Как не терять почву под ногами

Вследствие глобальных изменений климата на 70% территории арктической зоны РФ несущая способность грунтов к 2050 году может снизиться на 15% и более. Активное таяние вечной мерзлоты чревато серьезными последствиями: потенциальный ущерб от деформации зданий и сооружений к этому времени оценивается порядка 10 трлн руб. (подробно об этих вызовах в материале EastRussia «Узаконивая мерзлоту»).

Под угрозой находятся объекты транспортной инфраструктуры, а также топливно-энергетического комплекса и жилищно-коммунального хозяйства. Кроме того, новые объекты, возводимые в том числе в рамках национальных проектов, требуют дополнительных мер по сохранности вечномерзлых грунтов. Например, на Ямале происходили случаи, когда построенный многоквартирный дом уже через несколько лет давал трещины и признавался аварийным.

Конечно, важно упреждать риски, поэтому не обойтись без эмпирической базы. Напомним, летом 2024 года постановлением правительства РФ запущен государственный мониторинг состояния многолетней мерзлоты. Документом предусмотрено проведение долгосрочных наблюдений за процессами, происходящими в грунтах, а также анализа, оценки и прогнозирования их состояния.

В основе системы – фоновый мониторинг в районах многолетней мерзлоты, организация которого возложена на Росгидромет. На сегодняшний момент под эгидой ведомства действуют 78 пунктов наблюдения в 12 российских регионах. «В данном случае измеряем два параметра: глубину промерзания и температуру как таковую», – рассказала и.о. начальника управления в области метеорологии и климатических изменений Минприроды РФ Наталья Соловьева.

В декабре 2024 года в опытную эксплуатацию введена информационная система, которая занимается хранением и обработкой данных о состоянии вечной мерзлоты. Со следующего года, после окончательной ее настройки, она будет открыта для всех пользователей.

Между тем одних возможностей Росгидромета мало. Во-первых, фоновый мониторинг осуществляется в тех местах, где нет явной антропогенной нагрузки. Кроме того, сегодня сказывается дефицит бюджетных средств. По словам Натальи Соловьевой, в этом году предполагалось почти вдвое увеличить число пунктов наблюдения, но пока не определен источник финансирования.

Плотность исследовательской базы недостаточна, вторят эксперты. Фактически вся Аляска в термометрических скважинах, тогда как в России они встречаются эпизодически, обращает внимание руководитель проектов по разработке цифровых продуктов направления «Цифровая трансформация и устойчивое развитие» ФАНУ «Востокгосплан» Сергей Долгачев.

Для максимально объективной картины в регионах предлагают распространять результаты геотехнического мониторинга, который проводят компании, работающие в районах Севера. Соответствующую инициативу, в частности, выдвигал парламент Якутии. Как поясняли в Госсобрании республики (Ил Тумэн), предложение обусловлено тем, что для получения полной информации о вечномерзлых грунтах необходимо учитывать их состояние при эксплуатации различных инженерных сооружений.

За счет получаемых от разных источников сведений возможно разрабатывать адаптивные модели, которые на основе математических алгоритмов и больших данных помогут прогнозировать дальнейшие изменения мерзлоты. Все это позволит обеспечить надежность действующих сооружений и заложить нужные решения в будущем.

Что касается самих объектов эксплуатации, то они должны делиться на несколько категорий, считает Сергей Долгачев: тем, которым, вероятно, уже помочь нельзя, которые находятся в пограничном состоянии и для них следует искать методы термостабилизации, и которые еще не требует мер реагирования, но нуждаются в мониторинге.   

От частных - общему

Сами эксплуатационники с вызовами вечной мерзлоты сталкиваются не одно десятилетие, и имеют определенный опыт как в области наблюдений, так и практического решения проблем. Например, на БАМе вызванные криогенными изменениями деформации земляного полотна негативно влияют на скорость поездов, пропускную и провозную способность, создают помехи для безопасности движения. Приходится быть во всеоружии, чтобы не допустить нештатных случаев. Силами дистанций пути осуществляется визуальный осмотр рельсовой колеи, организованы поездки путеизмерительных вагонов, собственные исследования проводит Тындинская мерзлотная станция РЖД.

В рамках программы модернизации Восточного полигона еще на этапе проектирования закладываются дополнительные мероприятия. Так, при укладке железнодорожного пути на откосах возводится из фракционного камня т.н. охлаждающая наброска, которая должна способствовать сохранению вечной мерзлоты в основании насыпи, предотвращать оттаивание грунта и тем самым стабилизировать земполотно под рельсами.

Сохранение неизменной температуры пород – одно из основных условий для обеспечения устойчивости грунтов, надежности и долговечности воздвигнутых на них сооружений, соглашаются в «Газпром нефти». В настоящее время используются системы термостабилизации, теплозащитные конструкции для скважин и другие методы.

