EastRussia изучает «модную» нишу для инвестиций – метанольные заводы, которые заявлены к реализации на Дальнем Востоке и в Арктике
Проекты по созданию производств метанола регулярно звучат в связи с развитием экономики регионов Дальнего Востока и Арктики. На фоне других инвестпроектов, которые заявляются в ТОРах, Свободном порту и Арктической зоне Российской Федерации, эти, как правило, анонсированы как высокотехнологичные предприятия, имеют хорошие экономические показатели, ориентированы на экспорт. Однако эти проекты регулярно сталкиваются с негативом со стороны жителей регионов, в которых предполагается создание таких предприятий. EastRussia собирает воедино вопросы и ответы о метаноле.
Что известно о метаноле? Это жидкость без цвета со спиртовым запахом. Именно это вещество сегодня называют топливом будущего и альтернативой нефти. Его ещё называют древесным спиртом, получить его можно из угля, природного газа, из всего, что когда-то было растением. Он встречается в природе, а в небольших количествах вырабатывается даже в организме человека. Метанол не накапливается в биологических объектах. Ядовит только в том случае, если его выпить, но не имеет такого токсичного воздействия при вдыхании.
Это так, метиловый спирт и метанол – это одно и тоже. Химическая формула метанола – CH3OH, это простейший одноатомный спирт. Но правильнее его всё-таки называть метанол.
Метанол действительно похож на этиловый спирт (C2H5OH) по внешнему виду, вкусу и запаху. Но этиловый спирт считается пищевым, а метиловый – техническим. Этиловый спирт получают в результате процессов брожения из зерновых, или из патоки. А метиловый раньше получали из древесины путём сухой перегонки.
«Минздрав предупреждает» и «чрезмерное употребление» – это как раз про этиловый спирт. Хоть этиловый спирт и считается пищевым, отравиться им можно, а при сильном отравлении, если вовремя не подоспеет медицинская помощь, может случиться и летальный исход.
Что касается метанола, то если его пить, то для человека это чистый яд. Всего лишь 10 мл метанола приводят к сильнейшему отравлению (одно из последствий – слепота); смертельной дозой является 50 мл и более.
Без метанола современная промышленность была бы невозможна. Краски, лаки, фанера, ДСП, пластмассы, пенопласт, реагенты для дорог, сухое горючее, антисептики, автомобильные шины. Это только основной список. Потому что следом нужно написать ещё более длинный список и перечислить в нём производства, в которых все эти компоненты задействованы. А это практически все направления промышленности. Этиловый спирт существенно дороже в производстве, чем технический спирт. Поэтому нужен метанол.
Стремительно завоевывает рынки новая технология MtO (Methanol to olefins) – позволяющая получать олефины (в первую очередь этилен и пропилен) напрямую из метанола. Согласно отчету «Рынок метанола: текущая ситуация и перспективы», который опубликовал исследовательский центр E&Y в октябре 2020 года, MtO-пластики – самое динамично растущее потребление метанола в мире (прирост доли рынка на 45% к 2025 году), на втором месте по динамике – использование метанола в качестве и в составе топлива (прирост доли рынка на 20% к 2025 году).
Производство топлива евро стандарта, его ещё часто обозначают приставкой – эко, стало возможно только благодаря метанолу. Почему «эко»? - метанол чище сгорает, полностью растворяется в воде, при этом КПД двигателей внутреннего сгорания при его применении повышается. Его называют альтернативой нефти.
Как отмечает Валерий Петухов, доктор технических наук, профессор, руководитель департамента природно-технических систем и техносферной безопасности ДВФУ, «когда мы говорим о метаноле, важно помнить, что речь идет о чистой энергии, производство которой экономически выгодно. Это новая энергетика, которая совмещает в себе два важных качества: относительно дешёвое производство, и безопасность для окружающей среды».
Уже существуют суда, работающие только на метаноле. Кстати, крупнейший в мире производитель метанола – канадская Methanex Corporation – доставляет клиентам метанол с помощью 29 морских танкеров, из которых почти половина использует метанол же в качестве топлива.
Если не хотим отстать от жизни, безусловно. Согласно отчету «Рынок метанола: текущая ситуация и перспективы», который опубликовал исследовательский центр E&Y в октябре 2020 года, мировой рынок метанола составляет около 84 миллионов тонн продукции в год. Рынок растет, и по прогнозам к 2025 году вырастет до 110-120 миллионов тонн продукции.
В 2019 году Россия занимала 5,4% рынка производства метанола. По прогнозу E&Y, к 2025 году эта доля вырастет до 8,6%. Это благоприятная тенденция, ведь метанол, будучи продуктом переработки газа, ценнее с точки зрения экономики, чем природный газ. У российских производителей очень выгодные стартовые позиции, поскольку по стоимости сырья для производства метанола с нами может конкурировать разве что Саудовская Аравия. Это позволяет формировать и реализовывать эффективные и коммерчески привлекательные инвестпроекты, располагая их в локациях, которые соответствуют всего лишь нескольким критериям: во-первых, должен быть газ, а во-вторых, должна быть логистика для отгрузки готовой продукции (в идеале – морская).
Кто сегодня в России производит метанол? Первая пятерка – это компании «Метафракс» (производство в Пермском крае), «Томет» (Самарская область), «Щекино азот» (Тульская область), «Сибметахим» (Томская область), НАК «Азот» (Тульская область). Совокупно действующие в России заводы обладают производственной мощностью чуть более 5 млн тонн (на 2020 год), при этом планы по новым проектам, которые были озвучены в 2018-2020 годах – это более 20 проектов суммарной мощностью свыше 30 млн тонн. Территориально это Приморский край, Амурская область, Ленинградская область, Республика Татарстан, Ненецкий АО, Краснодарский край и другие регионы.
Производство метанола не является «грязным». По технологии, для производства используются два натуральных компонента: природный газ и вода. Никаких химических отходов у производства нет, за исключением углекислого газа: продукты горения выбрасываются в атмосферу ровно также, как это происходит у обычной электростанции. При этом на тысячу тонн готовой продукции выбросов в эквиваленте CO2 приходится немногим больше, чем от самолета, дважды слетавшего из Москвы во Владивосток и обратно[1].
