Идеям нужен выход

Научно‑технологическое развитие Дальневосточного федерального округа сегодня находится на недостаточном уровне, обращает внимание член комитета Совфеда по федеративному устройству, региональной политике, местному самоуправлению и делам Севера Сахамин Афанасьев. По итогам 2023 года ни один из дальневосточных субъектов не вошел в число регионов-лидеров соответствующего национального рейтинга. Кроме того, в ДФО за последние 10 лет наблюдается сокращение сотрудников, занимающихся научными исследованиями. Если в 2015 году их насчитывалось 15,4 тыс. человек, то в 2023-м – 13,1 тыс.

Счетной палатой РФ, в том числе с точки зрения научного сопровождения, проводилась оценка реализуемых на Дальнем Востоке 32 федеральных госпрограмм, рассказала аудитор Наталья Трунова. Реализация 19 из них, в том числе «Развитие образования», «Экономическое развитие и инновационная экономика», «Развитие авиационной промышленности», «Развитие судостроения и техники для освоения шельфовых месторождений», «Развитие энергетики», признана не в полной мере эффективной. Аудитор назвала и положительные примеры – по программам «Развитие промышленности и повышение ее конкурентоспособности», «Развитие атомного энергопромышленного комплекса», «Научно-технологическое развитие РФ».

Кооперация науки и реального сектора экономики – задача нетривиальная. По словам Натальи Труновой, разработки научных организаций, университетов возможно применять в производствах, осуществляющих деятельность в режиме территорий опережающего развития, однако этой кооперации практически нет.

«Единичные случаи, например, в ТОР «Приморская» всем известная компания «Арника» – это биотехнологии. Наверное, такие крупицы по пальцам можно перечислить, массового характера это не носит. Это не значит, что нужно посыпать голову пеплом, сказать, что все не удалось. Этим процессом нужно заниматься», – настаивает аудитор Счетной палаты.

«К сожалению, ФОИВы нас, по сути, почти не видят. Хотя мы к ним приходим – берите наши разработки, мы готовы их внедрять и на их основе создавать самые современные средства, которые развивали бы экономику Дальнего Востока, экономику России», – сетует вице-президент Российской академии наук – председатель ДВО РАН Юрий Кульчин.

К примеру, специалисты разрабатывают уникальные сорбенты, в том числе для ликвидации розливов нефти. С просьбой тиражировать такие решения ученые обращались в Минпромторг, однако получили отзыв, что это не актуально, утверждает Юрий Кульчин. «Это было два года назад. Сейчас, когда у нас [экологическая] проблема на юге (в Черном море – прим. ред.), где можно было использовать эти сорбенты, их просто нет. Мы готовы закрыть эту проблему полностью», – заверил академик. 

В поисках партнера

Бизнесу, делающему ставку на высокие технологии, не обойтись без научного сопровождения и опытных разработок. На государственном уровне для поддержки вузов принята программа «Приоритет-2030», в которой специально для Дальнего Востока выделен отдельный трек, отметил Сахамин Афанасьев. Университеты, получившие из бюджета дополнительную помощь, смогут не только выйти на новый образовательный уровень, но и стать заметными научно-технологическими центрами ДФО, считает сенатор.

В рамках этой программы уже формируются проекты с ключевыми индустриальными партнерами, рассказала заместитель проректора ДВФУ по научной работе Светлана Гончарова. В их числе – «Газпром» (объемов заказов на НИОКР в 2028-2030 годах оценивается в 500 млн руб.; темы научных работ затрагивают композиционные материалы, резинотехнические изделия, подводную робототехнику), «Газпромнефть» (450 млн руб.; арктические материалы и технологии), «Роснефть» (390 млн руб.; упрочнение льда, судостроение, катализаторы), «Ростех» (350 млн руб.; аддитивные технологии, спецпокрытия), «Сибур» (310 млн руб.; термопластические материалы, резинотехнические изделия), «Объединенная металлургическая компания» (270 млн руб.; коррозийностойкие биметаллы и трубы) и др.

«В части фокусировки научной политики мы до 2030 года определили три стратегических технологических проекта. А именно – научно-производственные технологии мирового океана, шельфа и Арктики; биоэкономика, здоровьесбережение; интеграционная платформа искусственного интеллекта. В рамках каждого проекта сформированы продуктовые консорциумы с участием академических и индустриальных партнеров из России и АТР», – уточнила Светлана Гончарова.

Флагманом наукоемких производств региона призван стать создаваемый на острове Русский одноименный инновационный научно-технологический центр (ИНТЦ). Этот комплекс с особым преференциальным режимом объединит ученых, инженеров, предпринимателей для становления целого кластера, ориентированного на рынки АТР, заявил Сахамин Афанасьев.

Совокупная площадь ИНТЦ «Русский» превышает 113 тыс. кв. м. Более 70% помещений центра планируется отвести под инновационные производства компаний, которые будут арендовать площадки по льготной ставке.

В пилотном режиме центр планируется запустить осенью 2025 года. В настоящий момент, сообщила гендиректор Фонда развития ИНТЦ Елена Харисова, идет взаимодействие с его будущими резидентами, кто уже дал принципиальное согласие на участие в данном кластере, и теми, кто проявляет к этому интерес. 

Океан и небо

Среди главных направлений деятельности ИНТЦ «Русский» – освоение ресурсов мирового океана, развитие биофармацевтики, биотехнологий.

