Максим Ванке, 36 лет, родился и живет на Камчатке. С 2013 года занимается геофизическими методами поиска и разведки твердых полезных ископаемых. Около трех лет работал в «Камчатгеологии» в должности геофизика 2 категории, пять лет трудился геофизиком первой категории в Магаданской области, но вернулся на родину и ушел в частную организацию, которая занимается геолого-разведочными, геофизическими и геохимическими работами в области изучения недр и воспроизводства минерально-сырьевой базы.

– Максим, как проходят рабочие будни геолога?   

– Начну с того, что профессиональный праздник геологов и специалистов геологической сферы с советских времен отмечается в первое воскресенье апреля. Это считалось днем, когда люди отдыхают перед выездом на полевые работы. Сейчас в поля в нашем регионе выезжают либо в конце мая, либо в начале июня. Обусловлено это тем, что чаще всего работать приходится в высокогорье и нужно ждать, когда сойдет снег.

До этого периода идут подготовительные работы, изучаются территории, на которых придется работать, поднимаются ретроспективные материалы, старые отчеты, карты, отмечаются точки интереса, намечаются маршруты. Всю весну мы этим занимаемся. Ближе к началу сезона закупаем необходимый инвентарь, оборудование, продовольствие. Все это доставляется либо морем, либо самолетом, выгружаем, собираем палатки, ну и дальше, в зависимости от удаленности участка, используются вертолеты или вездеходная техника, и начинается работа.

– Сколько человек обычно в группе?

– В зависимости от задач. Чаще всего от 10 до 50 человек. Если это легкие работы, чаще всего отряд не превышает 15 человек. В составе такого отряда обычно примерно поровну инженерно-технического персонала и рабочих. Маршрутная пара как раз и состоит из геолога и рабочего. Если работы связаны с бурением, то это уже может быть 30−50 человек: буровой отряд, механизаторы. Техника на такие работы забрасывается без нашего участия, в зимний период.

– Сколько вы там проводите времени, как правило? Или тоже по-разному?

– Самое длительное мое пребывание в поле – полгода: заехал 22 июня и выехал 19 декабря. Но так бывает нечасто, в основном два, три, четыре месяца. Работаем только в световой день, то есть летом встаем очень рано, и должны вернуться засветло. Это связано с техникой безопасности. Пешком много приходится ходить.

– Поиск месторождений вы ведете с помощью приборов или еще по каким-то признакам?

– Определенные поисковые признаки есть у каждого типа месторождения. Одно из самых очевидных – потоки рассеяния. В ручьях, в крупных реках чаще всего остаются мелкие частички золота, они обнаруживаются при шлиховании (это один из способов обнаружения золота). Шлихуется определенный участок потока, и, если в нем обнаруживаются «знаки» золота, – следует искать выше по течению. Это самый такой простейший, банальный признак, пришедший из самых истоков. Электроразведка и магниторазведка – одни из основных методов геофизики для поиска месторождений. В первом случае изучаются сопротивление и способность породы накапливать электрический заряд при внешнем воздействии. Специалисты определяют аномалии — участки, где отклик отличается от фона. Есть очень много методов для достижения этой цели. Второй метод чуть попроще, сейчас очень активно внедряется использование беспилотных летательных аппаратов для проведения магниторазведки.

– Часто вы находили месторождения, будучи в полях?

– Месторождений, которые в дальнейшем вводили в эксплуатацию, – ни одного. Это большая редкость. Не каждому геологу за всю жизнь получается найти хоть одно месторождение, которое в дальнейшем пойдет в промышленную разработку. Все, что сейчас работает, это преимущественно заслуги предшественников. Были у нас месторождения, которые в дальнейшем проходили стадии от поисков до оценки. Чаще мы находили небольшие месторождения, которые потом откладывали до лучших времен.

– Насколько профессия геолога редкая для Камчатки и Дальнего Востока? Испытывает ли отрасль дефицит кадров?

– Для отрасли дефицит кадров действительно сейчас очень острая проблема. Просто не хватает специалистов. Геологические специальности можно разделить на два вида – инженерная геология, которая связана с исследованием грунтов для строительства зданий, каких-то инженерных объектов, а есть поисковая геология – поиск и разведка полезных ископаемых, которая опять-таки делится на два вида: очень актуальный поиск и разведка нефтегазовых месторождений и твердых полезных ископаемых (в основном, золото, серебро, медь). Специалистов по нефтегазу по России много, а по ТПИ крайне мало. Насколько я помню, на Камчатке уже лет пять не выпускают специалистов такого профиля.

– Недра Камчатки уже все изучены, в частности по ТПИ?