Страна, которая производит и потребляет больше всего в мире метанола – Китай, в 2017 году страна обеспечила более половины (41 миллионов тонн) мирового потребления и активно строит собственные мощности (+26 миллионов тонн)[2]. У Methanex Corporation – канадской компании, крупнейшего в мире производителя метанола – 11 заводов, которые расположены в 6 странах: Канаде, Чили, Египте, Новой Зеландии, США и Тринидаде и Тобаго. Крупные заводы по производству метанола расположены в Саудовской Аравии, в Брунее, Малайзии. 2,8% метанола производится в Европе, 5,4% в России.
Для окружающего мира метанол не так опасен, как бензин или дизельное топливо. Он быстро разлагается как при участии воздуха, так и без него, в пресной и солёной воде, в почве. Как и другие спирты, он легко смешивается с водой и большинством органических растворителей, теряя свою концентрацию.
Михаил Винокуров, директор НИИ «Экотоксикологии» Уральского государственного лесотехнического университета, принимал участие в оценке воздействия на окружающую среду одного из проектируемых предприятий по производству метанола. По словам ученого, благодаря свойству метанола быстро разлагаться, в случае аварийного разлива уровень загрязнений даже в близи завода не будет превышать ПДК, а все риски можно минимизировать благодаря применению современных технологий. «Мы с группой учёных проводили расчёты, которые подтвердили наши предположения. Конечно, это не отменяет необходимости ежедневного мониторинга окружающей среды с помощью высокочувствительных датчиков, биомониторинга, строительства системы безопасности в виде дополнительных внешних резервуаров. Но есть уверенность, что при современном производстве метанола экологических рисков гораздо меньше, чем при переработке нефтепродуктов», – отмечает Михаил Винокуров.
Метанол легко смешивается с водой. В «большой воде» он активно рассеивается, теряя концентрацию и токсичность. Согласно расчетам ученых, если в открытое море попадет, условно, 10 тысяч тонн метанола, то уже через час его концентрация не превысит 0,36%. А через сутки его будет невозможно обнаружить. После разлива метанола (если такое вдруг произойдет) не будет необходимости в длительной очистке воды, берегов, «отмывке» животных и птиц, как это происходит при нефтеразливах. Утечки метанола менее опасны, чем утечки бензина, еще и потому, что бензин содержит много токсичных и канцерогенных веществ (например, бензола), которые разлагаются медленно и более длительное время сохраняются в окружающей среде. Нет никаких научных данных о том, что метанол накапливается в биологических объектах.
Аварии с разливом метанола и попаданием его в почву и воду в мире, конечно же случаются. И самое интересное здесь – технологии очистки, которые разработаны и успешно применяются на практике. «Эффективная очистка сточных вод и грунтов от метанола достигается при использовании источников ультрафиолетового излучения и метилотрофных бактерий», – пишут в статье «CH3OH - Экологически риски и методы их предотвращения»[3] ученые Института фундаментальных проблем биологиии РАН Владимир Башкин, Рауф Галиулин, Роза Галиулина, и Александр Грунвальд. Метилотрофные бактерии – это микроорганизмы, использующие метанол в качестве источника углерода и энергии. Они успешно выполняют очистку воды и почвы
Что интересно, метанол уже сегодня занимает центральное место в различных концепциях энергоперехода и «зеленого» поворота. Всё чаще в различных концепциях перехода к углеродной нейтральности звучит словосочетание «зелёный метанол». Получать синтетический спирт планируют из водорода, при помощи электролиза из возобновляемых источников энергии: ветра и солнца. Углекислый газ улавливается из растительной биомассы или из неизбежных источников выбросов. При повторном использовании переработанных молекул диоксида углерода выбросы сократятся на 50 %. Оба компонента затем преобразуются в метанол уже понятным способом синтеза спирта с использованием катализаторов. При такой технологии производства метанол становится уникальным «зеленым» топливом, которое производится с нулевым углеродным следом.
Безусловно, до практической реализации таких глобальных планов ещё далеко, хотя переход на метанол как топливо, уже сейчас становится все более популярным и интегрированным в технологические процессы.
[1] Объем выбросов в атмосферы при производстве 1 тонны метанола равен 0,6 тонн эквивалента СО2. Источник – отчет об устойчивом развитии компании Methanex за 2020 год (https://www.methanex.com/sites/default/files/2020-Sustainability-Report.pdf)
[2] Исследование Vygon Consulting, цитируется по публикации в газете «Ведомости» https://www.vedomosti.ru/business/articles/2019/03/06/795731-metanola
[3] https://neftegaz.ru/science/ecology/331712-ch3oh-ekologicheski-riski-i-metody-ikh-predotvrashcheniya...
Потребление метанола в мире растет на фоне волатильности цен на нефть: это важный источник сырья для химической промышленности и, возможно, основное топливо будущего для морских судов. Между тем Дальний Восток России потребляет всего 100 тыс. т метанола в год. Зачем группа «ЕСН» к 2020 году готова вложить более 44 млрд рублей в завод в Приамурье мощностью 1 млн т в год и почему это только первый этап проекта, объясняет вице-президент группы Вадим Медведев.
Дальневосточный фонд высоких технологий (ДФВТ), созданный по поручению президента Владимира Путина и вице-премьера — полпреда президента в ДФО Юрия Трутнева, помогает технологическим компаниям региона с 2018 года. В этом году фонд решил привлечь на Дальний Восток перспективные проекты со всей России и провел масштабный отбор #GoEast, в котором приняли участие более 100 компаний. Какие инновационные решения могут появиться в регионе в ближайшем будущем, EastRussia рассказал генеральный директор ДФВТ Руслан Саркисов.
НОВЫЕ ПРОЕКТЫ
- Руслан Эдуардович, с какими проектами сейчас работает фонд?
- У нас три основных направления работы. Первое — это проекты уже текущего портфеля фонда — шесть проектов, которые получили поддержку на сумму 700 млн рублей. Второе — новые проекты, которые мы планируем профинансировать — это более десятка компаний с планируемым объемом инвестиций свыше двух млрд рублей, включая проекты отбора #GoEast, который мы провели совсем недавно при поддержке Минвостокразвития.