В общем-то это те направления, где дальневосточные ученые сохраняют сильные позиции. В частности, в области фармацевтики на основе активных соединений, встречающихся у водных биоресурсов, разработаны такие действенные препараты, как гистохром, коллагеназа и т.п.

«Гистохром делается из морского ежа. Если у человека обширный инфаркт миокарда, и в течение двух часов дать ему препарат, рубца на сердце не остается. Есть интересное направление, связанное с глазными препаратами на его основе», – говорит Юрий Кульчин.

Кроме того, проведены исследования, которые показали, что из актиний и морской губки можно получать новые типы антибиотиков.

Чтобы поставить дело на поток, необходима производственная база. «Нужно создание биотехнологического центра. Цена вопроса минимальна. Порядка 200 млн руб. надо вложить с тем, чтобы мы могли такие препараты делать, и нужна еще фармфабрика. Гидробионты – самое лучшее, что может быть в мире, потому что у нас уникальная вода, условия», – убежден академик.

Прорывных решений возможно достичь и по технике подводных исследований. Дальневосточники разработали более 20 типов подводных аппаратов, которые обладают искусственным интеллектом, проинформировал руководитель ДВО РАН. Если дальше развивать это направление, открывается мировой рынок, оцениваемый в $4 млрд ежегодно.

На Сахалине во главе угла ставят наукоемкие проекты, связанные с отраслями, которые традиционно играют ведущую роль в экономике регионе. Это, прежде всего, энергетика, говорит замминистра цифрового и технологического развития Сахалинской области Сергей Коцуконь. Здесь большие ожидания связаны с идеей водородного кластера.

Для получения водорода будет создана электролизная станция с системой подготовки деионизированной воды. В числе проектов, имеющих широкое практическое значение – энергообеспечение изолированных вышек сотовой связи, распределенная генерация энергии в труднодоступных поселениях, наземный транспорт и даже научно-исследовательское судно на базе водородных топливных элементов.

Кроме того, на Сахалине заработала авиакомпания «Аврора – беспилотные авиационные системы» (дочка «Авроры»). В конце марта впервые на Дальнем Востоке беспилотник совершил межрегиональный перелет. Он вылетел из аэропорта Оха, преодолел Татарский пролив и приземлился в Николаевске-на-Амуре. Полет прошел по расписанию в воздушном пространстве, используемом другими воздушными судами, с выполнением всех авиационных правил.

«Уже выполняем системно сценарий применения БПЛА в регионе. Это системная работа, которая у нас строится уже достаточно плотно», – сказал Сергей Коцуконь.

Как сообщили в авиакомпании «Аврора», на днях «Аврора – БАС» получила сертификат эксплуатанта. Это ведет к дальнейшим инновациям в части применения беспилотников в народном хозяйстве.

«Признание регулятором авиационной отрасли готовности «Авроры – БАС» для работы в воздушном пространстве, используемом и гражданскими воздушными судами, открывает для нас возможность коммерческого использования беспилотных воздушных судов и развития перспективных проектов в ДФО», – прокомментировал генеральный директор «Аврора – БАС» Дмитрий Третьяков.

— Валентин Цуньлиевич, какие основные вызовы стоят перед современным востоковедением, китаеведением и что нужно сделать, чтобы их преодолеть?

— В плане функциональном – как сделать свою профессиональную работу по-настоящему нужной, отвечающей требованиям времени, востребованной и эффективной. В материальном плане основным вызовом остается недофинансирование, из-за чего ученые и преподаватели вузов вынуждены размениваться на подработки и отвлекаться от основной работы, требующей максимальной сосредоточенности и творческих усилий. Основным вызовом постсоветского периода остаются и кадры, то есть подготовка молодых специалистов и обеспечение должной преемственности между поколениями профессиональных востоковедов.

— И как преодолеть эти вызовы?

— Конечно, для этого надо усиливать государственную поддержку, разрабатывать новые действенные стратегии развития востоковедения и китаеведения. Нужно повышать авторитет преподавателей и улучшать условия их работы в вузах. Нужно возрождать и совершенствовать лучший опыт организации базового образования в вузах и расширять возможности для регулярных стажировок в изучаемых странах, привлекать молодежь в науку. От всех этих мер прямо зависит успех решения тех задач, которые стоят сегодня перед востоковедами.

— Что дает взаимодействие с зарубежными партнерами? Это «калибровка стандартов», это больше обмен опытом, или что-то еще?

— «Калибровка стандартов» или «сверка часов» позволяет обмениваться лучшим опытом и говорить с зарубежными коллегами на одном языке. Хотя у нас могут быть разные подходы и разные взгляды, мы должны уметь понимать друг друга и договариваться друг с другом. Лишь в этом случае может возникнуть эффект синергии, позволяющий синтезировать усилия всех сторон и решать общие проблемы гораздо более эффективно.

— С учетом нынешнего разворота России на Восток, какие отрасли видятся наиболее перспективными именно в востоковедении? Что в приоритете — экономика, политика, культура? И в части географии — фокус на Китай и Японию или какие-то другие ключевые страны?