В 2024 году компания открыла центр обустройства и эксплуатации месторождений в криолитозоне (верхняя часть земной коры с отрицательными среднегодовыми температурами), который систематизирует современные подходы к проектированию, строительству и содержанию промышленных объектов на Крайнем Севере. За грунтами под строениями и установками, инженерными системами и скважинами ведется регулярное наблюдение. Этот контроль начинается на этапе строительства и продолжается при эксплуатации инфраструктуры, ранее отмечал генеральный директор «Газпромнефть-Развития» Владимир Крупеников.

О консолидации данных фонового мониторинга с геотехническим говорится часто, но как это можно интегрировать, вопрос дискуссионный. «Каждое здание обеспечить геотехническим мониторингом не реально и экономически не целесообразно. С другой стороны, нам нужны объективные данные по территориям, – говорит замминистра строительства и жилищно-коммунального хозяйства РФ Сергей Музыченко. – Как это сделать, просто взять данные коммерческих компаний, которые есть, а кто будет отвечать за верификацию этих данных? Мы должны понимать, что те сведения, которые передает любая, будь то государственная либо коммерческая структура, верифицированы. Чтобы, заложив в прогноз, который на многие годы ляжет в картографирование для строителей, муниципалитетов, развивающих свою территорию, это были объективные данные».

При этом алгоритмов сбора сведений от разных участников наблюдений за мерзлотой на сегодня нет, констатирует замглавы Минстроя, хотя в Минприроды заявляют о готовности разработать порядок информационного взаимодействия. «Росгидромет готов рассмотреть вопрос интеграции дополнительных данных о температуре, глубине промерзания грунтов, собираемых в районах геотехнического мониторинга, в информационную систему фонового мониторинга. Но должно быть единство параметров измерений», – подчеркнула Наталья Соловьева. 

Не делать большую тайну

Еще один чувствительный момент – в каком объеме компании готовы предоставлять данные для единой системы информирования. Как рассказала Мария Атамас, замдиректора департамента природных ресурсов и экологии ЯНАО (автономный округ на сегодняшний день является достаточно продвинутым российским регионом, где осуществляется подобного рода взаимодействие местной администрации с бизнесом), представители ТЭК не стремятся широко обнародовать результаты своих наблюдений.

«Потому что они расположены по большей части в антропогенно нарушенной среде, и для нашей системы это имеет мало ценности, а плюс они еще находятся в другой системе координат с целью соблюдения промышленной безопасности объектов. И ключевой вопрос – [все данные] не могут быть выложены в публичную плоскость, поэтому компании очень осторожно относятся к такому сотрудничеству», – объяснила чиновник.

Тем не менее экспертное сообщество выступает за появление единой системы геотехнического мониторинга вечномерзлых грунтов. Наличие у компаний собственных данных о мерзлоте – своего рода конкурентное преимущество бизнеса, работающего в сложных климатических условиях, отмечает Сергей Долгачев. Это следует понимать, мотивируя их на подобное сотрудничество.

В этом плане возможно наладить работу на основе государственно-частного партнерства с госкомпаниями, чьи объекты расположены в зоне вечной мерзлоты, говорит председатель правления фонда «Ресурсный центр Арктики» Олег Волков. Кроме того, есть IT-разработчики, которые обещают создать соответствующее платформенное решение. С потенциальными участниками проекта, в том числе с РЖД и «Газпромом», прорабатываются вопросы безопасности относительно предоставления данных.

«Секретность информации, которую имеют госкорпорации, очень преувеличена. Пусть они держат информацию, какую хотят, мы на нее не претендуем. Наши системы геотехнического мониторинга должны принимать данные, являющиеся критически важными для инфраструктуры. Если создаем ядро, то правила игры должны быть понятны всем и госкомпаниям тоже», – убежден директор учебно-консультационного центра ГО и ЧС «Базис» Олег Волков.

Характер взаимоотношений по обмену данными мониторинга предполагается отразить в новом федеральном законе «О многолетней (вечной) мерзлоте». Пока что прорабатывается его концепция, с которой начинают знакомиться профильные ведомства.

По словам Сергея Долгачева, работа над законопроектом идет не столь быстро. Прежде казалось, что можно взять за основу соответствующие законы таких регионов, как Якутия и ЯНАО, но анализ показал, что работают они не очень хорошо. Кроме того, существует немалое число СНиПов и ГОСТов, определяющих условия для строительства и эксплуатации зданий, что требует логической увязки. «Здесь, наверное, нужно более системную работу дальше проводить», – резюмировал представитель ФАНУ «Востокгосплан».

Сегодня необходимо определить федеральный орган исполнительной власти, который возьмет на себя активную роль по разработке закона о мерзлоте и единой системы геотехнического мониторинга, полагает председатель правления фонда «Ресурсный центр Арктики». «Мы получили письма от Минстроя, Минприроды и Минвостокразвития, что все готовы участвовать в создании, но никто из данных ФОИВов на себя ведущую функцию не готов взять. Все говорят, это не наше, но мы готовы участвовать», – заявил Олег Волков.

– Роман Валентинович, какие ключевые вызовы сегодня стоят перед Краснокаменском как моногородом и его жителями?