– И про Камчатку, и про всю Россию можно сказать, что все изучено вдоль и поперек советскими геологами. Может быть, остались какие-то белые пятна, но их немного. Однако технологии за последние 20−30 лет шагнули очень далеко, и уже те месторождения, которые в прошлом казались нерентабельны, сейчас становятся актуальными. Банальный пример — месторождения типа high sulfidation –большеобъемные, но с низкими содержаниями полезных металлов, с низким содержанием золота. Раньше извлекать там золото было очень дорого и нецелесообразно, сейчас с технологиями кучного выщелачивания они позволяют добывать полезные элементы даже на таких месторождениях. Доизучать их не всегда представлялось необходимым, а сейчас уже более внимательно приглядываются, производится оценка и разведка. Признанными лидерами по добыче золота на Дальнем Востоке являются Якутия и Магаданская область. Крупных месторождений на Камчатке на текущий момент нет, но среднего размера имеются.  

– В каких районах Камчатки вы проводите поисковые работы?

– Раньше на Камчатке были запрещены поиск, оценка, разведка месторождений в пределах определенной параллели на юге полуострова, потому что был взят курс на сохранение природы, экосистемы флоры и фауны, и под поиски золота отдали северную часть. Но сейчас пошла тенденция к смещению, и нам стали разрешать работать южнее. Но стандартно мы работаем в средней части Камчатки и на севере.

– Какими качествами должен обладать геолог, геофизик?

– Наверное, в первую очередь, это целеустремленность, терпение, ум. У геологов даже лозунг есть — «Умом и молотком!». Вся наша работа так или иначе заключается в том, что ты думаешь и делаешь.

– Как ты можешь оценить опасность своей работы, с какими сложностями приходится сталкиваться?

– Сложностей, наверное, может и не возникнуть никогда, если ко всему подходить с трезвой головой и не лезть на рожон. Руководствоваться техникой безопасности, трезво оценивать свои силы и возможности. Большинство несчастных случаев происходят тогда, когда по глупости залез на гору или скалу и не знаешь, как спуститься. Тут главное помнить, что тебя дома тебя ждут.

– Как вы там питаетесь, в каких условиях живете?

– Тоже зависит от вида работ: это могут быть и очень тяжелые условия быта, и вполне комфортные. Бывает такое, что заезжаем на участок, где никто никогда не был, маленьким отрядом в 5−6 человек, и приходится тяжеловато – чтобы помыться, греешь воду на костре, чтобы поесть, опять-таки кипятишь воду на этом костре, живешь в палатке (в принципе, палатки – наше основное жилье). А когда группа большая, зачастую для нас завозят 20-фунтовые контейнеры (балки) – полноценное жилище. Бывает, и баню ставят, и душевые кабинки, и кухни бывают шикарные.

Что касается питания, то мы берем морозильный ларь, доверху набитый мясом. Так получается дешевле, чем везти тушенку и сублимированные продукты. Мы привыкли к такому образу жизни – жить в палатке, готовить в полевых условиях. Но практически всегда с нами в поле едет повар. Питаемся мы хорошо. За редким исключением. Однажды на участке мы неделю питались один раз в день, это был рис со свеклой. Просто по независящим от компании причинам нам не смогли доставить вовремя продовольствие.

– А что происходит после того, как вы возвращаетесь с полей?

– По возвращении начинается так называемый камеральный период. Это период, когда мы обрабатываем отобранные пробы, отправляем в лабораторию для изучения, чтобы узнать уровень содержания металлов. Строим карты, при необходимости вносим корректировки в предыдущие материалы, оцифровываем, компилируем данные и пишем отчеты, а также строим планы на предстоящий год.

– Происходит ли у вас какое-то взаимодействие со специалистами смежных специальностей – например, даете ли вы полученные данные, скажем, картографам?

– Все, над чем мы работаем, является коммерческой тайной. К тому же, мы не владеем теми участками, где работаем. Всеми недрами владеет государство, мы получаем лицензию на определенный вид работы, защищаем проект. У нас есть договор о неразглашении, мы должны предоставить информацию о выполненных работах только государству. Отчеты уходят в Минприроды.

– Тебе нравится твоя работа? Видишь себя где-то еще?

– Да. Каждый раз, когда я размышляю о возможных переменах в своей жизни, то начинаю думать – как я без этого? А как я без своих коллег? Коллеги-геологи – это не просто люди, с которыми ты делаешь общее дело, это больше. Вместе мы проводим очень много времени, они становятся действительно близкими людьми, друзьями.

– Чего вам не хватает в полях?

– Очень сильно скучаем по семье, родным, друзьям. Это, наверное, самое тяжелое в нашей работе.