— Настоящие востоковеды всегда «повернуты» на Восток, потому что это их судьба, это их жизнь и работа. Никуда им разворачиваться не нужно, просто нужны нормальные условия для профессиональной работы. Кроме того, мы живем в эпоху глобализации, когда уже исчезает любое искусственное противопоставление Востока и Запада. Сегодня Запад содержит в себе Восток, а Восток содержит в себе Запад. Они взаимодействуют и соприсутствуют друг в друге. Так называемые «люди Востока» и «люди Запада» живут теперь по всему миру, которому остается лишь одна возможность – развернуться лицом к самуму себе. Для России «поворот на Восток» тоже предполагает новый взгляд и на внешний мир, и на самих себя глазами друзей и партнеров. Реализация таких подходов невозможна без участия востоковедов. Что касается географии, то фокусы могут быть разными, но все страны – в том числе и Китай, и Япония — являются по-своему ключевыми.

— Какие именно отрасли сейчас особенно актуальны?

— Экономика, политика и культура – все это неотъемлемые стороны нашей жизни, которые одинаково приоритетны, а внимание к ним должно находиться в гармоничном балансе. Культура в широком смысле включает в себя и экономику, и политику. Поэтому знание культуры — это «волшебный ключ», который помогает решать любые проблемы. Безусловно, нам нужны востоковеды, имеющие компетенции в специальных областях знания, таких как право, экономика, финансы и так далее. К овладению этими специальностями можно идти через освоение «микро-компетенций», цель которых — выработать навыки овладения любыми компетенциями. Ведь хороший востоковед не должен быть «узким специалистом». Он должен быть многогранным, иметь способность адаптироваться и овладевать любыми компетенциями в нужное время, в нужном месте.

— Как по-вашему, что проще — востоковеду освоить финансы, право, политику и другие аспекты, или же политику, финансисту или правоведу проще освоить восточный язык и погрузиться в восточный менталитет?

— Думаю, оба пути одинаково трудны, потому что любой человек может стать профессионалом лишь в том случае, если посвящает своему делу всю жизнь. Чтобы стать хорошим востоковедом, нужно потратить на это свою жизнь. Чтобы стать хорошим экономистом или юристом, тоже нужно потратить на это всю жизнь. «Синтезировать» востоковедение с иными специальностями жизненно необходимо. Каждый путь к этому по-своему труден, поэтому не стоит противопоставлять их вообще. Я уверен, что хороший экономист вполне может стать хорошим востоковедом, и наоборот. У нас есть успешные востоковеды, имеющие специальности и ученые степени экономистов, юристов и даже биологов. А один коллега, уже будучи дважды доктором наук в области истории и политологии, готовится защитить третью докторскую диссертацию в области права. По-моему, это замечательный пример профессиональной универсальности! К этому нужно стремиться всем. Я тоже стремлюсь, по мере возможности, расширять свои профессиональные горизонты, хотя многого пока еще не достиг.

— Какие регионы наиболее перспективны сейчас в плане изучения? И можно ли вообще говорить о том, что есть более перспективные регионы на Востоке, а есть менее перспективные?

— Я уже сказал, что пространство со-развития охватывает сегодня весь мир. В последние десятилетия наибольшим спросом пользуется все, что связано с так называемым «китайским миром», который тоже стал теперь уже глобальным: китайские автомобили (кстати, очень хорошие) заполонили российские дороги и все быстрее завоевывают весь мир, как и всевозможные китайские гаджеты. Поэтому я думаю, что мы живем в таком глобальном мире, где потенциально перспективны все регионы.

— Сближение России и Китая, которое мы сейчас наблюдаем, дало что-то нашей науке? Появились ли новые источники литературы или возможность пользоваться недоступными ранее архивами?

— Конечно, у нас появились огромные новые возможности: во-первых, контактов с нашими коллегами, во-вторых, работы с архивами и доступа к научной литературе. Сегодня мы можем дистанционно и бесплатно или почти бесплатно пользоваться огромнейшими цифровыми базами научных данных, созданными в Китае. Китайцы в этом плане опережают нас, так как последовательно вкладывают в науку огромные средства. С другой стороны, имеются и барьеры, потому что не все документы и материалы архивов доступны для зарубежных ученых в Китае. И наши российские архивы тоже не всегда доступны для зарубежных коллег. Но есть и немало примеров успешного двустороннего сотрудничества, основанного на двустороннем информационном обмене.

— Всероссийский съезд востоковедов впервые за всю его историю — с 1997 года — проходит во Владивостоке. Это говорит о том, что Россия действительно развернулась на Восток? Ведь где, как не во Владивостоке, на Камчатке или на Сахалине проводить съезды востоковедов?

— Конечно, это важное событие и важный признак общего разворота на Восток. В целом XIV съезд востоковедов России подготовлен и проводится во Владивостоке на великолепном уровне! История общества востоковедов России началась не в 1997 году – оно было создано в 1900 году и воссоздано Е.М. Примаковым в 1979 году. Но этот съезд действительно проходит во Владивостоке впервые. Коллегам из западных районов нашей страны гораздо труднее доехать до Владивостока, но зато сюда удобно добираться из востоковедных центров Сибири и Дальнего Востока – Екатеринбурга, Новосибирска, Иркутска, Улан-Удэ, Читы, Благовещенска и Хабаровска. Думаю, что мы идем в правильном направлении, а первый съезд во Владивостоке свидетельствует и о растущем внимании к Востоку, и о готовности востоковедов нашей страны поддержать развитие востоковедения на Дальнем Востоке. Я убежден и надеюсь, что это первый, но далеко не последний съезд востоковедов во Владивостоке, что такие встречи будут снова проводиться и во Владивостоке, и в Хабаровске.

