Круглогодичная навигация по СМП – одна из тех старых идей, которые столетиями «витает» вокруг судоходства по Северному Ледовитому океану. Таких удивительно устойчивых идей несколько, и при этом ни одна из них не адекватна реалиям, если брать эту идею в абсолютном варианте, без оговорок и допущений. И прежде чем перейти к идее собственно круглогодичного судоходства, рассмотрим два крайних варианта: «возможно все» и «невозможно ничего».

Первая вековая идея, мечта - миф о замещении Северным морским путем южного пути через Суэцкий канал. Еще в 19 в. о ней мечтали буквально в стихах: «И побежден Суэцкий путь, и Альбиону не уснуть…». С тех пор Альбион относительно СМП спит достаточно спокойно: нужно понимать, что путь через Север нужно мерить не в километрах, а в днях пути с поправкой на ледовую обстановку: обычная скорость движения судна - 15 узлов, а следующее за ледоколом судно идет со скоростью 10, иногда 5 и менее узлов в зависимости от ситуации. Легко увидеть, что все преимущества в километраже в суровых ледовых условиях разбиваются о понижение скорости – и это, не считая повышенных затрат на оплату ледокольной проводки и сопутствующие сервисы. Сегодня весь рекордный транзит по СМП в лучший год примерно сопоставим с дневным объемом транзита через Суэц. Образно представить ситуацию можно так: вы предпочтете проехать 100 км по ровной асфальтированной дороге или 50 км по картофельному полю? Вот примерно так и с Северным морским путем.

Тут уместно вспомнить прямо противоположную точку зрения – о том, что невозможно ничего. Эта идея была выражена в резолюции, наложенной генерал-адъютантом Н.В. Зиновьевым на записку сибиряка, купца Михаила Сидорова «О средствах вырвать Север России из его бедственного положения». Текст резолюции широко цитируется в контексте советских успехов освоения Арктики: «Там, на Севере, постоянные льды и хлебопашество невозможно и никакие другие промысла немыслимы. По моему мнению и мнению моих приятелей, необходимо народ удалить с Севера во внутрь страны, государства, а вы хлопочете напротив, объясняете о каком-то Гольфштреме, которого на Севере быть не может. Такие идеи могут проводить только помешанные»^[1]. Именно эту резолюцию цитировал и знаменитый полярник И.Д. Папанин в своем докладе на XVIII съезде ВКП (б) в 1939 году, говоря о том, что «тупоголовые царские чиновники не видели всей жизненной необходимости освоить Северный морской путь».

На фоне Зиновьева было особенно выгодно показать, что только советские полярники – разумеется, под руководством мудрого тов. Сталина, – сумели запустить по Северному морскому пути регулярное судоходство. И уже в 1930-е грезилось стабильная навигация по Севморпути: «Армия полярников обещает товарищу Сталину, обещает партии и Советскому Правительству к концу третьей пятилетки сделать Северный морской путь нормально действующей магистралью, обеспечивающей планомерную связь с Дальним Востоком». Впрочем, только годом раньше в Главном управлении Севморпути были расстреляны многие руководители за то, что вмерзло в лёд несколько судов, не успев пройти рейс по чистой воде. Любопытно, что похожая ситуация повторилась в 2021 году –когда в ноябре вмерзли в лед и были спасены более 20 судов (Певекский кризис). Тогда упраздненное Главное управление Севморпути было воссоздано под эгидой Росатома.

Однако послушаем товарища Папанина дальше – со всей большевистской прямотой, объяснившего смысл Северного морского пути как «нормально действующей магистрали» - актуальный и сегодня:

«Северный морской путь имеет огромное оборонное значение. Этот кратчайший путь лежит по нашим внутренним морям, на которых мы сами хозяева и ни от кого не зависим. В случае нужды, если враг посмеет напасть на нас с Запада или с Востока, мы беспрепятственно и в кратчайший срок сумеем перевести боевые корабли с одной морской границы нашего великого Советского Союза на другую. … В русско-японскую империалистическую войну царская Россия жестоко расплачивалась за свою отсталость и консерватизм, за отсутствие хорошо оборудованных баз и военных путей на Север. После Цусимского боя знаменитый русский ученый Менделеев писал: “Если бы хотя бы десятая доля того, что потеряно при Цусиме, было затрачено на достижение полюса, эскадра наша, вероятно, прошла бы во Владивосток, минуя и Немецкое море, и Цусиму”. Времена Цусимы никогда не повторятся. И если потребуется, наши военные эскадры пройдут Северным морским путем, пройдут, чтобы уничтожить врага на его территории, на его землях и в его водах».