Переход от сырьевой модели к промышленной кооперации

Министр по внешним связям и делам народов Республики Саха (Якутия) Гаврил Кириллин отметил, что именно межрегиональный уровень сегодня формирует решения, влияющие на устойчивость российско-китайских отношений. По его словам, перед Якутией стоит задача уходить от сырьевой модели в сторону более технологического взаимодействия.

Среди перспективных направлений он выделил глубокую переработку полезных ископаемых, развитие энергетики — включая проекты в сфере СПГ — участие в машиностроительных цепочках и внедрение цифровых инструментов в логистику и производство.

Несырьевой экспорт демонстрирует устойчивый рост: якутские компании выходят на рынок КНР с продовольствием, ювелирной продукцией, IT-решениями и товарами креативных индустрий. Китай становится площадкой для формирования нового бренда Якутии — как территории инноваций, культуры и современной арктической идентичности.

Институциональная база сотрудничества расширяется: Правительство республики укрепляет взаимодействие с провинциями Хэйлунцзян и Цзянси, а на муниципальном уровне действуют десятки побратимских связей — с городами провинций Дзилинь, Ляонин, Хунань, Гуандун, Шаньдун и автономного района Внутренняя Монголия. Эти контакты поддерживают образовательные и гуманитарные проекты и формируют пространство культурного диалога.

Отдельным направлением становится экология. Якутия и провинция Цзянси ведут совместный проект по сохранению восточной популяции белого журавля, гнездящейся в республике и зимующей на озере Поянху. В ближайшее время ожидается визит главы региона Айсена Николаева в Цзянси для обсуждения дальнейших шагов.

Логистика, минеральные ресурсы, агропроекты и туризм

Развитие торговли невозможно без современной транспортной инфраструктуры. Совместно с Амурской областью Якутия продвигает проект международного транспортного коридора «Джалинда–Мохэ». По словам участников дискуссии, это не просто новая инфраструктура, а основа для формирования производственных цепочек с участием российских и китайских предприятий.

Советник-посланник Посольства КНР в России Ван Тяньлин отметил, что запуск коридора увеличит экспортные мощности с 3 до 10 млн тонн и обеспечит металлургические предприятия восточных регионов Китая доступом к российскому коксующемуся углю и концентрату цветных металлов, включая сырьё из Томтора.

Заместитель главы администрации округа Большой Хинган провинции Хэйлунцзян Хуан Чжифу сообщил, что первый этап коридора близок к завершению. В перспективе маршрут позволит сократить плечо перевозок на 2000 км и обеспечит новый уровень транспортной связанности Евразии.

«Это создаст новые возможности для развития евразийской логистики, укрепления промышленного сотрудничества, расширения торговли и гуманитарных обменов», — отметил он.

Китайские эксперты видят потенциал не только в промышленной кооперации, но и в агропроектах, туризме и культуре. Одним из перспективных направлений Ван Тяньлин назвал создание сверхглубокой холодовой цепочки: технологии шокового охлаждения, применённые в Якутии, могут открыть прямой путь поставок якутской говядины и дикоросов в Харбин.

Туризм показывает стремительную динамику: число китайских туристов выросло с 48 до 130 тысяч за шесть лет. В декабре возобновляются чартеры Харбин—Якутск, а к 2027 году поток может превысить 300 тысяч человек. «Каждая тысяча туристов — это 60 местных рабочих мест», — подчеркнул дипломат.

По мнению Ван Тяньлиня, для продвижения проектов необходимо развивать инфраструктурную связанность, ускорять таможенные процедуры, создавать совместные техцепочки — включая лаборатории по критическим минералам — и формировать постоянный механизм взаимодействия, например круглый стол губернаторов регионов России и Китая.

Он добавил, что гуманитарные обмены становятся важным инструментом укрепления доверия. Китай и Якутия активно используют культурные события — Ысыах, фестивали варганной музыки, проекты по сохранению традиционных культур. В этом году праздник Ысыах впервые выйдет в прямой эфир в китайских социальных сетях.

Сотрудничество в сфере науки и образования

Ректор СВФУ Анатолий Николаев подчеркнул, что университет — флагман подготовки кадров для Северо-Востока России — поддерживает связи с 36 китайскими вузами, что расширяет возможности межрегионального сотрудничества.

«СВФУ активно занимается вопросами продвижения русского языка и культуры в Китае и китайского языка и культуры в России. С 2019 года на базе СВФУ функционирует региональный центр российско-китайского сотрудничества, созданный при поддержке Генерального консульства Китая в городе Хабаровске. На базе центра действует Якутское региональное отделение общества российско-китайской дружбы. В школах мы проводим фестивали, телемосты, онлайн занятия, чтобы с детства привлекать интерес к языку и культуре», — отметил ректор.