— Какую роль ДВФУ вы видите в этом процессе — в становлении востоковедения в том русле, которое сегодня так требуется России?

— ДВФУ может и должен играть ключевую роль. Мне кажется, что сегодня нашему университету (это, кстати, и моя Alma Mater) необходимо активнее усиливать связи с академической наукой, с Российской академией наук, в том числе и с Институтом востоковедения РАН, где я сегодня работаю. Наш институт уже второй год успешно сотрудничает в рамках проекта «Приоритет-2030» с МГИМО(у). Мы очень надеемся развивать подобное сотрудничество и с другими вузами, например, с ДВФУ!

— Вы говорите про науку, но государство хочет видеть прикладные решения: если это научные исследования, то они должны приносить практическую пользу и их можно было оперативно внедрить в бизнес-среду…

— Одной оперативности мало. У государства есть интересы краткосрочные, среднесрочные и долгосрочные. И эти интересы требуют четкой координации. Нельзя никоим образом продвигать прикладные исследования в ущерб фундаментальным исследованиям, так как прикладные исследования произрастают из фундаментальных. Бизнес может определять оперативную научную повестку, но наука может определять перспективы бизнеса на десятилетия вперед. В случае востоковедения мы обычно говорим не про фундаментальные, а про «классические» исследования, которые, даже если это не всем очевидно, исключительно важны и для бизнеса, который приходится вести в специфичной «восточной» среде. Все это мы очень хорошо видим на примере Китая, где современное руководство активно использует традиции, постоянно цитирует китайских классиков, обращается к примерам из древней китайской истории. Чтобы адекватно понимать смыслы, намерения и цели китайских партнеров, мы тоже должны хорошо знать и понимать китайскую историю и культуру. Такой подход необходим и для «поворота» России в отношении всех стран и регионов Востока.

В 2020 году весь мир облетели фотографии Владивостока, находящегося в ледяных оковах. На несколько дней дальневосточная столица прогрузилась в коммунальный коллапс. Толщина льда на проводах, ветвях деревьев, понтонах знаменитых мостов достигала двух см.

Как позже объяснили метеорологи, подобные осадки формируются, когда происходит инверсия температуры: на высотах одного-двух км воздух теплее 0℃, а у поверхности земли температура остается отрицательной -3...-5. Примерно это и случилось в конце ноября 2020 года. У берегов Приморья столкнулись южный циклон и отрог Сибирского антициклона.

Но если город, его жители достаточно быстро справились с последствиями аномального природного явления, то в лесах ледяной дождь оставил глубокий след и его влияние там ощущается до сих пор. А главная опасность, которую принесли с собой осадки три года назад – пожары, вероятность которых сейчас увеличилась в разы.

Группа дальневосточных учёных провела исследование воздействия ледяного дождя на леса острова Русский. Там, все территории, покрытые лесом, а их около девяти тыс. га, пострадали от этой природной аномалии.

«Цель нашей работы — не просто сказать, что после ледяного дождя много обломанных деревьев, а дать количественные, цифровые характеристики на уровне лесоводственной оценки, — говорит соавтор работы, научный сотрудник Института геологии и природопользования ДВО РАН Александр Иванов. — Мы определили запасы древесины обломанных частей деревьев, оценили, насколько сильно оказались повреждены кроны, посмотрели, как на повреждения влияли вид дерева и его размер».

Вместе с коллегами, главным научным сотрудником Центра по проблемам экологии и продуктивности лесов РАН Дмитрием Замолодчиковым и студентами Приморского государственного аграрно-технологического университета, учёные выявили, казалось бы, парадоксальную взаимосвязь льда и участившихся пожаров: кроны не выдерживали слишком большой массы льда — ветви и стволы ломались, образуя большое количество валежника, который стал потенциальным топливом для пожаров.

Учёные работали экспресс-методом — в течение трех дней заложили десять пробных площадей по всей территории острова Русский, на которых описали древостой (растущие деревья) и валежник — то, что было обломано и упало. Затем был этап обработки данных, знакомства с исследованиями коллег из Северной Америки, где эти явления происходят чаще и с гораздо большим ущербом.

Авторы работы выяснили, что на Русском от облома ветвей в среднем пострадало 25% крон деревьев. Больше всего «досталось» липам и берёзам: у них раскидистые кроны. Меньше всего ледяной дождь зацепил низкорослые клены и грабы, которые укрылись под основным пологом древостоя.

«Мы также применили методы дистанционного зондирования, использовали так называемый "вегетационный индекс" (показатель, характеризующий состояние растительного покрова), — продолжает Александр Иванов. — Оказалось, что даже спустя два года средние значения этого индекса были ниже, чем до ледяного дождя. Основная древесная порода на Русском — дуб монгольский. Деревья восстанавливают кроны, но медленно. Важно, что такое нарушение структуры леса в целом снижает его устойчивость, делает его уязвимым к болезням и вредителям».

Учёный говорит, что к подобным явлениям погоды лесное хозяйство адаптировать сложно. Если от лесных пожаров может уберечь профилактика, постоянный контроль пожароопасных точек, то для защиты от ветровала и ледяных дождей таких инструментов нет.