– Действительно, Краснокаменск – молодой город, в том числе по возрасту жителей. У нас работает одно из крупнейших предприятий по добыче урана, которое продолжает развиваться. Главный вызов – удержать молодежь, создать достойные условия для жизни и работы. Для этого нужно решать вопросы износа коммунальных сетей, улучшать транспортную доступность, привлекать и готовить квалифицированные кадры – как для промышленности, так и для образования и медицины.

Город не просто говорит о важности образования – он активно перестраивает систему подготовки кадров. От школьных классов до высшей школы – все подчинено одной цели: дать молодым людям возможность реализоваться, не покидая родной город.

– Отток молодежи – проблема многих моногородов. Как планируете удерживать молодых специалистов?

– Мы начали с базового образования. Уже в этом году на базе школы № 5 открыли два инженерных и четыре горных класса. А с 2024 по 2026 год создаем Центр горных компетенций на базе Краснокаменского горно-промышленного техникума по федеральной программе «Профессионалитет». Поддержали техникум в обновлении общежития, учебного корпуса, работаем над переоснащением мастерских и лабораторий. Это позволит готовить специалистов на оборудовании, идентичном производственному, и выпускники будут востребованы сразу, без дообучения.

– Планируется ли развитие высшего образования в Краснокаменске?

– Сегодня многие краснокаменцы уезжают за дипломом и уже не возвращаются. Чтобы разорвать этот круг, в городе запускают новые проекты. Развитие высшего образования в Краснокаменске – стратегическая задача. В 2024 году совместно с Забайкальским государственным университетом мы запустили пилотную магистратуру для молодых сотрудников ППГХО. Также прорабатываем вопрос открытия филиала горного вуза в Краснокаменске. Это даст возможность молодежи развиваться на малой родине, не уезжая.

– Кроме образования, планируется ли реализовывать другие проекты для молодежи?

– При поддержке Росмолодежи в Краснокаменске появится молодежный центр «К.О.М.О.К.» – Креативное общественное молодежное объединение Краснокаменска. Что важно: и его концепцию, и даже название разработали вместе с молодежью Росатома. Это будет пространство для творческого, технологического и инновационного направлений деятельности. Отдельного упоминания стоит творческий проект в области архитектуры и городской среды «Место_рождения». В этом году проводим его во второй раз, молодежь, жители активно вовлекаются в благоустройство и творчество, приводят в порядок знаковые места, создают интересные произведения из обычных городских объектов.

Но образование и развитие молодежной политики – лишь часть большой картины. В рамках мастер-плана в Краснокаменске идет работа над проектами практически по всем направлениям развития современного города.

– Какие именно задачи помогает решать мастер-план развития Краснокаменска?

– Мастер-план – хороший инструмент для решения старых задач, требующих значительного финансирования. Инфраструктура, дороги – как внутри города, так и до железнодорожного вокзала, до ТЭЦ – аэропорт, ЖКХ – все это в ближайшие годы ждет масштабное обновление.

– Какие изменения уже происходят в транспортной инфраструктуре?

– Вместе с регионом и холдингом «Новапорт» мы улучшаем транспортную доступность Краснокаменска: отремонтировали ограждение и ВПП аэропорта, построили новый терминал, возобновили авиасообщение с Читой. Субсидированные билеты делают перелеты доступнее. В 2027-2028 годах запланирован капитальный ремонт ВПП за счет федерального бюджета – это позволит открыть новые маршруты и привлечь больше перевозчиков.

– Что происходит с городским ЖКХ?

– С 2024 года идет реконструкция и модернизация ТЭЦ за счет средств «Росатом Недра» – объем инвестиций – около 4,3 млрд рублей. Поддерживаем регион в реконструкции магистрального водопровода, включенного в нацпроект «Инфраструктура для жизни». Работы начнутся в 2026 году, завершить планируем за три года. До 2028 года предусмотрено строительство очистных сооружений.

– Устаревшая городская среда – частая проблема моногородов. Есть ли изменения в городском облике Краснокаменска?

– Город меняется и внешне: на улицах появляется больше света, архитектурная подсветка, новые остановки и общественные пространства. В этом обновлении важную роль играет дизайн-код – современный визуальный стандарт для городской среды.

– Как жители восприняли новый дизайн-код?

– Мы обсуждали его с горожанами на стратегической сессии, где участвовало более 400 человек, и получили положительный отклик. Теперь важно, чтобы он стал частью городской идентичности. Материалы дизайн-кода доступны всем – их можно использовать для бизнеса и общественных проектов.

– Краснокаменск находится всего в 100 км от китайской границы. Это открывает особые перспективы – от культурных обменов до совместных туристических проектов. Можно ли сделать город центром русско-китайского туризма?

– Потенциал большой. У нас есть уникальная советская архитектура, природа на стыке степей и предгорий Аргунского хребта, экомаршруты, памятники истории. Вместе с Центром «Мой бизнес» Забайкалья работаем над конкретными туристическими продуктами. Среди идей — музей советского быта, экотропы, туры на квадроциклах.