Вуз организует крупные образовательные и научные мероприятия: круглые столы со школами Китая и региональный форум китаистов. С 2019 года на базе Харбинского политехнического университета работает представительство СВФУ.

«Вот уже несколько лет с коллегами из этого университета успешно реализуем проект по изучению комплексного воздействия загрязняющих веществ на природные экосистемы. С 2015 года университет является членом Ассоциации технических университетов России и Китая. Наш университет выступает координатором арктической повестки между нашими техническими вузами наших стран», — добавил Николаев.

В 2018 и 2022 годах на базе СВФУ прошли форумы, посвящённые арктическим исследованиям. Следующий планируется в июле 2026 года в Харбинском политехническом университете.

По инициативе СВФУ и Северного форума в 2022 году создан Российско-Азиатский консорциум по арктическим исследованиям (РАКАИ), в который входят более 20 организаций. Китай представляет Океанологический университет Китая и Харбинский политехнический университет. Консорциум уже провёл серию экспертных дискуссий на форумах в Санкт-Петербурге и Владивостоке, а в прошлом году — заседание в Циндао.

Среди перспективных проектов ректор отметил создание Саха-Цзилинского технологического университета, а также открытие совместного института по перспективным технологиям, где будут развиваться исследования в сфере беспилотных систем, новых материалов, искусственного интеллекта и работы с большими данными.

— Мария, вы уже не первый год Арктика занимает значительную часть Вашей жизни. Чем Вас так привлекает Крайний Север?

— Действительно, последние пять лет я работаю за Полярным Кругом, и побывала во многих частях Заполярья – от Мурманской Области до Чукотки. И Арктика, вопреки расхожему представлению, очень разнообразна. Это абсолютно уникальное не только природное и географическое, но и культурное пространство, а Русский Север – безусловная часть нашего культурного кода. Все это представляет для художника-исследователя большой интерес. Конечно, в Арктике есть определенная суровость, за которую я люблю ее еще больше, но именно за этой суровостью скрывается невероятная глубина, которая так манит меня. Кроме того, в экспедициях встречаются очень интересные люди, знающие о Севере не понаслышке, и готовые рассказать о нем очень интересные истории. С некоторыми из моих работ можно будет вскоре познакомиться в Третьяковской галерее, где 12 декабря откроется выставка «Арктика. Полюс цвета», посвященная художественному осмыслению северных широт в российском искусстве.

— Почему креативные индустрии выходят в большую арктическую повестку и обсуждаются на форуме?

— Арктика – территория мощных символов. Образ первооткрывателя, романтизм экспедиций и красоты северной природы были и являются частью нашей культуры, литературы, кинематографа и даже детских мультфильмов. Это идентичность и  визуальный язык, который не нуждается в переводе. На форуме мы говорим о том, как все может стать основой для популярной культуры в ее современном виде, новых выставок, фильмов, и туристических маршрутов. Арктика может дать миру подлинность и аутентичность – то, что сейчас особенно ценится. Кроме того, креативные индустрии это новый вектор экономики – причина для молодых талантливых людей как оставаться, так и ехать на Крайний Север.

— Как творчество связано с просвещением? Как просветительский интерес связан с развитием креативных индустрий?

— Мне кажется, творческая и просветительская миссии всегда идут нога в ногу. Люди искусства – увлеченные, часто поглощенные своими идеями. Я влюблена в Арктику, и мне хочется рассказать о ней, поделиться ее красотой и показать через свои снимки насколько это удивительное место как можно большему количеству людей.  Просвещение нуждается в языке, который будет понятен и близок новой аудитории, даже тем, кто никогда прежде не был в Заполярье. Этот язык — визуальный и креативный. Фото, кино, цифровые медиа, анимация, дизайн — всё это современные формы разговора об Арктике. Они позволяют не просто информировать, но вовлекать, вдохновлять, показывать красоту и силу Крайнего Севера. Это определенный «мостик» между северными регионами и глобальной аудиторией.

— Почему сегодня так важно говорить об Арктике с подрастающим поколением?

— Арктика – это не просто точка на карте, а целая вселенная возможностей для профессионального и творческого роста. Как выстроить системную работу в сфере арктического просвещения – этому будет посвящено отдельное тематическое направление «Арктика, жди меня: узнать, приехать, полюбить» на предстоящем форуме. А молодёжной площадкой станет очередной этап профориентационного проекта «Встреча поколений», который реализует Международный гуманитарно-просветительский центр «Полюса Земли» Ассоциации полярников. Это действительно значимый и действенный проект: он делает Арктику ближе, понятнее, живее. На основе конкурсной программы он дает возможность познакомиться с Арктикой напрямую — побывать в арктических регионах, увидеть и почувствовать Заполярье, узнать больше о северной индустрии и профессиях, востребованных там. Многие после таких встреч и поездок начинают воспринимать Арктику как территорию будущего — пространство, где можно реализовать новые проекты и найти место для себя и своих идей.