«Мы не знаем, когда и где в следующий раз произойдет такое явление, — отмечает учёный. — И если, например, хвойные деревья лучше переносят ледяные дожди, то они же оказываются менее устойчивы к ветровалам. Есть зарубежные исследования, которые показывают, как структура леса влияет на устойчивость к ледяному дождю. То есть какими должны быть оптимальное расстояние между деревьями, размеры крон, видовой состав леса, чтобы ущерб оказался минимальным. Возможно, и нам скоро придётся всерьёз решать эти вопросы. В настоящее время важно вести качественный лесопатологический мониторинг состояния лесов на острове Русском».

После того как разрушительный ледяной дождь обрушился на Владивосток прошло уже более трех лет. Но учёные и по сей день не знают, какими будут его последствия.

«Необходимо устроить повторное обследование лесов и оценить, как изменилась ситуация, в каком состоянии находятся обломанные кроны и сами места сломов, сколов, обдиров коры — не поселились ли там патогены — грибы и насекомые, — говорит Александр Иванов. — Отличный принцип поведения человека по отношению к восстанавливающемуся лесу — "не мешать". Но у нас не получается, мы строим в лесу дороги и линии ЛЭП, делаем площадки, возводим дома, допускаем лесные пожары. А опыт восстановления лесов в Приморском крае очень небогатый и положительных примеров не так много».

Изучением проблем взаимодействия природных экосистем и климата занимается консорциум «Российские инновационные технологии мониторинга углерода" - "РИТМ углерода"», включающий ведущие научные организации страны. Проект курирует Минэкономразвития РФ. Одна из практических задач консорциума – разработать меры адаптации в природопользовании (и лесопользовании) к изменениям климата и его негативным последствиям.

Единственным регионом, где принят и работает региональный закон об этнологической экспертизе, является Якутия. Здесь на основании экспертизы вырабатывают планы взаимодействия компаний с коренными народами. Такой план включает снижение возможного воздействия объекта на предпроектной стадии, компенсацию ущерба и мероприятия в области устойчивого развития, причем списки мероприятий имеют градацию в зависимости от масштаба территории.

«Для выполнения оценки воздействия на этнологическую среду на территориях традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера в составе проектной документации нами разработаны методические рекомендации для полевых работ по району и наслегу», — рассказала Виктория Филиппова.

При выполнении этнологической экспертизы исполнители института опытным путем пришли к тому, что те данные или показатели, которые сосредоточены в организациях, недостаточны для характеристики групп населения.

«При сборе требуемых материалов для характеристики хозяйств выявлено, что они не всегда присутствуют в официальных документах или доступны, или могут быть подтверждены. Например, основная проблема касается документаций самих хозяйств — кочевых родовых общин. Имеются проблемы с предоставлением как учредительных документов некоторых хозяйств (копий свидетельства, картосхемы закрепленных участков, долгосрочных лицензий), так и официальных бухгалтерских документов по производству и сдаче продукции, определением списка действующих хозяйств и так далее», — пояснила эксперт.

Для сбора данных по отдельным хозяйствам ученые разработали бланки таблиц для заполнения хозяйствами и перечень необходимых официальных сведений по наслегу или району.

«Только во время полевых экспедиций и в непосредственном общении с главами хозяйствующих субъектов возможно установить фактическое землепользование. Для установления границ и их нанесения мы используем методы ГИС-технологий», — пояснила эксперт.

Источниками для составления карты землепользования хозяйств выступают описание границ хозяйств, карты-схемы закрепленных участков, описание границ охотничьих участков, отведенных по долгосрочной лицензии. Отсутствие данных документов восполняется сведениями, полученными из департамента биологических ресурсов Якутии. На основе имеющихся описаний границ земель создается итоговая карта землепользований хозяйствующих субъектов исследованных районов.

В ходе составления карт часто выявляется проблема, связанная с наложением границ нескольких землепользователей. Ученые реконструируют места исторического проживания и включают динамику количества поселений и численности населения по данным переписей населения начиная с 1926 года и по архивным документам. Пример эвенков, населяющих Мирнинский район, показывает другую сторону промышленного освоения, состоящую в сужении пространства жизнедеятельности и переселении в ранее малоосвоенные территории.

«Так, чонские и садынские эвенки, у которых большая часть территории их расселения была выделена под промышленное освоение были переселены в менее заселенную восточную часть Мирнинского района. В результате проведения государственной политики по оседанию кочевого населения, укрупнении хозяйств произошло резкое сокращение количества поселений, в результате которого на большей части Якутии в одном наслеге имеется только один населенный пункт. В качестве примера можно указать Ботуобуйинский наслег Мирнинского района, где количество поселений уменьшилось с 47 в 1926-1927 годов до одного в 1970-е годы с концентрацией всей локальной группы населения в селе Таас-Юрях. В этом наслеге вышли из хозяйственного оборота дальние участки на реке Малая Ботуобуя, выведенные в состав Чуонинского наслега», — рассказала Филиппова.

По мнению эксперта, новая методика позволит выработать комплексные программы мер, в том числе компенсационных, для обеспечения устойчивого развития мест традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности коренных малочисленных народов Севера. Институт открыт к сотрудничеству и готов защитить права коренных малочисленных народов Севера в рамках организации и проведения этнологической экспертизы.

— Мария, вы уже не первый год Арктика занимает значительную часть Вашей жизни. Чем Вас так привлекает Крайний Север?