– Краснокаменск может быть интересен не только природными или культурными достопримечательностями, но и своей промышленностью. Насколько реально развивать промышленный туризм в «урановой столице»?

– Доступ на объекты добычи урана ограничен, но мы организуем экскурсии для специалистов и студентов. Можно посетить Тулукуевский карьер глубиной 450 метров или Уртуйский угольный разрез. Это зрелищно и может стать визитной карточкой города.

– Август этого года подарил Краснокаменску особое событие — фестиваль «Атомная Даурия». Какое значение фестиваль имеет для города? Какой для вас главный итог фестиваля?

– Это крупнейшее событие в современной истории Краснокаменска. Оно объединило туризм, спорт, культуру, образование и экологию. Мы обсуждали с коллегами из Китая международное сотрудничество в атомной отрасли и его влияние на качество жизни. Главное для меня, чтобы жители после фестиваля еще сильнее полюбили свой город, а гости захотели вернуться.

– И в завершение: если бы вы описали будущее Краснокаменска одним предложением, каким бы оно было?

– Будущее Краснокаменска – это город, в котором молодежь хочет жить, работать и растить детей, а гости всегда находят повод вернуться. Мы уже сегодня закладываем основу для того, чтобы «урановая столица» стала еще и столицей возможностей.

Краснокаменск, сохраняя свой промышленный статус, идет по пути комплексного развития: от модернизации ЖКХ до фестивалей международного уровня. Здесь понимают, что инфраструктура, образование, транспорт и культурная жизнь – это не отдельные направления, а элементы одной большой стратегии. И, судя по темпам ее реализации, через несколько лет город действительно сможет стать не только «урановой столицей», но и новым центром притяжения на карте Забайкалья.

В Краснокаменске, который называют урановой столицей России, приехали шеф-повара из четырех городов России. Они угостили жителей и гостей города бурятским десертом «Холисо» из чермуховой муки со сметаной и сливками, традиционными забайкальскими пирожками левашниками» – с мясом и с ягодно-медовой начинкой, а также камчатскими маффинами из овощей, трески и лосося. Особым десертом стал «шахтерский привет» из Кемерово – сало в шоколаде. Приготовить его своими руками смогли юные гости фестиваля, для которых организовали мастер-класс по приготовлению этого необычного блюда.

Ярмарка сопровождалась яркой музыкальной программой. На сцене в сквере Шахтеров выступили ансамбль театра и песни «Забайкалье», вокальный ансамбль New-star и хореографический коллектив «Пульс», вокальная группа «РИО» и трио «Жемчужина». Участниками праздника стали и приглашенные гости – шоу-дуэт «Карабас» из Иркутска, ансамбль им. Будашкина из Читы, а также балалайщик Анатолий Казак и театральный детский коллектив «Дети под солнцем» из столицы Забайкалья. Отдельным приятным сюрпризом для горожан стало выступление китайских детских коллективов.

Особенно жителям города полюбился новый формат празднования – народное караоке. Всей площадью краснокаменцы исполняли любимые хиты: «Веночек» Надежды Кадышевой, «Моя Россия» Шамана, «Знаешь ли ты» Максим.

Помимо хлеба и зрелищ, на «Красной ярмарке» прошла ярмарка местных мастеров. Жители и гости Краснокаменска смогли приобрести сувениры и продукцию забайкальский производителей: мед, сыры, украшения и многое другое. А юные гости фестиваля смогли почувствовать себя настоящими учеными: создать своими руками мини-версию атомной станции и изучить работу ТЭЦ на примере самовара.

Фестиваль «Атомная Даурия» проходит в Краснокаменске впервые. Масштабный, многодневный городской праздник, приуроченый к 80-летию атомной промышленности в России, продлится до 30 августа и завершится традиционным торжеством в честь Дня шахтера. Программа международного фестиваля включает более 30 культурных, спортивных, образовательных, экологических и деловых мероприятий. «Атомная Даурия» станет самым масштабным и массовым в истории «урановой столицы» России событием за последние десятилетия.

Краснокаменск находится почти на границе с Китаем, до приграничного Забайкальска тут 72 километра по прямой и 93 километра по трассе. Появился он тут из-за того, что

СССР пришлось вступить в атомную гонку, и в крайне сжатые сроки нужно было сделать почти невозможное: догнать вырвавшиеся в этом вопросе вперед страны. Речь шла и о научных разработках, и о производстве оружия, а для этого был нужен уран.

Геологоразведочные экспедиции поехали по стране, первые признаки стратегического сырья в Приаргунской степи нашли еще в конце сороковых годов, но только в 1963 году вскрыли жилу и доподлинно подтвердили месторождение урана. Город начинался с первых домов поселка геологов, построенных к 1968 году.

Почему именно Краснокаменск? Версии разнятся: по одной из них около поселка геологов стоял огромный валун, стороны которого имели красно-медный отлив из-за минеральных отложений. По другой новый город назвали так потому, что одна из каменистых сопок на закате алела особенно ярко.