— На форуме будут говорить про создание уникального туристического продукта в Арктике. Как креативный подход может помочь в этом направлении?

— Сейчас все больше растет спрос не на массовый туризм, а на уникальные путешествия, на аутентичность и определённую недоступность, в том числе на так называемый диджитал-детокс. Туристы хотят попасть в место с характером, с подлинной историей. Они все чаще готовы пожертвовать определенным комфортом ради новых впечатлений и необычного опыта. Арктика как раз и обладает всеми данными, чтобы предоставить подобные эксклюзивные возможности: здесь встречается суровая красота севера, оленеводы, кочующие по тундре, ремесла, традиции и красочные праздники малочисленных коренных народов, уникальные природные и атмосферные явления вроде Северного Сияния. А мягкий золотистый свет полярного дня – это настоящая мечта каждого фотографа. Все это может стать основой для новых туристических продуктов от экотуризма до фототуров и экстремального туризма. На форуме как раз и будут обсуждаться вопросы, как на основе арктического культурного кода, создать возможности для новых туристических маршрутов, фестивалей и других мероприятий, которые будут притягивать людей круглый год, сохраняя при этом экологическую устойчивость и уникальность региона.

— В чём уникальность форума для специалистов, которые развивают креативные проекты?

— Безусловно, площадка форума – отличное место для новых знакомств, так как здесь встречаются люди из разных сфер, которые так или иначе связали свою жизнь с Арктикой. Форум предоставляет возможность увидеть многогранность Арктики их глазами: научной, технологичной, креативной, культурной. Это пространство, в котором рождаются новые идеи, коллаборации и проекты. Здесь можно услышать экспертов, понять, куда движется Арктика, и стать частью команды, которая формирует ее будущее.

На перекладных

В этом году изменилась схема полетов на север Хабаровского края. Если раньше «микрики» (так в народе называют 15-местные самолеты L-410, они же «эльки») летели на побережье Охотского моря напрямую из Хабаровска, то теперь пассажиров на винтовом Bombardier авиакомпании «Аврора» сначала доставляют в Николаевск-на-Амуре и уже оттуда развозят по пунктам назначения «Хабаровскими авиалиниями». Получается, такой сдвоенный рейс, выполняемый, по сути, разными перевозчиками, что, как позже оказалось, накладывает свои отпечатки.

Такая схема была внедрена из-за… санкций. «Элька» — самолет чешского производства и запчасти на него для России теперь недоступны. Чтобы сократить количество моточасов и было принято решение уменьшить транспортное «плечо». Логика, конечно, в этом есть, но и без пресловутых «но» не обойтись: долететь до Николаевска-на-Амуре, как правило, не составляет труда, а вот дальше можно «зависнуть» в ожидании летной погоды. Нам, к примеру, удалось вылететь в Аян лишь на третий день ожидания. Понятное дело, что за счет «Хабавиа» нас поселили в гостинице и кормили, но так хотелось скорее попасть на побережье.

И вот мы на борту «эльки». Публика здесь разношерстная: тут и командировочные, и местные жители, и те, кто в гости к друзьям на рыбалку собрался. «Кто есть кто» угадывается по багажу: местные стараются взять с собой на борт максимально много, при норме всего в 10 килограммов оплаты за перевес не избежать, по 109 рублей за каждое лишнее «кило».

От Николаевска-на-Амуре до Аяна 400 километров по прямой, полет проходит над Шантарскими островами (их можно увидеть, если сесть по левому борту) и Охотским морем. Через час с небольшим показалась береговая линия: высокий и очень красивый скалистый берег, в разрыве которого виднелась Аянская бухта и сам поселок. Аэропорт Аяна находится в стороне, в небольшой низине, зажатой скалами, и считается высокогорным. В августе 2002 года в одну из скал врезался Ан-28 авиакомпании «Восток», все пассажиры и летчики погибли.

Мы благополучно плюхаемся на укатанную «гравийку» и уже через 10 минут любуемся красотами: скалы, высокие хвойные деревья и карликовые березы – типичный северный пейзаж. От аэропорта до села около семи километров, дорога идет через пару перевалов, с последнего открывается вид на Аян, зажатый с трех сторон сопками. 