— Действительно, последние пять лет я работаю за Полярным Кругом, и побывала во многих частях Заполярья – от Мурманской Области до Чукотки. И Арктика, вопреки расхожему представлению, очень разнообразна. Это абсолютно уникальное не только природное и географическое, но и культурное пространство, а Русский Север – безусловная часть нашего культурного кода. Все это представляет для художника-исследователя большой интерес. Конечно, в Арктике есть определенная суровость, за которую я люблю ее еще больше, но именно за этой суровостью скрывается невероятная глубина, которая так манит меня. Кроме того, в экспедициях встречаются очень интересные люди, знающие о Севере не понаслышке, и готовые рассказать о нем очень интересные истории. С некоторыми из моих работ можно будет вскоре познакомиться в Третьяковской галерее, где 12 декабря откроется выставка «Арктика. Полюс цвета», посвященная художественному осмыслению северных широт в российском искусстве.

— Почему креативные индустрии выходят в большую арктическую повестку и обсуждаются на форуме?

— Арктика – территория мощных символов. Образ первооткрывателя, романтизм экспедиций и красоты северной природы были и являются частью нашей культуры, литературы, кинематографа и даже детских мультфильмов. Это идентичность и  визуальный язык, который не нуждается в переводе. На форуме мы говорим о том, как все может стать основой для популярной культуры в ее современном виде, новых выставок, фильмов, и туристических маршрутов. Арктика может дать миру подлинность и аутентичность – то, что сейчас особенно ценится. Кроме того, креативные индустрии это новый вектор экономики – причина для молодых талантливых людей как оставаться, так и ехать на Крайний Север.

— Как творчество связано с просвещением? Как просветительский интерес связан с развитием креативных индустрий?

— Мне кажется, творческая и просветительская миссии всегда идут нога в ногу. Люди искусства – увлеченные, часто поглощенные своими идеями. Я влюблена в Арктику, и мне хочется рассказать о ней, поделиться ее красотой и показать через свои снимки насколько это удивительное место как можно большему количеству людей.  Просвещение нуждается в языке, который будет понятен и близок новой аудитории, даже тем, кто никогда прежде не был в Заполярье. Этот язык — визуальный и креативный. Фото, кино, цифровые медиа, анимация, дизайн — всё это современные формы разговора об Арктике. Они позволяют не просто информировать, но вовлекать, вдохновлять, показывать красоту и силу Крайнего Севера. Это определенный «мостик» между северными регионами и глобальной аудиторией.

— Почему сегодня так важно говорить об Арктике с подрастающим поколением?

— Арктика – это не просто точка на карте, а целая вселенная возможностей для профессионального и творческого роста. Как выстроить системную работу в сфере арктического просвещения – этому будет посвящено отдельное тематическое направление «Арктика, жди меня: узнать, приехать, полюбить» на предстоящем форуме. А молодёжной площадкой станет очередной этап профориентационного проекта «Встреча поколений», который реализует Международный гуманитарно-просветительский центр «Полюса Земли» Ассоциации полярников. Это действительно значимый и действенный проект: он делает Арктику ближе, понятнее, живее. На основе конкурсной программы он дает возможность познакомиться с Арктикой напрямую — побывать в арктических регионах, увидеть и почувствовать Заполярье, узнать больше о северной индустрии и профессиях, востребованных там. Многие после таких встреч и поездок начинают воспринимать Арктику как территорию будущего — пространство, где можно реализовать новые проекты и найти место для себя и своих идей.

— На форуме будут говорить про создание уникального туристического продукта в Арктике. Как креативный подход может помочь в этом направлении?

— Сейчас все больше растет спрос не на массовый туризм, а на уникальные путешествия, на аутентичность и определённую недоступность, в том числе на так называемый диджитал-детокс. Туристы хотят попасть в место с характером, с подлинной историей. Они все чаще готовы пожертвовать определенным комфортом ради новых впечатлений и необычного опыта. Арктика как раз и обладает всеми данными, чтобы предоставить подобные эксклюзивные возможности: здесь встречается суровая красота севера, оленеводы, кочующие по тундре, ремесла, традиции и красочные праздники малочисленных коренных народов, уникальные природные и атмосферные явления вроде Северного Сияния. А мягкий золотистый свет полярного дня – это настоящая мечта каждого фотографа. Все это может стать основой для новых туристических продуктов от экотуризма до фототуров и экстремального туризма. На форуме как раз и будут обсуждаться вопросы, как на основе арктического культурного кода, создать возможности для новых туристических маршрутов, фестивалей и других мероприятий, которые будут притягивать людей круглый год, сохраняя при этом экологическую устойчивость и уникальность региона.

— В чём уникальность форума для специалистов, которые развивают креативные проекты?

— Безусловно, площадка форума – отличное место для новых знакомств, так как здесь встречаются люди из разных сфер, которые так или иначе связали свою жизнь с Арктикой. Форум предоставляет возможность увидеть многогранность Арктики их глазами: научной, технологичной, креативной, культурной. Это пространство, в котором рождаются новые идеи, коллаборации и проекты. Здесь можно услышать экспертов, понять, куда движется Арктика, и стать частью команды, которая формирует ее будущее.

Река дальше моря

Под действие ФЗ «О северном завозе» попадают десять российских регионов. Из них четыре субъекта (Архангельская область, Камчатка, Хабаровский край, Ненецкий АО) со средним объемом речной перевозки, а три (Чукотка, Якутия, Красноярский край) – с высоким.

