть начат в 1990-е годы, но его пропустили. «Мы сейчас благополучно и с помпой празднуем 100-летие наших станций. Это красиво звучит, но если понимать, что мы делаем, то это все аукнется, причем очень быстро, - сгустил он краски. - Мы понимаем, что экономика на Дальнем Востоке так или иначе будет расти. И это означает, что, помимо задач, связанных с замещением тех мощностей, которые сейчас выбывают, мы еще должны делать задел на перспективу. То есть мы должны вводить больше, чем мы должны выводить, иначе мы просто никого не подключим и те планы, о которых рассказывали предыдущие ораторы, они так планами и останутся».

Начало реализации проектов территорий опережающего развития намечено на 2017-18 гг. Это значит, по словам Каплуна, что инфраструктура должна быть уже построена. «Вот об этом почему-то все забыли. Мы почему-то приглашаем к нам на территорию кого бы то ни было, рисуем грандиозные планы, не понимая, как мы будем их осуществлять с точки зрения подключения инфраструктуры», - сказал Каплун.

«Наши задачи не могут быть реализованы, если мы не поймем, откуда мы сможем брать деньги, - справедливо заметил он. - Сейчас говорили о масштабных проектах… Как только доходит до вопроса, как все будет окупаться, никто внятно не говорит… Потому что большинство из этих проектов окупаться не будет, если не будет окупаться инфраструктура – это не только энергетика, это и дороги, и коммуналка. А инфраструктурные проекты на Дальнем Востоке не окупаются».

Инвестор, по мнению Каплуна, вряд ли захочет нести на себе это бремя, иначе проекты не будут окупаться вообще. Остается государство. «Ситуацию с бюджетом вы знаете, комментировать не буду», - сказал Каплун. Эксперт считает, что в данной ситуации решить проблему можно выделением долгосрочного тарифа на энергорегулирование. «Речь идет о сроках более 20 лет. Это минимальный срок, который позволит окупаться инфраструктурным проектам на территории Дальнего Востока, - разъяснил он. - Мы за свой счет начали проектировать 5 электростанций (в дополнение к тем, которые строим) на территории Приморья, Хабаровского края, летом должны будем начать еще две. Но к началу мы должны понимать, как окупать инвестиции и самое главное, чьи эти инвестиции будут. Если мы не найдем денег, то все эти проекты так и останутся проектами.… Надеюсь и убежден, что решим эти задачи – другого выхода нет».

Текст: Марина Галкина Теги:
Картина дня Вся лента
Больше материалов