Аян

Аян – один из старейших населенных пунктов Охотоморья с богатой историей: здесь были Муравьев, Невельской, Завойко, писатель Гончаров. Правда, в самом селе увековечены в виде памятников лишь Ленин и Вострецов (он выиграл одно из последних сражений времен Гражданской войны, уже после ее официального завершения, заставив летом 1923 года армию генерала Пепеляева сложить оружие без боя, окружив его в Аяне).

Списочно сегодня здесь живут 700 человек, в основном, в частных домах. Хотя есть парочка двухэтажных. В одном из таких, прозванном местными «Бастилией», мы и поселились: три тысячи рублей за койко-место.

Обратный вылет был назначен уже на завтра, поэтому оставшееся время решили посвятить изучению окрестностей. Одна из достопримечательностей – перешейки, их три, и они находятся на противоположной от бухты стороне полуострова, в открытом море. Это три бухты, образованные скальными выступами – живописные и величественные. К ним нужно спускаться, для этого местные привязали канаты. Пожалуй, это единственная туристическая инфраструктура в Аяне. Дальше уходить от села не стали, так как нас предупредили о возможном появлении медведей.

Недалеко от первого перешейка обратили внимание на несколько скамеек, врытых в землю и расположенных друг от друга равноудаленно. Оказывается, это «засидки» у охотников на пернатую дичь – утки и гуси летят здесь очень низко и прямо на охотников: стреляй как в тире!

Один из таких охотников, узнав, что мы приезжие, так описал жизнь в Аяне: «Убогонько, но красивенько». 

Изменчивая погода

Проведя утром запланированные мероприятия – встречи со школьниками и взрослыми – мы было засобирались в дорогу (самолет прилетает в Аян после обеда и тут же улетает обратно), но погода, видимо, решив, что мы не все успели посмотреть, стала «нелетной». Мы этому даже обрадовались, так как хотелось подольше остаться в этом красивом уголке и изучить его получше.

Принимающая сторона устроила нам небольшую автомобильную экскурсию ко второму перешейку и озеру, которое почему-то называется Алеутское (хотя до Алеутского района, который относится к Камчатке, отсюда далековато). Мы, понимая, что можем не улететь и на следующий день, отметили для себя эти точки как возможные для более детального исследования. И отправились на берег бухты, по которому еще толком не ходили.

В центре, со стороны села, пирс, к которому причаливают редкие грузовые суда. Впрочем, мы застали такое. Судя по всему, мы видели его отход в Николаевске-на-Амуре, получается, что «добежало» судно за неполных два дня. Груз разный: продукты, стройматериалы, автомобили. Кстати, привезти машину из Хабаровска (суда типа «река-море» ходят сюда напрямую из краевого центра) стоит 120 тысяч рублей за легковую и 150 за джип или микроавтобус. Но привезти авто – полдела, потом же его надо содержать, а СТО, понятное дело, здесь нет. Да и топливо по 120 рублей за литр (для предприятий почему-то еще дороже — 200). С таким раскладом я бы на месте жителей Аяна привез «электричку»: масло не надо, бензин не надо, ТО минимальное, а кататься на «дальняк» все равно не получится – дорога до аэропорта длиной семь километров и все. Есть, конечно, тракт до Нелькана, но он доступен лишь «вахтовкам» и бензовозам «Урал», так как проходит, в основном, по реке (ехать около 13 часов)

Но вернемся к бухте. Обратно водой отсюда везут икру, рыбу, крабов. Деликатесы эти можно приобрести и в розницу: килограмм кетовой икры обойдется в 4,5 тысячи, чищенное краба мясо – 2,5 тыс./кг, краб целиком по 1,5 тысячи за штуку.

Справа от пирса, под скалой, обнаруживаем нагромождение ржавого металлолома: судовые двигатели, рамы грузовиков. Пытаемся найти объяснение: трал с металлолом ехал по верхней дороге и сорвался вниз? Баржу, груженную металлоломом, в шторм выбросило на берег?

Встретившиеся местные объяснили, что этот металлолом был, так сказать, основой для дороги, которую проложили под скалой вдоль берега, но первый же крепкий шторм ее разрушил. 

Успеть до прилива

На третий день мы уже сами поняли, что самолет не прилетит – низкая облачность, поэтому отправились в левую сторону от пирса, решив обойти мыс и добраться до Алеутского озера, но уже по берегу, а не через лес.