Вот примерно такими, сугубо стратегическими соображениями и обосновывается целесообразность развития СМП, и здесь со времен тов. Папанина, по большому счету, мало что изменилось. Строго говоря, Транссиб и следующая параллельно ему автодорога до сих пор служат безальтернативной линией связи между западными и восточными частями страны, и действительно только СМП и морской путь вокруг всей Евразии может рассматриваться как страховочный. Всякого рода дублеры Транссиба вроде Трансполярной магистрали пока не реализованы, и едва ли будут в силу исключительно сложных условий их сооружения; при этом Байкало-Амурская магистраль дублирует Транссиб лишь частично.

Ради стратегических интересов Севморпуть развивался, и, очевидно, планируется к развитию далее. Это основной его смысл, и в этом контексте и нужно рассматривать успехи по продлению навигации. Экономика здесь на втором плане – хотя, конечно, тоже присутствует.

Помимо роли запасного хода на свой же Дальний Восток, СМП выполняет еще одну важную функцию – он служит своего рода форточкой, обеспечивающей выход в большой мир из изолированных пространств внутренней России. Изолированных в различных смыслах – в первую очередь речь должна идти о расстоянии: для внутренних районов страны вывоз продукции через Северный Ледовитый океан при определенных условиях оказывается проще и дешевле, чем через железные дороги и трубопроводы (которые в случае новых месторождений еще нужно построить).

Заметим: при определенных условиях. В 1920-е оказалось проще возить морем сибирский лес, сплавляя его плотами по Енисею до Игарки - места погрузки на морские суда. В 1990-е вариант вывоза леса морем оказался нерентабельным – и лес уже не столько востребованный товар, и вместо экономных плотов требуются современные речные суда. Для некоторых месторождений проще и дешевле оказалось проложить трубопровод до моря, чем на тысячи километров на Запад, в Европу, или на Восток, но только для некоторых. Так, Ванкор привязали к «трубе» на Запад, хотя была идея вывести трубопровод к порту Диксон, на сотни километров севернее.

Изоляция расстоянием – мощнейший экономический фактор, и выход на СМП зачастую оказывается проще, чем через тысячи километров тайги и тундры поперек страны. Это выгодно для конкретных нишевых продуктов, для открытия миру сибирской экономики в обход перегруженной и дорогой логистики европейской части страны и слабой инфраструктуры дальневосточной (речь о низкой пропускной способности восточного полигона РЖД).

Здесь уместно вспомнить легендарного норвежского предпринимателя, Йонаса Лида, пробивавшего проект Севморпути на протяжении многих лет, и перед Николаем II, и перед Лениным, и перед Колчаком. Речь шла о «форточке» коммерческого северного мореплавания для вывода на внешний рынок товаров Сибири, например, масла - одного из наиболее высокомаржинальных сибирских товаров того времени.

Мораль: ледокольные проводки могут окупиться только для ограниченного количества товаров с высокой стоимостью. 1990-е годы показали коммерческую правоту старого коммерсанта: на Севморпути тогда остался только медно-никелевый концентрат «Норникеля», позже к нему добавились морские перевозки нефти и СПГ. Заметим, выгодные только при высоких ценах на них, иначе стоимость перевозки уронит проект ниже себестоимости. Это, конечно, если мы думаем в экономическом ключе. Но есть еще и ключ политический.

Второй случай изоляции, для которой СМП служит «форточкой» – это изоляция политическая. Не секрет, что много для развития СМП сделало правительство Колчака, и это более чем оправдано: для запертого в глубине Сибири режима выход на Севморпуть был единственным шансом на связь с внешним миром, например, в целях поставок оружия и прочих связей с Антантой. Продолжим метафору с проездом по картофельному полю: для «правителя Сибири» Колчака Северный Ледовитый океан был выходом на волю через задний двор пока неприятель блокировал фасад – в борьбе за жизнь, разумеется, побежишь и по картофельному полю. Колчак сам был полярным мореплавателем и знал, о чем речь.