Как известно, с 2026 года на регулярной основе должен заработать единый морской оператор для доставки грузов в отдаленные северные территории. Эта функция возложена на компанию «Росатом Арктика», которая отработала нынешнюю навигацию в пилотном режиме: грузы завозились на Чукотку. Объем перевозки составил почти 160 тыс. т, большая часть из которого пришлась на нефтепродукты.

В настоящее время единый морской оператор выступает как логистический интегратор северного завоза. В этот сезон компанией было зафрахтовано шесть судов – пять танкеров и сухогруз. «Росатом», сообщил специальный представитель госкорпорации по вопросам развития Арктики Владимир Панов, намерен выйти на долгосрочные отношения с судоходными компаниями, а при необходимости формировать собственный флот.

При этом опыт работы с Чукотским автономным округом показал, что важно не только доставить груз в морские порты, но и развести его дальше, в том числе по рекам. Поскольку обязательства единого оператора завершаются морем, а без речных сообщений полноценный завоз невозможен, встал вопрос о расширении зоны ответственности, рассказал Владимир Панов. «Мы в рамках пилотного проекта уже вышли за рамки прямого функционала, потому что задачу нужно решать комплексно», – отметил он. В дальнейшем этот вопрос необходимо рассмотреть на уровне Минвостокразвития.

Спецпредставитель «Росатома» выделяет три проблемных маршрута на Крайнем Севере, где нужно стыковать морское и речное сообщения. Кроме Обского направления (Омск – Мыс Каменный), это Колымское (Певек – Анюйск/ бар реки Колыма – Анюйск) и Анадырское. В числе проблем – недостаточность танкерного флота и его старение. Например, в Колымском бассейне самому возрастному танкеру исполнилось 54 года, а самому молодому – 38 лет. В Анадыре не хватает флота для распаузки (перегруза с больших морских судов на суда меньшего размера). Это значительно увеличивает обработку партий грузов, что критично в условиях непродолжительной навигации.

«Выбытие судов идет колоссальными темпами, и на сегодня это самое узкое место с точки зрения обеспечения северного завоза», – подчеркнул Владимир Панов. 

Деньги – флот – деньги

Стареет как арктический транспорт, хотя на Севморпути наращивается ледокольная группировка, так и речной. Для доставки грузов на территориях Крайнего Севера широко применяются суда класса река-море. В настоящее время это самый массовый сегмент судостроения, заверил начальник отдела стратегического планирования и управления департамента судостроительной промышленности и морской техники Минпромторга РФ Артем Огиенко.

Такие заводы, как «Красное Сормово», «Окская судоверфь», расположенные в Нижегородской области, до недавнего ежегодно обеспечивали сдачу порядка 10-12 судов. «Сейчас есть некоторые проблемы на этих предприятиях. Но надеемся в ближайшее время их решить и опять выйти на ритмичное строительство судов», – сказал чиновник, добавив, что «Красное Сормово» со временем будет модернизировано. Кроме того, возлагаются определенные надежды на открывшуюся в этом году в Якутии Жатайскую судоверфь, расчетная мощность которой – 10 судов в год.

На сегодня более 40 ед. флота класса река-море строятся на различных предприятиях страны. Это танкера и сухогрузы, проинформировал Артем Огиенко. Дополнительно законтрактовано около 30 судов.

Идет работа и по флоту для морских каботажных перевозок. По инициативе Минвостокразвития разрабатывается технический проект нового судна арктического класса Arc7 (длиной – до 170 м, шириной – 23 м), в том числе для обеспечения северного завоза. С «Росатомом» согласованы основные требования, уточнил представитель Минпромторга.

Между тем проблемой у судовладельцев является отсутствие стабильных долгосрочных контрактов. То есть, чтобы заказать постройку флота, нужна гарантия, что он будет иметь загрузку, говорит Владимир Панов. Казалось бы, более долгосрочного заказа, чем северный завоз судовладельцу найти сложно. Однако на практике соглашение регион-получатель груза заключает с перевозчиком всего на год. С таким контрактом в банк за кредитом, чтобы подготовиться к навигации, не пойдешь, рассуждает спецпредставитель «Росатома».

Основным механизмом господдержки обновления флота является программа льготного лизинга водного транспорта до 2030 года. Однако речные перевозки в районах Крайнего Севера ограничены рамками сезонной навигации. Например, сезон в Ленском бассейне длится всего около четырех месяцев. Это сдерживающий фактор для приобретения судов по действующим ставкам лизинга, обращает внимание сенатор от Якутии Сахамин Афанасьев.

Как не сесть на дно

Эксплуатация водного транспорта осложняется инфраструктурными моментами. Так, недостаточность работ по дноуглублению приводит к постоянному ухудшению судоходных условий и обмелению рек. По данным Счетной палаты РФ в настоящее время протяженность рек с гарантированными габаритами составляет 50%, с освещаемой обстановкой – менее 40%. «Чтобы сделать северные реки глубже, надо обновлять технический флот – прежде всего, использовать земснаряды. Средний возраст такой техники сейчас составляет 30-35 лет», – пояснил Сахамин Афанасьев.

Перспективная потребность в дноуглублении на период до 2030 года только в арктической зоне оценивается приблизительно в 30 млн куб. м.