В советское время город был закрыт для посторонних и купить сюда железнодорожный билет можно было только если в паспорте стояла отметка о местной прописке либо по командировочным документам, которые давали основание для пропуска. Так было до девяностых годов.

Сейчас приехать в Краснокаменск может любой желающий, и тем интереснее становится это путешествие, невозможное раньше.

Как добраться

Долететь до Читы можно на самолете практически из любого крупного города России. Если вы житель одного из дальневосточных регионов, то воспользуйтесь субсидией на билеты, так они обойдутся ощутимо дешевле.

В Чите есть несколько вариантов пути до Краснокаменска: на автобусе (9-11 часов в зависимости от условий: погоды или ремонта какого-нибудь участка дороги), небольшим самолетом (рейсы два раза в неделю, лететь полтора часа) или поездом, плацкарт в котором стоит примерно 2 тысячи рублей.

Я почти всегда выбираю поезд, потому что под расписание самолета не всегда удобно подстроиться, а в поезде хорошо: тихо, спокойно и можно выспаться за 16 часов пути. Правда уже открыли в Краснокаменске новое здание аэропорта, доделывают взлетную полосу, поэтому еще немного, и возможно удовольствие приземлиться у небольшого здания, затерянного среди степи от горизонта до горизонта, склонит чашу выбора в сторону авиации.

Гид по билетам

Самолет

Рейс Чита – Краснокаменск компании «Аэросервис», 2 раза в неделю по вторникам и пятницам, цена билета стартует от 3 820 рублей, в полете нужно будет провести 2 часа 20 минут. Купить билет можно на сайте международного аэропорта «Чита».

Поезд

Ежедневно в Чите формируется состав №402, часть вагонов которого едет до Краснокаменска. Плацкарт в зависимости от времени до рейса стоит порядка 2 тысяч рублей, полка в купе – от 3 380 рублей, в общем вагоне можно добраться, потратив от 1 264 рубля, в пути нужно провести чуть больше 13 часов. Билеты продают в кассах РЖД и на сайте Забайкальской железной дороги.

Поезд №402 отправляется из Читы в восьмом часу вечера, а прибывает утром, так что в пути будет время и выспаться, и книгу почитать. Выходить из вагона можно, еще не доехав до Краснокаменска, на станции Урулюнгуй. Раньше здесь был огромный колхоз «Целинный» обеспечивавший зерном, хлебом и всеми возможными продуктами сельского хозяйства тысячи советских граждан.

Колхоза теперь нет, осталась станция, на которой поезд стоит около часа: его разделяют на вагоны, следующие до Краснокаменска, и вагоны, которые поедут в соседний приграничный округ, в поселок Приаргунск. Сразу за перроном в Урулюнгуе на стоянке ждет автобус и таксисты, которые отвезут всех желающих в Краснокаменск раньше, чем туда приедет поезд. Но можно не обращать на них внимание, подремать во время стоянки в вагоне и спокойно доехать в вагоне до конечной остановки. 

Автобус

Маршрутные такси и автобусы ежедневно ездят в Краснокаменск, время в пути – примерно 8 часов. Например, утром из Читы выезжает маршрутное такси №531. Транспорт отправляется со стоянки рядом с читинским автовокзалом. Купить билет можно как онлайн в различных сервисах, так и в кассах автовокзала.

Гостиницы

В городе работают несколько гостиниц от советской «Центральной» (телепорт в СССР заказывали? Получите, распишитесь) до современных, где, по описанию, есть не только комнаты, но и кафе внутри здания, и даже массажные кабинеты и сауна.

Город, где жив Советский Союз

Лучше всего приезжать в Краснокаменск летом и осенью: город, строившийся как одна из немногих урановых столиц страны Советов, сумел и через тридцать с небольшим лет сохранить СССР в своем сердце.

Панельные пятиэтажки, просторный проспект Строителей, где высокие тополя тянутся в небо, и ты идешь по этой огромной аллее, где хочется остановиться, поднять лицо к небу и стоять, наслаждаясь простором.

В Краснокаменске много высоких деревьев. Может быть, потому что есть поверье: дескать снижают они уровень вездесущей радиации, которая, по официальным данным, тут не превышает пределов нормы.

Любовь к деревьям, быть может, сильна еще потому, что в бескрайней степи, в которой затерялся город, приезжавшим сюда с запада, из широких дубрав с березовых опушек строителям светлого будущего очень тосковалось по родине, вот и садили, а потом берегли тополя и черемухи, оставив своим детям, внукам и правнукам это на самом глубоком генном уровне.

Тут даже столовая своя есть, в которой кормят так, как дома, очень вкусно. Находится она недалеко от основного корпуса Приаргунского производственного горно-химического объединения — главного предприятия города.

Столовая работает с раннего утра и ее задача — накормить не только неизвестных путников, но и работников ППГХО завтраком, обедом и ужином, чтобы, как говорится, калория к калории. 

Что посмотреть?