Современный интерес к СМП отчасти обусловлен ситуацией «новой запертости» - санкционного давления над страной. Речь идет даже об обеспечении проводок судов в конце зимы – начале весны, когда Севмпорпуть обычно закрыт даже для ледоколов: условия в это время самые суровые, а доля покрытого льдами пути максимальна.

Совершенно очевидно, что это будут разовые проходы – поначалу скорее экспериментальные, чем коммерческие. Почему это не массовая история? Высокая стоимость ледокольной проводки, тем более, в экстремальных условиях, высокая стоимость самого флота ледового класса, плюс масса сопутствующих сервисов – только прогноз ледовой обстановки стоит миллионы в месяц. К тому же, не каждый экипаж может пройти по СМП – все это сильно ограничивает возможности круглогодичных коммерческих грузоперевозок.

Здесь уместно вспомнить еще один миф – идет потепление, льды растают, пройти СМП будет проще. Однако именно трудные ледовые условия обеспечивают России права на установку правил судоходства по Севморпути – в противном случае акватория Севморпути за пределами территориальных вод подразумевала бы свободный проход судов разных стран, во всяком случае, по действующим международным нормам.

В Конвенции по морскому праву есть особая статья 234 «Покрытые льдом районы». Она юридические нормы, направленные на недопущение загрязнения морской среды с судов в суровых климатических условиях: «Прибрежные государства имеют право принимать и обеспечивать соблюдение недискриминационных законов и правил по предотвращению, сокращению и сохранению под контролем загрязнения морской среды с судов в покрытых льдами районах в пределах исключительной экономической зоны, где особо суровые климатические условия и наличие льдов, покрывающих такие районы в течение большей части года, создают препятствия либо повышенную опасность для судоходства, а загрязнение морской среды могло бы нанести тяжелый вред экологическому равновесию или необратимо нарушить его. В таких законах и правилах должным образом принимаются во внимание судоходство и защита и сохранение морской среды на основе имеющихся наиболее достоверных научных данных».

Именно это положение международного права обычно используется как нормативная база выделения Северного морского пути. Этим объясняются странные, на первый взгляд, границы СМП – на западе он начинается от Карских ворот и Новой Земли, а вовсе не от Мурманска, откуда фактически начинается путь следования судов, проходящих по Северному морскому пути. Севморпуть – это акватория, судоходство в которой Россия может регулировать именно потому, что она попадает в категорию «покрытые льдом районы». Незамерзающие морские пути Баренцева моря за пределами территориальных вод России потому и не считаются Севморпутем – они не замерзают.

В российских нормативных актах, регулирующих особенности использования Северного морского пути, ссылки на условие «покрытые льдом районы» отсутствуют – но тем не менее даны прямые отсылки к нормам Конвенции по морскому праву: «Правила плавания в акватории Северного морского пути, утверждаемые уполномоченным Правительством Российской Федерации федеральным органом исполнительной власти, применяются в целях обеспечения безопасности мореплавания, а также предотвращения, сокращения и сохранения под контролем загрязнения морской среды с судов»^[2].

Таким образом, Севморпуть «наш» именно потому, что тяжел и ледовит, а судоходство по нему требует особого внимания и огромных затрат на обеспечение.

Резюме идеи о круглогодичном СМП в контексте всей этой истории: да, планируется провести по Севморпути отдельные суда в зимне-весенний период, когда еще никто и никогда по нему не ходил. Экономически это мера, которая может быть оправдана только при отсутствии альтернатив с множеством дополнительных условий: так, арктические нефть и газ имеют выгодно экспортировать только при высоких на них ценах. С точки зрения международного транзита «вместо Суэца» сегодня практически не о чем разговаривать. Технически это практически подвиг. Круглогодичная навигация по СМП – один из сюжетов длительной «драмы» соперничества российской истории и географии.

[1] Здесь и далее цитируется речь тов. Папанина на 18 съезде ВКП(б) 1939 г. по стенограмме: XVIII съезда Всесоюзной коммунистической партии (б) 10—21 марта 1939 г. Стенографический отчет. Государственное изд-во политической литературы, М.: 1939. Стр. 330—332.