И, наконец, фонд формирует базу перспективных компаний для нового венчурного фонда ранних стадий (создается согласно поручению президента Владимира Путина, данного на ВЭФ-2019 – прим. ред.). Таких проектов отсмотрено уже более 350 в регионе, около 100 находятся на активном мониторинге у нашей команды.
- Расскажите про программу отбора #GoEast: зачем она нужна, какие проекты искал фонд?
- #GoEast — программа нашего фонда по поиску и отбору перспективных технологических проектов для региона со всей России, не исключая, конечно, и сам Дальневосточный федеральный округ (ДФО). Мы ее задумывали для того, чтобы найти актуальные решения, которые можно локализовать здесь с помощью финансовой поддержки фонда и активизировать развитие местных перспективных компаний.
В августе мы запустили поиск по всей стране — привлекали крупные инновационные институты развития и акселераторы в России, такие как Сколково, Фонд развития интернет инициатив (ФРИИ), Generation S и другие. Помогали нам и коллеги из Торгово-промышленной палаты РФ. По направлению медицинскому мы нашли партнера в Израиле — в итоге один из российско-израильских проектов оказался в финале.
Всего в отборе поучаствовало более 100 команд из более чем 20 городов России, не считая Дальнего Востока — на локальные проекты мы смотрели отдельно. Более трех млрд рублей — это совокупная выручка компаний, которые приняли участие в отборе. То есть это зрелые компании, за продукт и услуги которых рынок уже проголосовал рублем. В итоге выбрали семь высокотехнологичных компаний, в числе которых и дальневосточный разработчик систем информационной безопасности ЦЗИ Север из Якутии.
На ДФО пришлось около 15% заявок. Это достаточно, учитывая тот факт, что многие дальневосточные предприятия находятся на ранней стадии развития бизнеса. У нас были серьезные критерии отбора, например, выручка компаний-участников должна составлять не менее 30 млн в год, и многие просто не смогли пройти этот порог. Тем не менее, мы взяли на мониторинг дальневосточные компании — преимущественно для венчурного фонда ранних стадий.
- Какие проекты фонд нашел с помощью #GoEast и как планирует им помогать?
- Всего мы выбрали семь проектов. Это компании, чьи решения могут быть востребованными в нашем стремительно меняющемся мире, и которые могут быть особенно актуальными для дальневосточного региона. Например, телемедицинский российско-израильский проект МЦМД — ребята делают приборы для домашней диагностики целого ряда заболеваний. Один из продуктов компании — сервис удаленного терапевтического или педиатрического приема на основе специального прибора, с помощью которого врач может удаленно обследовать сердце, горло, уши, кожу, прослушать легкие и частоту сердечных сокращений, измерить температуру тела, диагностировать многие из наиболее распространенных состояний.
Также в финал вышли два финансовых сервиса — Юником24 и Ckassa. Ckassa, например, работает с самозанятыми и малыми предпринимателями. Приложение используют водители такси, курьеры, репетиторы — все, кто принимает платежи за свои услуги. Например, сервис позволяет водителям такси получать деньги за поездки, оплаченные по безналу, на свой электронный кошелек.
В числе других финалистов — маркетплейс по обустройству дома Rerooms, сервис для вывоза мусора «Убиратор», цифровая платформа для защиты интеллектуальной собственности «Онлайн-Патент». И наконец, дальневосточная компания — разработчик систем информационной безопасности из Якутии ЦЗИ Север.
Совокупно эти компании запросили в фонде 1,6 млрд рублей для финансирования своих планов масштабирования и для выхода в дальневосточный регион.
- Когда компании смогут получить средства фонда?
- Средний цикл одной сделки по финансированию составляет от четырех месяцев, соответственно, сейчас с каждой компанией будет запущен этот процесс. Посмотрим внимательнее на их бизнес-модель, текущее финансовой состояние, чтобы компании были готовы принять наши инвестиции и были финансово устойчивыми.
ИННОВАЦИОННАЯ ЭКОСИСТЕМА
- Почему стартапам из Центральной России интересно работать на Дальнем Востоке?
- С одной стороны, по тем же причинам, почему им интересно работать в любом другом регионе — это возможность масштабироваться за счет новых клиентов, заказчиков. С другой — есть уникальные возможности, связанные с географической близостью к Азиатско-Тихоокеанскому региону. Для кого-то актуальными являются налоговые преференции территорий опережающего развития и свободного порта Владивосток.
Возможностей для локализации высокотехнологичного бизнеса много, но еще предстоит накопить достаточное количество успешных кейсов — этим мы сейчас и занимаемся вместе с нашими портфельными компаниями. На Дальнем Востоке только создается критическая масса инновационных проектов, формируется венчурный рынок. Важно, чтобы появилась новая инновационная дальневосточная система, и наша задача — этому процессу помогать, и сопровождать компании, чтобы система росла и сама себя воспроизводила. Это то, для чего и существует наш фонд.
- Какие основные составляющие экосистемы поддержки технологического предпринимательства в регионе уже есть, и чего не хватает?
- За последние два-три года сделано немало для развития внутреннего «рынка» инновационных компаний. Я бы отметил открытие технопарков и локальных институтов поддержки — технопарка «Русский», IT-парка в Якутии и акселератора B8, Дальневосточного агентства содействия инновациям, на Сахалине сейчас планируется запуск своего IT-парка. Развитие технопарков и акселераторов существенно влияет на количество и качество инновационных проектов в регионе.
Пока еще только формируется венчурная система полного цикла — фонд ранних стадий, который поручил создать президент, даст заметный импульс развитию местных инновационных компаний. Также пока недостаточно совершается частных и корпоративных инвестиций в высокотехнологичные стартапы на территории ДФО.