Под эгидой Росморречфлота ежегодно планируется определенный объем дноуглубительных работ, но все зависит от возможности госбюджета. Что касается специализированного флота для поддержания необходимых глубин, то администрациям речных бассейнов, тяготеющих к Арктике, с 2020 по 2024 год было поставлено 14 земснарядов, сообщил начальник управления внутреннего водного транспорта Росморречфлота Ильнур Шайхитдинов. В текущем году одно аналогичное судно приобретено для Ленского бассейна и запланирована поставка двух для Обь-Иртышского и Енисейского. «Потребность есть еще в шести земснарядах, но окончательно она будет сформирована после утверждения бюджета», – рассказал чиновник.

Тем самым основная потребность до 2030 года в дноуглубительном флоте для Севера будет закрыта. Останется необходимость в постройке трех крупных земснарядов с объемом трюмов 4 тыс. куб м. Они нужны для проведения работ на баровых участках северных рек, главным образом Яны и Индигирки, где в последние годы стало сложно осуществлять судоходство.

Кроме того, должна быть сформирована программа капитального ремонта дноуглубительного флота (это касается не только северных бассейнов), продолжает Ильнур Шайхитдинов. По его словам, пока что лимитов финансирования хватает на проведение лишь текущих ремонтов, закупку запчастей и оборудования, но для доведения внутренних водных путей до норматива без капитального обслуживания техники не обойтись.

Важно развивать и другую спецтехнику. В частности, возникают сложности с перевалкой грузов вследствие нехватки плавкранов. Опять же их постройка упирается в вопросы финансирования. Вместе с тем, свидетельствуют в Росморречфлоте, есть предприятия и организации, обладающие компетенциями в проектировании и строительстве таких судов. 

Автозимник бьется сквозь финансирование

Неотъемлемой частью логистики северного завоза являются автодороги регионального и местного значения, включая автозимники, по которым доставка социально значимых грузов осуществляется и после завершения навигации. Здесь главная проблема – высокая степень их износа. На содержание такой сети ежегодно из региональных бюджетов выделяется определенный объем средств, но всех потребностей это не закрывает. Закономерно возникает мысль о федеральной поддержке.

«Для решения этой проблемы регионы предлагают рассмотреть возможность введения повышающего коэффициента для территорий северного завоза, который будет применяться при распределении межбюджетных трансфертов на мероприятия по строительству и содержанию в нормативном состоянии региональных и местных автодорог», – рассказал Сахамин Афанасьев.

Собственно механизм применения повышающего коэффициента для регионов Дальнего Востока уже есть, уточнил и.о. начальника управления регионального развития и реализации национального проекта Федерального дорожного агентства Константин Потанин. Однако вопрос требует более глубокой проработки, поскольку часть арктической зоны охватывает далеко не весь объем региональных дорог. Если отдавать Северу приоритет, как это скажется на достижении тем или иным регионом целей нацпроекта «Инфраструктура для жизни» по приведению дорожной сети в нормативное состояние? Напомним, к 2030 году планируется довести к нормативу долю федеральных трасс и дорог в городских агломерациях до 85%, а региональных – до 60%.

Как ожидается, по нацпроекту до 2030 года на дорожную инфраструктуру будет направлено 1,8 трлн руб. Примерно 20% из них, по данным Росавтодора, уйдет в регионы, где нуждающиеся в финансировании дороги определены участниками северного завоза. «У [регионов] нет ограничений куда направлять и как формировать свои программы. Мы специально не вводим никаких дополнительных ограничений, чтобы все острые вопросы, которые возникают на территориях, могли быть решены без вмешательства Федерального агентства», – говорит Константин Потанин.

По идее чиновников, поддержка, которую направляет федеральный бюджет на прирост нормативности всей сети, должна высвобождать средства региональных дорожных фондов, в том числе, для текущего содержания автозимников.

В свою очередь региональные власти подчеркивают, что не могут отдавать приоритет таким объектам без дополнительных ресурсов. «У Красноярского края дорожный фонд – порядка 16 млрд руб., затраты на автозимники – 1 млрд. Как бы мы не хотели, мы приоретизировать эти затраты не можем, потому что мы тогда показатели по нормативной протяженности [дорог] просто не выполним, которые ставятся нам тем же федеральным органом власти», – обращает внимание руководитель Агентства по развитию северных территорий и поддержке коренных малочисленных народов Красноярского края Антон Нарчуганов. 

Кредитная история

Еще один проблемный с точки зрения финансирования аспект связан непосредственно с организацией северного завоза. Фактически за небольшой период нужно оперировать серьезными финансовыми средствами, чтобы своевременно обеспечить товарами и ресурсами удаленные от большой земли районы. Как правило, недостающую сумму регионы занимают у банков, вследствие чего возникает дополнительная нагрузка на бюджет по обслуживанию займа.

Снизить ее помогут казначейские кредиты, предоставляемые по минимальной ставке. По этому вопросу есть поручение руководства правительства РФ, но потребность территорий в кредитных ресурсах до сих пор не решена. Сейчас казначейский кредит дается в рамках одного финансового года, но не для всех это приемлемо. Регионы просят выдавать его как минимум на два-три года, чтобы у поставщиков были оборотные средства на приобретение/доставку товаров и на возврат иных кредитов.

Данное предложение после Восточного экономического форума, на котором обсуждалась тема северного завоза, направлено в Минфин России.

«Ждем сейчас обратной связи от аппарата правительства и соответственно дальше уже готовы действовать по казначейским кредитам. Не готов сказать за три года, пока просили хотя бы два», – комментирует статс-секретарь – замглавы Минвостокразвития Антон Басанский.