[2] Федеральный закон от 28 июля 2012 г. N 132-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части государственного регулирования торгового мореплавания в акватории Северного морского пути».

– Михаил Евгеньевич, Вы подписали соглашение с МГУ. О чём оно? Почему именно МГУ?

­– Мы работаем с МГУ уже давно и по разным самым направлениям. У нас такая политика – мы находим умные головы по всей стране и считаем, что каждая умная голова хотя бы часть дня должна думать о нашем Дальнем Востоке. Мы активно привлекаем экспертов в свои приоритетные задачи и с учёными МГУ мы тесно работаем по изменению климата в вечной мерзлоте, и в том числе по экологической тематике.

В каких-то ситуациях мы сами готовим исследования и отдаём на экспертизу, в других – наоборот заказываем разработку того или иного аспекта знающим людям. При этом у нас есть правило – не заключать соглашений ради соглашений. Мы подписываем договорённости, только если есть содержательная совместная деятельность, когда мы усиливаем друг друга.

Со стороны ФАНУ «Востокгосплан» соглашение подписал директор Михаил Кузнецов, со стороны ЦМИ МГУ – исполнительный директор Николай Шабалин. фото: Михаил Кузнецов - Востокгосплан и Николай Шабалин МГУ, фото Руслан Шамуков Росконгресс

Центр морских исследований МГУ в том числе занимается очень близкой и очень важной для нас тематикой: экологическими рисками вдоль трассы Северного морского пути. Как их мониторить, как ими управлять, каким образом выстраивать систему межведомственного взаимодействия, чтобы выявлять угрозы экологической безопасности, предупреждать и их устранять, если подобная ситуация всё же произошла. На основе исследований мы будем давать предложения по совершенствованию законодательства в области охраны окружающей среды. Одним словом фронт работ весьма обширный.

Они много лет проводят различные исследования по экологической тематике в Арктической зоне. Мы на это смотрим с точки зрения экономики: сколько стоит система мониторинга, как её разворачивать, какие ведомства вовлечь, и мы в этой конкретно ситуации друг друга дополняем в диалоге.

– Вы ещё чего-то не знаете про Северный морской путь? У вас же есть система «СМП-прогноз», которая может много чего: моделировать сценарии, анализировать потенциал развития проектов в Арктике, выявлять «узкие места» инфраструктуры…

­– Всё так, но в основе любой информационной технологии все равно лежат экспертные оценки и чем качественнее эти экспертные оценки, тем лучше. Вот пример - какими темпами будет изменяться состояние вечной мерзлоты до 2050 года? Сейчас пока даже адекватных данных по этому вопросу нет. Есть предположения, ограниченные по территориям наблюдения, но чтобы превратить эту информацию в управленческий сценарий необходимо подключить к решению вопроса умных людей. И вот этим соглашением, которое мы сегодня подписали с Центром морских исследований МГУ мы это и делаем.

– Кстати про изменение вечной мерзлоты – существующая модель «СМП-прогноза» учитывает усиливающийся эффект глобального потепления? Может скоро ледоколы и вовсе не понадобятся и не нужны будут те титанические усилия по развитию СМП, которые сейчас выглядят жизненно необходимыми?

– Наука говорит, что тренд на потепление действительно есть, льды отступаю, но ситуация эта цикличная. За циклом уменьшения ледового покрытия, снова наступает период, когда льда становится больше. Конечно, тут тоже нужны наблюдения и исследования, но пока эксперты не ждут чистой воды на СМП до 2050 года точно. Так что все наши программы, связанные со строительством ледокольного флота нужны, полезны и необходимы.

Кроме того, пусть льды отступают, но все равно есть сезон, когда без ледокола там не пройти сейчас. Плюс есть дрейфующие льды, довольно большие ледовые поля, айсберги и так далее. Поэтому безопасное движение по трассе СМП всё равно требует наличия ледокольной группировки.

Наша модель, само собой, учитывает разные сценарии, в том числе без ледокольной проводки. Это все обсчитывается, оценивается, чтобы быть готовыми к любому варианту развития событий.