Сейчас дальневосточные стартапы не очень заметны в федеральном масштабе. Для понимания: в 2019 году на проекты из ДФО пришлось всего 2,8% от выданных грантов Фонда содействия инновациям, в акселераторах ФРИИ за всю его историю приняли участие менее одной тыс. проектов из региона (0,5% от общей базы). Думаю, что запланированные меры поддержки в регионе позволят в перспективе трех-пяти лет сделать Дальний Восток новой точкой на инновационной карте России.
- Как считаете, каких проектов Дальнему Востоку сейчас не хватает больше всего?
- Пока в регионе доминируют IT-компании — они требуют наименьших инвестиций на старт проекта. На втором и третьем местах — биотехнологии и робототехника, так как во Владивостоке сильны эти направления при Дальневосточном федеральном университете (ДВФУ) и это дает результат. Команды с Дальнего Востока многократно занимали призовые места на Всемирной олимпиаде роботов World Robot Olympiad (WRO). Только в 2019 году команда ДВФУ завоевала бронзовую медаль по направлению Advanced Robotics Challenge.
С точки зрения перспектив, я бы выделил проекты в сфере альтернативной энергии и хранения энергии, телемедицины.
- Пандемия коронавируса влияет на темпы реализации проектов фонда?
- Я бы скорее говорил о том, что командам портфельных проектов пришлось переориентироваться под текущие вызовы. И для некоторых это означает открытие целых новых перспективных направлений. Например, Promobot оперативно разработал комплекс «Термоконтроль», который позволяет делать экспресс-диагностику здоровья, в том числе измерять температуру без участия человека. На Дальний Восток уже идут поставки комплекса — он установлен на Билибинской АЭС, на железнодорожном вокзале во Владивостоке. Другой хороший пример — южно-сахалинская IT-компания «Визитек» в июле представила президенту в ходе наблюдательного совета Агентства стратегических инициатив свою систему «Антипандемия» для контроля и учета состояния здоровья на промышленных производствах и сейчас уже внедряет ее у крупных заказчиков.
Об отборе #GoEast
Инвестиционный отбор #GoEast — программа Дальневосточного фонда высоких технологий по поиску перспективных проектов для Дальнего Востока. Инициатива стартовала 12 августа и завершилась 19 октября 2020 года. Принять участие могли любые технологические компании с доказанной эффективностью и выручкой от 30 млн рублей в год в областях: IT, энергетика, промышленные технологии, биомедицинские технологии и образовательные технологии.
Всего к участию заявились более 100 команд из более чем 20 городов: Москвы, Санкт-Петербурга, Перми, Якутска, Хабаровска, Улан-Удэ, Казани, Екатеринбурга, и других городов. Участие в отборе также приняли команды из Израиля.
Финал состоялся 19 октября при поддержке Минвостокразвития и Фонда инфраструктурных и образовательных программ группы РОСНАНО, который является соорганизатором Московского международного форума инновационного развития 2020 «Открытые инновации». В его рамках и были объявлены победители отбора.
О Дальневосточном фонде высоких технологий
Дальневосточный фонд высоких технологий создан в августе 2018 года по поручениям президента Владимира Путина и вице-премьера — полпреда президента в ДФО Юрия Трутнева. Объем фонда — пять млрд рублей. Фонд инвестирует в IT, промышленные технологии, альтернативную энергетику, робототехнику, сервисы «умных городов», биотехнологии и др. Портфельные компании — дальневосточные IT-компании «Визитек» и «Хотлид», крупнейший в России производитель сервисных человекоподобных роботов «Промобот», производитель суперконденсаторов Titan Power и компания Cinemood, российский производитель портативных диапроекторов.
Появление новых электростанций на Дальнем Востоке, безусловно, имеющих огромное значение для развития энергетики и экономики макрорегиона, поставило перед общественностью главный вопрос – кто должен компенсировать инвестиционные затраты, как новые генерирующие мощности отразятся на платежах за электроэнергию.
НА ПОРОГЕ БЛЭКАУТА
Единая энергосистема России представляет собой уникальное явление: гигантская территория, включающая также некоторые сопредельные страны, управляется из одного центра (диспетчер – Системный оператор ЕЭС), что позволяет обеспечить высочайшую надежность энергоснабжения. Но и у ЕЭС есть свой «скелет в шкафу»: ряд регионов Дальнего Востока, включая Сахалинскую область, не имеют физической связи с ЕЭС и функционируют автономно. Это значит, что в той же Сахалинской области приходится полагаться только на собственную генерацию.УГОЛЬ С ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ЛИЦОМ
Выбор угля в качестве топлива для новой станции был единственно верным решением. Угля в регионе много (станция построена на базе месторождения Солнцевское-2), цена на него приемлема, нет проблем с логистикой. Альтернативная энергетика (ветер, геотермальные источники, приливные станции) – это хорошо, но обстановка была явно не та, чтобы ставить эксперименты. Энергосистему региона надо было спасать, над Сахалином висел риск глобального блэкаута, который привел бы к гуманитарной катастрофе. Но современные экологические нормы предъявляют жесткие требования к проектировщикам. В результате ГРЭС-2 стала эталонным примером современной чистой станции, работающей на угле.
В КОРИДОРЕ КУРСОВЫХ РИСКОВ
КТО ПЛАТИТ, ТОТ И ЗАРАБАТЫВАЕТ
«В конечном счете за все и всегда платит потребитель, но как именно, в какой пропорции и в каком темпе – решает государство. В России розничный потребитель предельно защищен, в этом основа отечественной социально ориентированной экономической политики. Государство решило, что ради опережающего развития Дальнего Востока можно временно перенести часть тарифного бремени на оптовых потребителей Центрального региона. Расчет на то, что впоследствии инвестпрограммы на Дальнем Востоке «выстрелят», и затраты вернутся сторицей. Не стоит забывать, что бюджет финансируется из налогов, и задача увеличения налогооблагаемой базы является для государства приоритетной. Сложно представить, как может быть иначе. Ничего не строить, потому что это дорого и за это придется платить? Не вопрос, но тогда ничего в стране и не будет», - говорит Правосудов.