Выросший из поселка геологов город может ввести вас в заблуждение своей кажущейся простотой построек, старыми разломанными дорожками тротуаров и выбоинами на дорогах. Не поддавайтесь.

Стоит только присмотреться к домам, к полям одуванчиков в просторных дворах, как он становится похожим на музей советского времени и буйных 90-х.

Свидетели тому — сохранившиеся огромные серп и молот на одном из центральных зданий, построенных одним из самых первых из красного кирпича. И таких раритетных, колоритных домов здесь много. 

Муралы

За несколько лет дома в Краснокаменске стали «говорящими» — превратились в огромные картины-муралы, каждая из которых рассказывает или про историю города, или отражает про символы Забайкалья.

Есть здесь и огромная работа про победу в Великой Отечественной войне, и прославившие город далеко за пределами России шахтеры, и нарисованный на доме 31ц дикий кот манул, обитающий в даурских степях.

В 2024 году в город приезжали уличные художники Сергей Акрамов, Данила Шози, Александр Демкин. Благодаря им на домах № 16ц, 401 и 35ц появились 3D абстракция с дыркой в небо и ниспадающим на землю небом, работа «Новые горизонты» с шахтерами и один из символов Забайкалья — цветущий дикий багульник.

Памятник тарбаганам

В 2011 году в городе появился уникальный арт-объект — памятник суркам-тарбаганам. Его автор, зоолог, Александр Пильников, заявлял, что сделал две фигурки тарбаганов, одну из которых нарядил в шахтерскую каску, а другую изобразил в форме охотника, как напоминание о хрупкости природы и необходимости беречь этих зверьков.

По его словам, с 1939-го по 1956 год только по примерным подсчетам во время борьбы с чумой, которую якобы могли переносить тарбаганы, уничтожили больше миллиона этих зверьков.

Соктуй-Милозанская пещера

Для любителей спелеологии станет преступлением побывать в Краснокаменске и не спуститься в самую протяженную пещеру Забайкалья, Соктуй-Милозанскую, расположенную в 10 километрах от города недалеко от села Соктуй-Милозан.

Пещера в советское время исследовалась дважды, и в 1986 году экспедиция под руководством забайкальского ученого Юрия Тимофеевича Руденко установила, что протяженность разведанной части пещеры — 177 метров, в ней есть множество тупиковых ходов.

Переходить из одного грота в другой — доступных пока всего восемь — несколько раз приходится через вертикальные очень узкие провалы, которые в народе зовут шкуродерами.

В гротах находили следы пребывания древнего человека: следы очага, ножевидные пластины, скребки и половину нефритового диска. Есть предположение, что древние люди использовали пещеру летом как холодильник: температура здесь не поднимается выше нуля градусов.

В свободном поиске

Если спуск в пещеру не будоражит ум и сердце, то во время прогулок по Краснокаменску можно побывать в храме Спаса Нерукотворного Образа, в сквере Шахтеров, прогуляться по аллее шахтерской славы, посидеть, прячась в тени, около дома культуры «Даурия» или прогуляться по совсем юному и нуждающемуся в дополнительном благоустройстве «УраНовому парку».

Приехав в город, прославившийся добычей урана, обязательно зайдите на третий этаж дома культуры «Даурия». Там в двух залах расположился минеральный музей имени первого главного геолога ППГХО Бориса Хоментовского.

В первом зале заплатившие за вход символические 200-300 рублей посетители увидят десятки обнаруженных при строительстве города костей древних животных и другие палеонтологические ценности. Стройка велась стремительно, накатом-наскоком — возвести город и начать добывать уран нужно было в крайне сжатые сроки. По свидетельству очевидцев, откапывали сотни, тысячи интереснейших находок, но времени на то, чтобы вызвать ученых и дождаться их оценки, не было, поэтому многое было утрачено.

Второй зал музея — это сокровищница для любителей минералов, которых здесь собраны сотни, и почти все их нашли в Забайкалье.

На память о городе здесь же можно купить сувениры: магниты с изображением памятника шахтеру, видами города, изображения атома урана и многое другое.

Десятки туристов из Китая ежедневно приезжают в Краснокаменск, поэтому будьте готовы встретить огромные шумные группы у арт-объекта «Я люблю Краснокаменск», в очереди за шаурмой в местном киоске, у фонтана или фотографирующимися на фоне памятника автомобилю геологов или Сталю Покровскому, больше 30 лет отработавшему директором Приаргунского производственного горно-химического объединения, благодаря которому в том числе наша страна не проиграла урановой гонки и стала одним из лидеров атомной отрасли в мире. 

Сколько времени запланировать?

Если вы не собираетесь спускаться в пещеру, то на знакомство с Краснокаменском хватит два-три дня.

Они будут наполнены медленными прогулками, простором, музейной тишиной или шумом кинозала в ДК «Даурия», традиционными забайкальскими блюдами и обедом или ужином в кафе китайской кухни.