фото: ФГУП «АТОМФЛОТ»

– А что насчёт структуры перевозимых грузов? Сейчас по СМП доставляют главным образом углеводороды – СПГ, нефть, но в мире растёт спрос на контейнерные перевозки, а вот их на СМП совсем немного. Что нужно сделать, что должно произойти, чтобы СМП стал интересным для транспортировки контейнеров, если не в таких, же масштабах, как сейчас дело обстоит с углеводородами, но хотя бы сопоставимыми?

- Да, ожидается,что контейнерные перевозки в мире до 2030 года вырастут в шесть раз. Это как минимум. Понятно, что углеводороды на СМП востребованы и они будут доминировать, но их надо дополнить это перевозками контейнеров. Это хорошая стратегия, и она предусмотрена в планах развития СМП. Там сказано, что действительно отечественная контейнерная линия должна появиться и Востокгосплан делал расчёты по этой контейнерной линии: есть предполагаемые объёмы перевозок, они могут доходить до нескольких десятков миллионов тонн к 2035 году.

Мы видим, что последние годы объём транзитных перевозок нарастает, и чем проще будет процедура прохождения СМП, чем ниже будет стоимость страховки, чем развитее инфраструктура – в том числе и спасательная, тем больше будет желающих. Основная идея заключается в том, чтобы как раз обеспечить сервис должного уровня для этого транзита. Мы вместе с Росатомом делали такие расчёты и да, это проект, который существует.

Скажем так, потребителя интересует не Севморпуть сам по себе, а некий сервис быстрой мультимодальной перевозки, правильно? То есть ему надо из точки «А» в точку «Б» доставить свой груз по минимальной цене. Поэтому здесь нужно исходить из того, чтобы СМП был конкурентоспособен и в этой связи. Если мы ничего не будем делать, конечно, будут суда там ходить по чистой или относительно чистой воде, или с зарубежными ледоколами мимо нас и мы с этим мало что сможем сделать.

Но мы собираемся предложить удобный конкурентоспособный сервис. Например, японцы грузятся у себя на наше судно ледового класса, оно идёт до Мурманска, там всё перегружается на обычный лихтеровоз, и груз идёт дальше в Европу – отличный сценарий! Или они вообще дотягиваются сами до Авачинской бухты, там происходит перегрузка на судно ледового класса и дальше по тому же сценарию. Есть, конечно, разные варианты – смотря какие грузы, какое им нужно сопровождение, какая будет себестоимостью этой перевозки. Это все мы считаем и учитываем. То есть мы подготовились даже до того, как эти проекты активно стартуют. У нас есть расчёты, есть примерное понимание и класса судов и подходов к этому с учётом имеющейся инфраструктуры и той, которая появится в ближайшие годы. Мы во всеоружии!

Одна из причин по которой Хабаровский край считается зоной рискованного земледелия – практически ежегодные подтопления сельхозугодий. В прошлом году аграрии потеряли значительную часть урожая картофеля – из-за заболачивания полей не смогли ни трактора в поле загнать, ни извлечь клубни вручную. В 2021 году в районе имени Лазо пришлось вводить режим ЧС – затопило порядка 200 гектаров сельхозземель. В тот год фермеры не смогли заготовить сочные корма в срок.

– Вот, например, у нас вода поднимается в реке Кия, Хор поднимается, и поля всплывают, – рассказывает Сергей Гоманюк, руководитель сельхозпредприятия «Вектор», района имени Лазо. – А поля – это и кукуруза на силос, и соя, и многолетние травы. Мы же выращиваем культуры для заготовки сочных кормов, чтобы наших коров кормить, а нет сбалансированного корма – нет в крае и молока. Мелиорацию делать надо, прокладывать осушительные каналы, ведь даже когда вода спадает, поля все равно остаются заболоченными, техника увязает. Засуха – плохо, но и переувлажнение почвы тоже плохо. Нужно системно эту работу проводить, на федеральном и региональном уровне, потому что мы сами, сельхозпроизводители, своими силами можем сделать не много.