«Мировая практика знает огромное число способов компенсации инвестиционных затрат при модернизации и строительстве инфраструктурных объектов. Так, в США процесс предельно «спрямлен»: энергетические компании непосредственно перекладывают инвестиционное бремя на потребителей, включая население. Вмешательство регулятора ограниченно и часто сводится к определению «разумной нормы прибыли» при тарифообразовании. Система имеет тот очевидный недостаток, что возможности для строительства больших объектов крайне скудны: компании должны обосновать необходимость строительства перед регулятором, и сделать это, как правило, непросто. В попытках решить проблему США пытаются внедрить элементы дерегулирования, но по факту монополия вертикально-интегрированных холдингов, включавших как генераторов, так и поставщиков, сменилась монополией поставщиков. В России такая система работать не будет, говорит член-корреспондент РАН Руслан Гринберг, - одно дело государство, в котором давно построено «все», и требуется лишь некоторая модернизация, другое дело – Россия, которой предстоит по сути провести индустриализацию заново. При таком раскладе делегирование государству решающей роли – единственно возможное решение».
«У нас огромная страна с относительно небольшим населением. Уровень доходов населения, да и основной массы бизнеса, по меркам тех же США невысок. При этом мы до сих пор не решили даже задачу «связать» всю нашу территорию единой инфраструктурой: скажем, энергосистема Дальнего Востока отделена от ЕЭС. Классические модели решения этой дилеммы, основанные на развитии конкуренции, работать не будут именно в силу малочисленности населения и его бедности. Таким образом, развитие инфраструктуры в России – это преимущественно забота государства. Оно решает, что и где строить. Как финансировать. Как и каким образом это будет окупаться. Ему приходится контролировать даже не издержки, как это делают регуляторы во многих других странах, а сами цены. Только оно понимает, какой уровень тарифов выдержит население и бизнес в том или ином регионе. И откуда взять средства, если не непосредственно из тарифа», - говорит Гринберг.
Безусловно, у жесткой регулятивной модели есть и минусы: так, в ситуации, когда бюджет является и основным инвестором, и главным бенефициаром, трудно обеспечить впечатляющие темпы роста ВВП. Но иного не дано: отказ от ввода новых объектов приведет страну в парадигму выживания, что обернется медленной гибелью экономики, а отдача процессов на откуп свободному рынку вызовет коллапс, и в этом случае распад экономической системы произойдет практически мгновенно, резюмирует Гринберг.Неделю назад EastRussia выпустило материал «6 вопросов о метаноле», который стал очень популярен среди читателей нашего портала. Как выяснилось, не на все вопросы удалось найти ответы. Чего больше в производстве метанола – «плюсов» или рисков, что даст высокотехнологичное производство Дальнему Востоку и Арктике – жителям и экономике? С учетом новых вопросов редакция снова обратилась к экспертам.
Производство метанола – химическая реакция, и как говорят специалисты, это так называемая «голубая химия», то есть наиболее безопасный вид химического производства. Предприятия по производству метанола относятся к 1 классу опасности по санитарной классификации, это означает, что к ним применимы самые строгие экологические нормы: широкая санитарная зона, постоянный контроль качества воздуха и почвы. В эту же классификацию попадает большое количество промышленных предприятий. От городских очистных сооружений до сельскохозяйственных производств.
Поэтому при строительстве завода по производству метанола «с нуля», когда в проекте используются наилучшие доступные технологии, такое производство будет не более опасно, чем обычные и привычные нам очистные сооружения.
Соответственно, размещать метанольное производство в городе можно, соблюдая при этом те требования, которые накладываются природоохранным законодательством (а оно у нас в стране одно из самых суровых в мире). Другое дело, что такие предприятия очень требовательны к логистике, соответственно, каждый раз для нового предприятия выбирается площадка, которая имеет удобную логистику (для отгрузки готовой продукции морем или железной дорогой); магистральное газоснабжение; социальную инфраструктуру для будущих работников. Как правило, такие площадки находятся в пригородах населенных пунктов.
Трагедия в Бейруте 4 августа 2020 года – это взрыв 2,7 тыс. тонн аммиачной селитры, которая складировалась в порту без обеспечения должных мер безопасности и сдетонировала после пожара на соседнем складе пиротехники. Сразу отвечаем на вопрос: с метанолом такого не может произойти.
Метанол — это спирт, а спирт, как знает любой школьник, горит. Это свойство используется в производстве «сухого горючего», а также когда метанол используется в качестве топлива. Будучи в жидком состоянии, взорваться метанол не может. Но взрывоопасной может быть смесь паров метанола с воздухом в определенных пропорциях в замкнутом помещении.
С учетом этого все технологическое оборудование (насосное, емкостное, трубопроводы), где находится метанол, в современном производстве располагают на открытой площадке то есть вне замкнутого пространства. Инженеры ещё на стадии проектирования минимизируют риски для возникновения опасных ситуаций. Эти меры позволяют свести к нулю вероятность взрыва при производстве.
«Если произойдет воспламенение метанола, то произойдет его возгорание, либо пожар или взрыв. Развитие ситуации после возгорания зависит от температуры окружающей среды, энергии источника воспламенения, состояния метанола, степени его взаимодействия с воздухом. Если температура окружающей среды выше температуры вспышки, и если большое количество парового пространства в контейнере, резервуаре, помещении, здании, или корпусе, то вероятность детонации высока. Если окружающая среда температура ниже точки воспламенения, если потенциальный источник воспламенения имеет низкий энергетический потенциал, и если пар может легко рассеиваться в атмосферу, тогда взрыв менее вероятен», – говорится в «Руководстве по безопасному обращению с метанолом».#1
Китай и производит. КНР - крупнейший производитель метанола в мире. В доле рынка это больше 50%. А вот газ для его производства Китай покупает в основном у России. И такая ситуация не может быть для России выгодной. Зачем отдавать добавленную стоимость соседям, если мы можем произвести ее самостоятельно?
Производить метанол в России выгодно в первую очередь для самой России. Главное преимущество том, что природный газ, из которого его получают, у нас один из самых дешёвых в мире. Аналитическое агентство Vygon Consulting просчитало стоимость сырья для производства одной тонны метанола и оказалось, что выгоды России очевидны (данные на 2019 г.). Даже тем странам-производителям, в которых метанол востребован, будет выгодно покупать его у России.