Причудливые камни разной формы и породы, пара ржавых «эмэрэсок» и барж, чистейшее море, которое так и манило искупаться, что и было сделано. Знающие люди поймут каково это — в конце сентября-то, да еще на севере! Добравшись до пресноводного Алеутского озера, отделенного от моря узкой каменной полоской берега, мы решили вернуться в село тем же маршрутом, по берегу. Каково же было наше удивление, когда наша «тропинка» оказалась на приличной глубине – прилив (а ведь прошло-то всего полчаса). Пришлось «купаться» повторно.

Четвертый день нашего пребывания в Аяне пришелся на субботу. Раньше в выходные аэропорт не работал, но теперь это решили поменять: погоде же, особенно лётной, все равно – будни или выходные. Метеоусловия замечательные: облаков почти нет, видимость четкая, вот только ветер немного поддувает, но мы надеялись, что к обеду все образуется. Пока же отправились на второй перешеек, на берег которого не спустились двумя днями ранее. 

Он, кстати, сильно отличается от других – здесь прекрасная широкая береговая полоса, густо усыпанная галькой. Иногда попадаются «человеческие» вещи: деревянные и пластиковые поддоны, пара разных сапог. Тут мы вспомнили про историю шестилетней давности, когда двое рыбаков отправились из Аяна в сторону Охотска и больше их никто не видел, поиски с вертолета результата также не принесли. А вот море вполне может вынести такие вещи, причем, за сотни километров.

Наши размышления прервал телефонный звонок (кстати, рассчитывать полноценно в Аяне можно только на голосовую связь): «Самолет вылетел!». Через пару часов мы, покачивая крыльями (тот самый ветерок все же не утих), попрощались с Аяном и взяли курс на Николаевск-на-Амуре.

Впрочем, наши приключения можно назвать условными. По словам местных жителей (не только Аяна, но и других отдаленных северных территорий Хабаровского края – Чумикана, Охотска, Херпучи) с трудностями транспортной логистики им приходится сталкиваться постоянно, в топе проблем также высокие цены на продукты питания, топливо и периодический их дефицит. И проблемам этим не один год. Но зато природа какая…

На территории ФГБУ «Земля леопарда» — а это не только одноименный национальный парк, но и еще несколько природных резерватов — живут четыре вида диких кошек: амурский тигр, дальневосточный леопард, рысь и дальневосточный лесной кот. «Золотой котябрь», конечно, посвящен им всем сразу, но рыси и лесному коту, которые обитают не только на Дальнем Востоке, досталось только несколько упоминаний. Героями праздника стали крупные кошки.

Именно в костюмы тигров и леопардов (а по большей части именно леопардов) и была одета основная доля гостей праздника. Ростовые костюмы, маски, футболки с мордами и силуэтами и, разумеется, ободки, короны и всякие другие головные уборы с ушками. Каждый получал за наряд сахарную вату, а те, кто был одет в самые шикарные костюмы, потом вышли на дефиле. И аквагрим был популярен именно тигриный и леопардовый.

Было много смеха, селфи и фото, хорошей и стильной музыки (на фестивале работали Татьяна Молева, акустический дуэт Reverse и Евгения Бродт удэгейский танцевальный ансамбль «Ули Кялани»). Выступали местные школьные и профессиональные коллективы. Продавали сувениры, соленья-варенья, мед. Пускали мыльные пузыри, зарабатывали подарки – все, как и полагается на правильном празднике. Только еще лучше.

За интеллектуальную составляющую отвечало Российское географическое общество. Как рассказала советник департамента по работе с молодежью исполнительной дирекции РГО Анна Холод, это команда из десяти добровольцев (молодые ученые, эко- и медиаволонтеры) из самых разных регионов страны, приглашенная на «Землю леопарда» по результатам всероссийского конкурсного отбора (27 человек на место).

— Ребята выполняют свои программы: по лесовосстановлению, по исследованию кормовой базы животных в нацпарке, — рассказывает Анна Холод. – А на фестивале у нас свой стенд. Волонтеры организуют различные игры и мастер-классы, в основном именно путешествия по России в формате игры. И спилс-карта (паззл, кусочки которого – уменьшенные силуэты всех субъектов РФ), это всегда любимое, проводятся даже чемпионаты страны по скорости сборки.

Главная примета «Котября» — уникальный вернисаж «Пятнистые и полосатые». Его концепция — погружение в атмосферу, где искусство и природа соединяются, вдохновляя на заботу об окружающей среде. Прямо на большой поляне, в естественной среде обитания своих героев, размещены более 35 работ представителей Международного союза художников-анималистов и местных авторов, как профессионалов, так и любителей.

— География наша от Москвы до Сахалина. Там, на острове, в городе Шахтерске теперь уже левой рукой пишет больших кошек награжденный медалью Суворова участник СВО Максим Дернов (позывной Святой). Он получил тяжелые ранения, лишился правой руки, но не пал духом. Пишет чудесные картины, чудесных тигров. Жена ему помогает, — рассказывает член Союза Яна Никифорова. – Мы очень им гордимся.