По оценкам специалистов краевого минсельхоза во времена Советского союза в регионе числилось порядка 120 тысяч посевных разработанных площадей. За годы перестройки это количество уменьшилось примерно в 2 раза. Сотрудники министерства в прошлом году закончили инвентаризацию гидротехнических сооружений в регионе и разработали план мероприятий по восстановлению мелиоративного комплекса.

–Возьмём, к примеру, остров Большой Уссурийский в районе Амурской протоки, — говорит Вячеслав Фёдоров, начальник управления инвестиционного развития и мелиорации министерства сельского хозяйства и продовольствия Хабаровского края. — В годы, когда уровень Амура и Уссури повышается, он должен быть полностью затоплен. Но этого не происходит, потому что там еще в 80-х годах создали грандиозную мелиоративную систему. Вдоль реки построили дамбу протяженностью 30 километров, которая защитила землю от паводков, и теперь до 70% острова могут использоваться под пашни и сенокосы, на пойменных землях можно получать хороший урожай картофеля, овощей и кормовых трав. Вдобавок здесь создали сеть осушительных каналов. В период наводнения они заполнены стоками, которые поступают с полей. Но эти каналы тоже в неудовлетворительном состоянии – все заросли травой, их необходимо прочищать и углублять. Мы понимаем, что аграриям в одиночку сложно потянуть строительство новых мелиоративных систем, это большие деньги. По оценкам федерального минсельхоза одна мелиоративная система, рассчитанная на 3 тысячи гектаров земли, обходится примерно в миллиард рублей, один гектар – в 220 тысяч рублей.

Сегодня в крае насчитывается 127 мелиоративных систем. 3 из них числятся в муниципальной собственности, 21 находится на балансе края, остальные – фактически бесхозные. Чтобы сельхозпроизводители могли арендовать земли или оформить их в собственность и получить господдержку на восстановление систем мелиорации нужно установить, кому эти системы когда-то принадлежали, и поставить их на учет. Понадобились длительные изыскания в госархивах и других ведомствах, чтобы определить собственников участков. По поручению губернатора Хабаровского края для муниципалитетов разработали новую меру поддержки: районам просубсидируют значительную часть затрат, связанных с постановкой на кадастровый учет мелиоративных систем. На эти цели в 2023 году направят больше 5 миллионов рублей. Это поможет поставить на учет от 3 до 5 мелиоративных систем.

Кроме того, теперь аграрии могут компенсировать до 50% средств, затраченных на восстановление систем мелиорации. В том же районе имени Лазо уже третий год работает компания «Сервис-Агро». Её директор Игорь Капырин рассказал, что землю общей площадью почти в 6 тысяч гектаров получил в аренду на 15 лет. Он планирует восстанавливать систему мелиорации и сельскохозяйственные площади поэтапно, для чего разбил проект на несколько частей. Реализовать все задуманное нужно к 2027 году. Пока завершен первый этап – прорыты каналы общей площадью в 30 километров на участке чуть больше 1 тысячи Га, снесен выросший за несколько десятилетий неиспользования пашни лес, в почву внесли порядка 700 тонн извести, чтобы сделать землю менее кислой.

– Мы, конечно, не бананы и не ананасы будем здесь выращивать, а всего лишь многолетние травы, которые будем заготавливать на корм скоту, – говорит Игорь Капырин, директор компании «Сервис-Агро». – Хочу построить на этой земле животноводческий комплекс на 1200 голов крупного рогатого скота, расчетная норма выработки молока – 8 тысяч тонн в год. Нужны площади под пастбища, под заготовку многолетних трав – клевера, тимофеевки, пайзы. Но здесь почва истощена – кое-где сою садили, надо возрождать плодородие. Для этого на уже приведенном в порядок участке первой очереди проекта посеем овес и гречиху, чтобы перекопать по осени сидераты. Будем двигаться потихоньку. С 2021 по 2022 мелиорацию на первом участке восстановили, потратили порядка 150 миллионов рублей. Нам уже государство вернуло чуть больше 70 миллионов. Сейчас на втором участке тоже роем каналы, отводим воду. Вкладываем пока только собственные средства. Ко мне приходили китайские предприниматели, говорили: давай посеем здесь сою, зачем тебе эти заморочки с коровами? Но мне хотелось бы восстановить молочное животноводство в крае, не кинотеатрами и торговыми центрами войти в историю региона, а действительно полезным делом. К тому же я беру на работу людей с района имени Лазо, приглашаю специалистов местных, чтобы они помогли определиться с установкой животноводческого комплекса.