Стоимость сырья для производства одной тонны метанола:
США — 113 $
Иран — 97 $
Тринидад-и-Тобаго — 93 $
Россия — 65 $.
Согласно исследованию Research Dive[2], размер мирового рынка метанола в 2020 году составил 24 мрлд долларов США, и, по прогнозам, он будет расти со среднегодовым темпом роста 6,4%, а к 2028 году вплотную приблизится к 40 млрд долларов США.
С отсылкой к этому исследованию в агентстве Bloomberg считают, что причиной роста станет повышение спроса на автомобили на метанольных топливных элементах[3]. Потребителей по всему миру пересаживаются на авто, использующие экологичные двигатели с низким уровнем выбросов, и это глобальный тренд.
Есть еще одна важная особенность: благодаря производству метанола, снизится зависимость российской экономики от нефти. Для развития экономики страны – это важный шаг вперёд. Метанол — продукт переработки. Это уже не сырье, которое отправляем за границу, а стабильное производство, а значит налоги, рабочие места и уход от нефтяной зависимости. Курс на метанол позволит уже сегодня «смягчить удар» нефтяных кризисов для экономики и постепенно уйти от экспорта сырья.
Из метанола так же делают сырьё для деревообработки и производства мебели – карбамидоформальдегидный концентрат. Он необходим для производства Фанеры и ДСП.
Чтобы бетон и цемент зимой замерзали медленней, также нужен метанол, с его помощью производят специальную присадку – формиат натрия. Незамерзающие свойства используют также в противогололедных реагентах и в средствах против коррозии.
Уксусную кислоту также синтезируют из метанола. А с её помощью производят краски, клей и растворитель. Она также незаменима при производстве лекарств и в пищевой промышленности.
Без метанола не синтезировать протеин (белково-витаминный концентрат), и формалин, который используют как антисептик и как консервант.
Создатели дезодорантов, лаков для волос и другой косметики используют в производстве диметиловый эфир, а его не получить без метанола.
Производство уротропина так же основано на метаноле. Это знакомые всем таблетки для розжига - сухое горючее. Используется метанол и для производства минеральных удобрений. Так что сельское хозяйство тоже вряд ли сможет обойтись без него.
Так что «обойтись без метанола» – значит обойтись без производства всей этой продукции в нашей стране. Ответ на вопрос, согласитесь, скорее отрицательный.
Метанол имеет немного меньшую плотность энергии, чем бензин или дизельное топливо. Из-за этого он менее опасен, чем бензин. Для сравнения: в гонке Indianapolis 500 гоночные автомобили традиционно ездили на бензине, и при заправке нередко происходили взрывы. И они были довольно разрушительными. После того, как перешли на метанол, частота взрывов сократилась, и он уже не имели такой силы, как при использовании бензина.
Инженер Роланд Гумперт[4], автор разработки спорткара Nathaliе, который получает энергию за счёт метанольного топливного элемента, рассказывает: «В Америке подсчитали, что в то время как в 100 гоночных авариях с разорванным бензобаком погибнет 97 водителей, а в авариях с поврежденным метанольным баком погибнет три-четыре водителя. Таким образом, метанол значительно менее опасен, чем бензин».
Не менее важный фактор – экологическая безопасность. Метанол очень быстро разлагается, не нанося вреда почве. В атмосферу попадают только воздух и углекислый газ.
Одними из первых оценили превосходство метанола судовладельцы. Паром Stena Germanica, двигатель которого работает на метаноле, соединяет немецкий город Киль и шведский Гетеборг. У компании Waterfront Shipping Company Ltd, мирового лидера по использованию метанола в качестве морского топлива, ещё в 2016 появилось семь судов, работающих на нём. К 2023 году компания планирует 60 % флота заменить судами с двухтопливными двигателями.
Во время VI Восточного экономического форума прошедшего в 2021 году, Минвостокразвития России, ВТБ, корпорация ВЭБ.РФ и группа компаний ЕСН подписали Соглашение о намерениях по созданию судов, работающих на метаноле, на верфях России.
Президент программы «Арктический диалог» Московской школы управления «Сколково» Никита Доброславский[5] на форуме «Председательство России в Арктическом совете – экологическая повестка для России и мира», организованном ТАСС в Москве отметил, что не только перспективные требования, но и уже действующие регламенты по качеству топлива вынуждают судовладельцев к переходу на альтернативные виды топлива, среди которых одним из перспективных является метанол, который будет преобладать на рынке вместе с СПГ и водородом. Разные компании делают разнящиеся в деталях прогнозы (предполагаемая доля метанола на рынке колеблется от 6% до 20%), однако все они сходятся в преобладании альтернативных видов, которые вытеснят традиционные мазут и другие.
«Несмотря на то, что переход на новые виды топлива сопряжен с финансовыми затратами, судовладельцы вынуждены идти на это, иначе в 2030 году мы рискуем остаться без флота», - считает эксперт.
Мировые корпорации работают над созданием двигателей и генераторов, которые смогут работать на метаноле, ведь стоимость этого топлива конкурентоспособна, а производить его можно с минимальным воздействием на окружающую среду.
Метанол выигрывает у традиционного топлива сразу по нескольким направлениям:
– в выхлопе двигателя, работающего на метаноле нет серы и практически отсутствуют токсичные вещества;
– метанол сгорает, не оставляя в атмосфере вредных выхлопов;
– метанол быстро теряет токсичность и полностью смешивается с водой, рассеивается в воздухе и не оставляет опасных пленок;
– двигатель, работающий на метаноле, служит в несколько раз дольше того, что работает на обычном топливе, а мощность повышается на 20%
В сентябре 2020 года компания Element 1 Corp, ведущий разработчик технологии производства водорода, в сотрудничестве с Co-Win Hydrogen Power объявила о проведении дорожных испытаний первого в мире топливного элемента средней мощности. Запатентованный генератор водорода серии M на основе метанола компании e1 был встроен в грузовик средней грузоподъемности на топливных элементах, произведенный одной из крупнейших в мире компаний-производителей грузовиков.