Самым сложным вопросом, если продумать и организовать поездку заранее, станет выбор между кисло-сладким или соленым гобаожоу (китайское блюдо, мясо в кляре), а ответ на вопрос о том, зачем ехать в Краснокаменск, напросится сам собой: за погружением в историю российской науки и героизма людей, веривших в мирный атом и свою силу его приручить. Еще сюда нужно мчать за возможностью увидеть современную промышленность, тесно переплетающуюся с силой духа наших отцов, дедов и прадедов, и за частицей СССР, живущего здесь в каждом из старых микрорайончиков.

Возможно, на это путешествие вы решитесь не сразу, но как раз его и запомните в деталях на долгие годы. Просто потому, что память бережет все выходы за границу шаблонов, доказывая человеку: в его жизни возможно все.

Чита. Унты. Мороз и солнце

— Мы уже на площади! — рапортует мне в трубку одна из коллег-журналисток, которая приехала на площадку почти на час раньше нужного: продажи у длинных рядов, уставленных унтами всех цветов, с огромными толстыми войлочными подошвами для вахтовиков и аккуратными белыми носочками женских моделей должны были начаться в 11 утра, в 12 часов планировалось открытие.

Час разницы на морозе в Забайкалье — это критично. Тем более после резкого похолодания с сухим морозом, которое пришло ночью. Табло на читинских остановках показывало минус 20 градусов. Но напугал ли мороз мастеров, приехавших из разных уголков Забайкальского края и Бурятии соревноваться в своём умении? 

Конечно, нет. Уже в половине одиннадцатого утра тут была суета: выставлялись модели — важно было поставить их так, чтобы бисер на голяшках, пришитый затейливыми узорами, блестел ярче, а голенища мужских пар пленяли потенциальных покупателей суровостью и теплотой.

Железнодорожник, который решил шить

Булату Цыденжапову чуть больше тридцати лет. С раннего детства он любил сидеть рядом с отцом, который шил унты и тем самым дарил людям тепло. Семья жила в славящемся мастерами по производству унтов селе Укурик Хилокского района в Забайкалье.

— Самостоятельно заниматься пошивом я начал в восьмом классе, когда начал обеспечивать себя, — рассказывает Булат.

Он вспоминает, что это ремесло было любимым делом не только у его отца, но и у дедушки. Секреты качественной работы здесь, как и во многих ремесленных династиях, передаются из поколения в поколение. Окончив школу, он выучился на железнодорожника, проработал три года, а потом решил: всё, хватит.

— Не потому что на железной дороге тяжело работать, я работы не боюсь. просто понял, что не моё это, и всё, — чуть улыбается мужчина.

— Все верха делают женщины, мне помогает жена. У бурят рукоделие в крови, я не знаю ни одной семьи, где бы руками что-нибудь не делали. Детям стоит только подсказать, подтолкнуть к делу, и всё. Весь верх: орнамент, подклад, а также сборка на жене, а наколотку, формировку: задники (внутренняя или промежуточная деталь верха обуви, которая располагается в пяточной части над каблуком и поддерживает форму изделия. Придаёт обуви жёсткость и помогает сохранить форму), ранты (полоска кожи, резины или пластика, проходящая по периметру подошвы обуви), войлок, подошву, обточку и подгон делаю я. Цена унтов зависит от стоимости камуса, войлока и всего остального. Всё суммируется, добавляется стоимость работы. Камус везут родственники и друзья, которые занимаются разведением оленей — это, как и пошив унтов, тоже семейное дело.

— Он всё время шьёт, шьёт, работает — трудится круглыми днями. Бывает, и ночью работает, — говорит про мужа Дарима Цыденжапова.

Сейчас семья живёт в городе Улан-Удэ, столице Бурятии, но свои корни, село Укурик, Булат помнит очень хорошо. Как и то, что главное в удобстве будущих унтов зависит от сырья — камуса — и от рук мастера.

При этом и у «женской», и у «мужской» частей пошива есть свои секреты и особенности.

— Больше всего я люблю собирать камус, совмещать по цветам. Вот, например, этот. Он со своей «родинкой», особенный, — Дарима Цыденжапова берёт в руки удивительной красоты унт, в окрасе которого снежно-белый цвет плавно, как будто кто-то аккуратно мешает молочную пену кисточкой, переходит в кофейный. — Самое главное, чтобы сборка была ровной, чтобы нигде ничего не торчало, чтобы переходы между цветами были плавными, а передняя часть — гладкой. Вот, например, эти. Точь-в-точь таких вторых вы не найдёте. Как придумывается рисунок? Сначала мы делаем трафареты. потом из кожвинила всё это вырезаем, клеим и прошиваем на машинке. А вышивку орнамента мы делаем на машинке с помощью компьютера.

Орнамент — единственное, что в производстве унтов в Забайкалье и Бурятии может делаться автоматизированно, всё остальное: набивка, просушка, работа по размеру будущих унтов и многое другое — исключительно ручная работа.

—   Можно ли унты подбирать по сезону: осенью носить одни, а с наступлением холодов —- те, что теплее? — спрашиваю Булата.