Игорь Капырин, руководитель компании «Сервис-Агро»

Что касается мелких сельхозпроизводителей, то они тоже без дела не сидят. Там, где территория не требует больших вложений по обустройству осушительных каналов, аграрии срезают подрастающий лес и перепахивают целину фрезой. Техника для проведения так называемых культуртехнических мероприятий тоже стоит немало. Её на условиях аренды фермерам предоставляет краевой сельскохозяйственный фонд.

– Опять же по поручению губернатора в 2020 году на базе краевого сельскохозяйственного фонда мы создали МТС – машинно-тракторную станцию, – рассказывает Павел Сторожук, министр сельского хозяйства и продовольствия края. – Туда закупили 2 комплекта техники – бульдозеры, трактора, навесное оборудование к ним. Тяжелые машины помогают расчищать и готовить почву к посадкам. Фермеры распробовали услугу и уже в очередь записываются. Аренда техники в день – около 5 тысяч рублей. А стоит она миллионы. В этом году парк расширили – приобрели бульдозер для проведения гидромелиоративных работ. Он зимой работал в Вяземском районе, сейчас в июне продолжит трудиться. Также будем приобретать ещё один трактор –­ с его помощью можно будет расчищать и расширять мелиоративные каналы.

 

Чтобы воспользоваться специализированной техникой, нужно обратиться в краевой сельскохозяйственный фонд. Заказчику оплатчивает аренду трактора и ГСМ для его заправки. В прошлом году аграрии подали в фонд заявки на осушение неиспользуемых земель общей площадью более 3 тысяч гектаров. Николай Скалюк одним из первых занял очередь на аренду техники.

– У нас в крестьянско-фермерском хозяйстве «Краснореченское» больше 400 голов крупного рогатого скота, всех нужно кормить, чтобы у коров было жирное молоко, бычков на мясо выращиваем, — рассказал Николай Скалюк, глава КФХ. – Сами садим и заготавливаем кукурузу на силос, пайзу растим, овес. Каждый клочок земли на счету, арендуем. Силы есть - а вот с техникой не просто. Она дорогая, только под себя покупать затратно. А здесь взял в аренду, перепахал – и вот уже 2 поля после нескольких лет простоя введены в севооборот.

В рукаве минсельхоза края имеется еще один козырь – вариант восстановления системы мелиорации в крае за счёт местного бюджета. Для этого правительство региона намерено создать сеть агрокластеров. Таким образом фермеры, занятые обеспечением продовольственной безопасности, смогут зайти на уже подготовленные для ведения сельского хозяйства земли.

– По инициативе губернатора края Михаила Дегтярёва сейчас в регионе реализуется флагманский проект «Мелиорация и кластер АПК», – продолжает Вячеслав Федоров. – Идея заключается в создании сервиса для сельхозтоваропроизводителей, фермеров, когда мы создаем условия для ведения стабильного земледелия, получения гарантированного урожая, сбыта этого урожая.

Сейчас мы прикидываем, как лучше эти кластеры распределить по территории края, чтобы получить от этого максимальный эффект.

По мнению заместителя председателя правительства края по природным ресурсам и сельскому хозяйству Дария Тюрина сейчас в регионе да и во всей стране экономическая ситуация благоприятна для вложения денег в землю и получению стабильного дохода. Чтобы облегчить путь инвесторам и просчитать возможные риски, по поручению зампреда в региональном минсельзхозе к осени должны подготовить интерактивную карту сельскохозяйственных земель края. В нее планируют включить, в том числе, и мониторинг состояния почв, например, на кислотность, чтобы сельхозтоваропроизводитель мог сделать предварительную оценку необходимых на восстановление земли средств.