На различных площадках фестиваля в этом году побывали несколько сотен гостей из различных районов Приморского края – намного больше, чем в предыдущем. И в нацпарке приняли решение проводить «Золотой Котябрь» ежегодно: подобный перфоманс — не просто праздник и способ рассказать о редких кошках Приморья, это также шаг в сторону обогащения отечественной культурной традиции образами диких кошек.

— Мы уже давно привыкли, что Дальний Восток — часть России, но теперь важно сделать его природу и уникальных обитателей — частью нашей культуры. Леопарды и тигры — это не экзотика, это тоже Россия, разная, уникальная и богатая, — говорит заместитель директора ФГБУ «Земля леопарда» по экопросвещению и международному сотрудничеству Мария Окулова.

Портрет рынка: цифры и тренды

Ситуацию в крае можно охарактеризовать как «рынок соискателя». В настоящий момент открыто 28000 вакансий. На одну открытую вакансию приходится в среднем 3-4 резюме. Количество зарегистрированных безработных граждан – 1,3 тыс. человек. Уровень безработицы в Хабаровском крае составляет 0,19%. Этот показатель ниже, чем средний по России (2,2%).

С начала года количество вакансий в крае выросло почти на 20%. Однако предложение труда не поспевает за спросом ‒ число активных резюме осталось практически без изменений. Это создает крайне низкую конкуренцию за рабочие места и дает соискателям ощутимое преимущество.

Кроме того, в 2025 году Хабаровский край вошел в десятку лучших регионов России по скорости трудоустройства. Чтобы найти работу, местным жителям в среднем требуется 3,8 месяца.

Где ждут сотрудников: отрасли-лидеры по дефициту

Спрос на кадры носит ярко выраженный отраслевой характер. Лидеры по количеству открытых вакансий:

1. Промышленность и рабочие специальности (более 50% от всех вакансий). Заводы, угольные предприятия и перерабатывающие производства испытывают острую потребность в квалифицированных рабочих, операторах станков и инженерах.

2. Здравоохранение и социальные услуги (1,5 тыс. вакансий). Система остро нуждается во врачах-специалистах, младшем медперсонале, массажистах, социальных работниках.

3. Образование (1,5 тыс. вакансий). Нехватка ощущается на всех уровнях: от воспитателей и учителей до методистов и музыкальных руководителей.

4. Сфера обслуживания (1,1 тыс. вакансий). Нужны повара, пекари, кондитеры, продавцы, домашний персонал.

В то же время в таких сферах, как юриспруденция и экономика, сохраняется переизбыток кандидатов ‒ здесь на одну вакансию может приходиться до нескольких десятков откликов. При этом есть спрос на опытных специалистов с узконаправленными навыками.

Боль работодателей: найти и удержать

В условиях кадрового голода проблемой работодателей становится не только поиск, но и удержание сотрудников. Соискатели, чувствуя преимущество, стали более требовательными. Их ожидания выросли не только в части заработной платы (средние предложения в крае достигают 90 тыс. рублей в месяц), но и в отношении форматов работы. Все чаще в приоритете удаленный или гибридный график, неполный рабочий день ‒ возможности, которые могут предложить далеко не все отрасли.

В новых условиях компании вынуждены меняться. Поскольку возможности для роста зарплат исчерпаны, в ход идут альтернативные инструменты: развитие корпоративной культуры, программы обучения и переподготовки, увеличенные социальные пакеты.

Что ждет рынок труда

Успех в преодолении кадрового дисбаланса будет зависеть от способности всех участников рынка к адаптации. Работодателям нужно создавать привлекательную рабочую среду, а соискателям ‒ трезво оценивать свои навыки и быть готовым к переобучению под нужды экономики региона.

В Хабаровском крае связующим звеном между работодателями и соискателями выступают кадровые центры «Работа России»: они помогают компаниям находить квалифицированный персонал, а жителям региона ‒ устраиваться на работу и осваивать востребованные профессии. Для этих целей также реализуется нацпроект «Кадры», он позволяет соискателям бесплатно повысить квалификацию или освоить новую специальность под нужды работодателей. Важно, что изначальный выбор образовательных программ был подобран с учетом актуальных потребностей нашего региона.

В настоящее время 268 жителей края обучаются при содействии кадровых центров, а 55 человек уже освоили новые компетенции.

Обучение по нацпроекту «Кадры» дает возможность получить новую профессию без необходимости покидать регион, тем самым помогает удерживать ценных работников в Хабаровском крае.