Он внимательно смотрит на меня, как будто удивляясь вопросу.

— Нет, они одеваются только в морозы от минус двадцати до минус семидесяти градусов. Это очень тёплая обувь. У меня сколько друзей на вахту ездит, и все говорят, что без унтов на вахте делать нечего, они просто спасаются унтами.

Сначала были лётные мужские

Даши-Цырен Балбыров шьёт унты 40 лет, начал это делать ещё в школе в 7 классе. Он тоже из села Укурик. 

— До пятидесяти градусов, — кивает он на мужские унты с толстенной подошвой, — спокойно выдержат.

На одну пару унтов у мастера уходит от одной недели работы. Высокие мужские стоят в Забайкалье от 35-40 тысяч рублей, женские унты — от 30 тысяч, цены на аккуратные полуботинки из камуса начинаются от 25 тысяч. 

Сыновья в этом деле занимаются выкройками и вырезанием подошв.

— Если ребёнок не захочет что-то делать, насильно же не заставишь. Моим 15 и 16 лет, они помогают. Стараемся их стимулировать: чем больше и лучше поработал, тем больше «стимула» получил. И нас также в детстве «стимулировали», - посмеивается он на морозе.

Даши-Цырен рассказывает, что раньше в Читинской области, которая стала частью Забайкальского края, Укурик был одним из редких сёл со столькими мастерами по унтам. Шили в основном массивные лётные унты, которые очень быстро разбирались военными, чабанами и всеми теми мужчинами, кто работал на холоде, а таких в области было большинство.

— Верх у них был из натуральной овчины, а внизу они были кожаные. Это были в основном мужские унты. Только после, через какое-то время, у нас стали шить из камуса и появились женские, Даши-Цырен говорит мастер, который до сих пор живёт в родном селе и уезжать оттуда не планирует.

Производственная мастерская Соелмы

Соелма Цибикжапова вспоминает, что, когда была маленькой, унты шила её бабушка. Они тогда были в основном собачьи.

— Мы занимаемся этим из поколения в поколение. Унты шили наши бабушки, наши родители: мои и мужа. Мы все с одной деревни, из Укурика, а сейчас живём в Бурятии. Если считать наш род по мастерам, то я Даши-Цырен это четвёртое поколение тех, кто унты шьёт. Моим родителям сейчас по 67-68 лет, и они тоже занимаются этим с детства. Мы им говорим, что сейчас уже нужно отдыхать, а они всё равно работают, делают уже для себя, — говорит мастер.

Она вспоминает, что помогать старшим начала с десяти лет: детям сначала доверяли распарывать полушубки из овчины, из которых шили подклад для унтов, потом разрешили вырезать его, затем научили набивать изделие на лекала, крючковать и «садить» украшения.

— Чем мы были старше, тем больше нам доверяли родители. Мне очень нравится  Все свои изделия я привезти не смогла, много работ ушло в Монголию, с которой мы сотрудничаем. Создавать и придумывать модели я очень люблю. Из камуса северного оленя мы стараемся создавать именно новое, делать модели унтов и ботинок, очень любимых сейчас молодёжью. Я и две моих помощницы называем себя дизайнерами. Помощниц я набирала сама, и у нас производством занимается целая команда из 15 человек. В месяц мы производим около 500 пар, каждую из которых в мастерской делают 2-3 дня.

Соелма берёт в руку полуботинок с рисунком, которого я не видела нигде на этом фестивале, и я тут же начинаю жалеть, что пришла на фестиваль, выложив банковскую карту и не запомнив пароль для перевода.

Про итоги и традиции

Обладателем Гран-при пятого юбилейного фестиваля унтов стал Батор Аюров из Улан-Удэ — ему уже вечером, когда после покупателей ряды товаров изрядно опустели, приз вручали на сцене.

Лучшим мастером женского дизайна унтов стала его землячка Жанна Цыбикова, за лучший дизайн мужских унтов наградили Зинаиду Очирову, а лучшим мастером дизайна детских унтов стала жительница Читы Марина Гундарева.

Не обошли награды и героев этого материала: Даши-Цырен Балбыров стал обладателем награды за лучшую семейную мастерскую, а Соелма Цибикжапова получила специальный приз фестиваля — сертификат на 10 тысяч рублей на проживание в лэнд-арт парке «Тужи».

Но не это главное.

В морозном дыхании поздней забайкальской осени, которая уже так похожа на суровеющую зиму, в этот день так отчётливо чувствовалась сила передаваемого из поколения в поколение мастерства, которым владели люди, жившие на этой земле много лет назад и сумевшие передать это умение своим потомкам. Маленькие дети в домах до сих пор берут в руки иголки, чтобы согреть теплом своей работы сотни лётчиков, чабанов, пасущих на склонах овец, работников горнорудной отрасли, водителей, золотодобытчиков и многих, многих других. И главное в этом фестивале, конечно, то, что эта игра в тонких детских пальцах с каждым годом будет держаться всё крепче и увереннее, будет жить, как и традиция этого ремесла.