Алексей Озеров, директор Института вулканологии и сейсмологии Дальневосточного отделения Российской академии наук (ИВиС ДВО РАН), член-корреспондент РАН 
^{фото: пресс-служба правительства Камчатского края}
Он добавил, что ход извержения вулкана Шивелуч 11 апреля был одним из наиболее благоприятных для населения района. В других вариантах могли серьезно пострадать люди дороги, мосты и прочие объекты. Кроме того, в районе прошли снегопады, которые перекрыли слой пепла и какое-то время не дадут ему разлетаться. Вулканолог уточнил, что причиной такого мощного пеплопада в поселках Ключи, Козыревск и Майское стал комплекс факторов, включая слабую ветровую нагрузку и образование завихрений, в результате чего пепел практически «висел» на одном месте около четырех часов. Что касается населения, то для восстановления жизни поселков, пострадавших от пеплопада, необходима срочная уборка пепла. Также пристальное внимание нужно уделить обследованию людей на предмет обострения болезней органов дыхания, ведь частицы пепла чрезвычайно мелкие и острые.

После пеплопада в селе Ключи

^{фото: Екатерина Матвеева специально для EastRussia}

Есть еще одна важная научно-прикладная проблема – это определение различных сценариев, по которым будет развиваться ситуация во время последующих извержений самых активных и опасных вулканов Камчатки: Шивелуч, Ключевской, Безымянный, Мутновский, Горелый.

Но самым главным, первоочередным объектом исследований, по мнению Алексея Озерова, является Авачинско-Корякская группа вулканов, которая находится всего лишь в 25 км от двух крупнейших городов региона – Петропавловска-Камчатского и Елизово.

Мощное извержение Авачинского вулкана в 1945 году по своим параметрам было аналогично произошедшему 11 апреля на Шивелуче. Благоприятным фактором, обеспечившим безопасность

населения, тогда стал восточный ветер, который снес пепловое облако в сторону Тихого океана. Продуктами извержения были засыпаны вулкан Козельский и район Радыгино. Вместе с тем, одним из будущих вероятных сценариев извержения «домашнего» исполина может стать образование грязекаменных потоков, которые могут пройти по территории аэропорта в Елизово. И к этому еще есть время подготовиться. Жители Петропавловска-Камчатского называют вулканы Авачинский и Корякский «домашними», но все знают, не всегда и не все домашние – добрые.

«Первостепенная задача – создать на этих вулканах научно- исследовательский полигон, где мы сможем изучать историю деятельности вулканов, и на основании этих работ делать выводы о возможных сценариях развития ситуации. Для оперативного и надежного прогноза необходимо установить современную, высокотехнологичную приборную сеть мониторинга – сейсмического, акустического, газового, теплового и т.д. Надо создавать специальные экспериментальные лаборатории, чтобы обрабатывать данные, выявлять механизмы и закономерности процессов и моделировать сценарии», - считает Озеров. «Кроме этого, нужно укреплять борта рек, которые выходят в сторону аэропорта Елизово, устанавливать защитные сооружения. Ведь аэропорт построен на отложениях продуктов деятельности вулканов Авачинский и Корякский. Это место плоское именно за счет того, что оно было выровнено грязевыми потоками от этих вулканов. И следующие потоки пойдут туда же. Необходимо заблаговременно проводить соответствующие работы», - указал ученый.

Аэропорт Петропавловска-Камчатского необходимо обезопасить, считает Алексей Озеров

^{фото: EastRussia}

Говоря о внутренних особенностях, связанных с работой вулканологов, директор ИВиС ДВО РАН рассказал, что здесь также существует множество трудностей.

«Например, во время пеплопада на вулкане Безымянный, под который группа ученых попала 7 апреля 2023 года, из строя вышли двигатели снегоходов - их цилиндры просто стерлись от пепла. Есть очень серьезная проблема поддержания связи с экспедиционными группами. Например, сегодня в одном полевом отряде, работающем на извержении, есть спутниковый телефон, а в другом – нет. А этот отряд находится в районе извергающегося вулкана. Не хватает оборудования и аппаратуры. Надо увеличивать полевую и материальную базу, оснащение стационаров и мобильных отрядов. Реально нужен целый комплекс мероприятий. Вулканологи знают, что вулканы никогда не спят, они все время готовятся к извержению. Безымянный и Шивелуч еще раз показали, что Камчатка – не самое ласковое место для жизни, поэтому вулканологи тоже всегда должны быть полностью готовы к извержениям!», - поделился собеседник.