«Внедряемая технология производства водорода уникальна и меняет правила игры для экологически чистого транспорта, – говорит Дэйв Эдлунд[6], – генеральный директор e1. Во всем мире выбросы твердых частиц от двигателей внутреннего сгорания, работающих на ископаемом топливе, ежегодно вызывают миллионы преждевременных смертей. Эти опасные выбросы не производятся транспортными средствами, работающими на топливных элементах, поскольку единственным выбросом является водяной пар. Серия M не производит твердых частиц при производстве водорода, а при использовании метанола, полученного из потоков отработанных газов, таких как свалочный газ или биогаз, решение e1 для производства водорода является углеродно-нейтральным».
https://www.methanol.org/wp-content/uploads/2020/03/Safe-Handling-Manual_5th-Edition_Final.pdf - «Руководство по безопасному обращению с метанолом, 5-е издание», издатель – «Институт метанола» (MI) – международная торговая ассоциация производителей метанола, представляющая ведущих мировых производителей метанола, дистрибьюторов и технологических компаний.
Research Dive — исследовательская и консальтингова фирма, базирующаяся в Пуне, Индия, предоставляющая аналитические услуги, которые основаны исключительно на ее эксклюзивной модели данных, выстроенной на методологии исследования которая гарантирует всесторонний и точный анализ.
https://www.bloomberg.com/press-releases/2021-10-14/global-methanol-market-anticipated-to-garner-a-revenue-of-39-283-4-million-at-a-cagr-of-6-4-during-the-forecast-period-2021
https://www.auto-motor-und-sport.de/tech-zukunft/alternative-antriebe/nathalie-erfinder-roland-gumpert-interview-2020/
https://www.youtube.com/watch?v=gXoFuF5l_aU
https://energyindustryreview.com/analysis/fighting-against-air-pollution-methanol-fuel-cells-to-provide-higher-efficiency/
Проекты по созданию производств метанола регулярно звучат в связи с развитием экономики регионов Дальнего Востока и Арктики. На фоне других инвестпроектов, которые заявляются в ТОРах, Свободном порту и Арктической зоне Российской Федерации, эти, как правило, анонсированы как высокотехнологичные предприятия, имеют хорошие экономические показатели, ориентированы на экспорт. Однако эти проекты регулярно сталкиваются с негативом со стороны жителей регионов, в которых предполагается создание таких предприятий. EastRussia собирает воедино вопросы и ответы о метаноле.
Что известно о метаноле? Это жидкость без цвета со спиртовым запахом. Именно это вещество сегодня называют топливом будущего и альтернативой нефти. Его ещё называют древесным спиртом, получить его можно из угля, природного газа, из всего, что когда-то было растением. Он встречается в природе, а в небольших количествах вырабатывается даже в организме человека. Метанол не накапливается в биологических объектах. Ядовит только в том случае, если его выпить, но не имеет такого токсичного воздействия при вдыхании.
Это так, метиловый спирт и метанол – это одно и тоже. Химическая формула метанола – CH3OH, это простейший одноатомный спирт. Но правильнее его всё-таки называть метанол.
Метанол действительно похож на этиловый спирт (C2H5OH) по внешнему виду, вкусу и запаху. Но этиловый спирт считается пищевым, а метиловый – техническим. Этиловый спирт получают в результате процессов брожения из зерновых, или из патоки. А метиловый раньше получали из древесины путём сухой перегонки.
«Минздрав предупреждает» и «чрезмерное употребление» – это как раз про этиловый спирт. Хоть этиловый спирт и считается пищевым, отравиться им можно, а при сильном отравлении, если вовремя не подоспеет медицинская помощь, может случиться и летальный исход.
Что касается метанола, то если его пить, то для человека это чистый яд. Всего лишь 10 мл метанола приводят к сильнейшему отравлению (одно из последствий – слепота); смертельной дозой является 50 мл и более.
Без метанола современная промышленность была бы невозможна. Краски, лаки, фанера, ДСП, пластмассы, пенопласт, реагенты для дорог, сухое горючее, антисептики, автомобильные шины. Это только основной список. Потому что следом нужно написать ещё более длинный список и перечислить в нём производства, в которых все эти компоненты задействованы. А это практически все направления промышленности. Этиловый спирт существенно дороже в производстве, чем технический спирт. Поэтому нужен метанол.
Стремительно завоевывает рынки новая технология MtO (Methanol to olefins) – позволяющая получать олефины (в первую очередь этилен и пропилен) напрямую из метанола. Согласно отчету «Рынок метанола: текущая ситуация и перспективы», который опубликовал исследовательский центр E&Y в октябре 2020 года, MtO-пластики – самое динамично растущее потребление метанола в мире (прирост доли рынка на 45% к 2025 году), на втором месте по динамике – использование метанола в качестве и в составе топлива (прирост доли рынка на 20% к 2025 году).
Производство топлива евро стандарта, его ещё часто обозначают приставкой – эко, стало возможно только благодаря метанолу. Почему «эко»? - метанол чище сгорает, полностью растворяется в воде, при этом КПД двигателей внутреннего сгорания при его применении повышается. Его называют альтернативой нефти.
Как отмечает Валерий Петухов, доктор технических наук, профессор, руководитель департамента природно-технических систем и техносферной безопасности ДВФУ, «когда мы говорим о метаноле, важно помнить, что речь идет о чистой энергии, производство которой экономически выгодно. Это новая энергетика, которая совмещает в себе два важных качества: относительно дешёвое производство, и безопасность для окружающей среды».
Уже существуют суда, работающие только на метаноле. Кстати, крупнейший в мире производитель метанола – канадская Methanex Corporation – доставляет клиентам метанол с помощью 29 морских танкеров, из которых почти половина использует метанол же в качестве топлива.
Если не хотим отстать от жизни, безусловно. Согласно отчету «Рынок метанола: текущая ситуация и перспективы», который опубликовал исследовательский центр E&Y в октябре 2020 года, мировой рынок метанола составляет около 84 миллионов тонн продукции в год. Рынок растет, и по прогнозам к 2025 году вырастет до 110-120 миллионов тонн продукции.
В 2019 году Россия занимала 5,4% рынка производства метанола. По прогнозу E&Y, к 2025 году эта доля вырастет до 8,6%. Это благоприятная тенденция, ведь метанол, будучи продуктом переработки газа, ценнее с точки зрения экономики, чем природный газ. У российских производителей очень выгодные стартовые позиции, поскольку по стоимости сырья для производства метанола с нами может конкурировать разве что Саудовская Аравия. Это позволяет формировать и реализовывать эффективные и коммерчески привлекательные инвестпроекты, располагая их в локациях, которые соответствуют всего лишь нескольким критериям: во-первых, должен быть газ, а во-вторых, должна быть логистика для отгрузки готовой продукции (в идеале – морская).
Кто сегодня в России производит метанол? Первая пятерка – это компании «Метафракс» (производство в Пермском крае), «Томет» (Самарская область), «Щекино азот» (Тульская область), «Сибметахим» (Томская область), НАК «Азот» (Тульская область). Совокупно действующие в России заводы обладают производственной мощностью чуть более 5 млн тонн (на 2020 год), при этом планы по новым проектам, которые были озвучены в 2018-2020 годах – это более 20 проектов суммарной мощностью свыше 30 млн тонн. Территориально это Приморский край, Амурская область, Ленинградская область, Республика Татарстан, Ненецкий АО, Краснодарский край и другие регионы.
Производство метанола не является «грязным». По технологии, для производства используются два натуральных компонента: природный газ и вода. Никаких химических отходов у производства нет, за исключением углекислого газа: продукты горения выбрасываются в атмосферу ровно также, как это происходит у обычной электростанции. При этом на тысячу тонн готовой продукции выбросов в эквиваленте CO2 приходится немногим больше, чем от самолета, дважды слетавшего из Москвы во Владивосток и обратно[1].
Страна, которая производит и потребляет больше всего в мире метанола – Китай, в 2017 году страна обеспечила более половины (41 миллионов тонн) мирового потребления и активно строит собственные мощности (+26 миллионов тонн)[2]. У Methanex Corporation – канадской компании, крупнейшего в мире производителя метанола – 11 заводов, которые расположены в 6 странах: Канаде, Чили, Египте, Новой Зеландии, США и Тринидаде и Тобаго. Крупные заводы по производству метанола расположены в Саудовской Аравии, в Брунее, Малайзии. 2,8% метанола производится в Европе, 5,4% в России.
Для окружающего мира метанол не так опасен, как бензин или дизельное топливо. Он быстро разлагается как при участии воздуха, так и без него, в пресной и солёной воде, в почве. Как и другие спирты, он легко смешивается с водой и большинством органических растворителей, теряя свою концентрацию.
Михаил Винокуров, директор НИИ «Экотоксикологии» Уральского государственного лесотехнического университета, принимал участие в оценке воздействия на окружающую среду одного из проектируемых предприятий по производству метанола. По словам ученого, благодаря свойству метанола быстро разлагаться, в случае аварийного разлива уровень загрязнений даже в близи завода не будет превышать ПДК, а все риски можно минимизировать благодаря применению современных технологий. «Мы с группой учёных проводили расчёты, которые подтвердили наши предположения. Конечно, это не отменяет необходимости ежедневного мониторинга окружающей среды с помощью высокочувствительных датчиков, биомониторинга, строительства системы безопасности в виде дополнительных внешних резервуаров. Но есть уверенность, что при современном производстве метанола экологических рисков гораздо меньше, чем при переработке нефтепродуктов», – отмечает Михаил Винокуров.
Метанол легко смешивается с водой. В «большой воде» он активно рассеивается, теряя концентрацию и токсичность. Согласно расчетам ученых, если в открытое море попадет, условно, 10 тысяч тонн метанола, то уже через час его концентрация не превысит 0,36%. А через сутки его будет невозможно обнаружить. После разлива метанола (если такое вдруг произойдет) не будет необходимости в длительной очистке воды, берегов, «отмывке» животных и птиц, как это происходит при нефтеразливах. Утечки метанола менее опасны, чем утечки бензина, еще и потому, что бензин содержит много токсичных и канцерогенных веществ (например, бензола), которые разлагаются медленно и более длительное время сохраняются в окружающей среде. Нет никаких научных данных о том, что метанол накапливается в биологических объектах.
Аварии с разливом метанола и попаданием его в почву и воду в мире, конечно же случаются. И самое интересное здесь – технологии очистки, которые разработаны и успешно применяются на практике. «Эффективная очистка сточных вод и грунтов от метанола достигается при использовании источников ультрафиолетового излучения и метилотрофных бактерий», – пишут в статье «CH3OH - Экологически риски и методы их предотвращения»[3] ученые Института фундаментальных проблем биологиии РАН Владимир Башкин, Рауф Галиулин, Роза Галиулина, и Александр Грунвальд. Метилотрофные бактерии – это микроорганизмы, использующие метанол в качестве источника углерода и энергии. Они успешно выполняют очистку воды и почвы
Что интересно, метанол уже сегодня занимает центральное место в различных концепциях энергоперехода и «зеленого» поворота. Всё чаще в различных концепциях перехода к углеродной нейтральности звучит словосочетание «зелёный метанол». Получать синтетический спирт планируют из водорода, при помощи электролиза из возобновляемых источников энергии: ветра и солнца. Углекислый газ улавливается из растительной биомассы или из неизбежных источников выбросов. При повторном использовании переработанных молекул диоксида углерода выбросы сократятся на 50 %. Оба компонента затем преобразуются в метанол уже понятным способом синтеза спирта с использованием катализаторов. При такой технологии производства метанол становится уникальным «зеленым» топливом, которое производится с нулевым углеродным следом.
Безусловно, до практической реализации таких глобальных планов ещё далеко, хотя переход на метанол как топливо, уже сейчас становится все более популярным и интегрированным в технологические процессы.
[1] Объем выбросов в атмосферы при производстве 1 тонны метанола равен 0,6 тонн эквивалента СО2. Источник – отчет об устойчивом развитии компании Methanex за 2020 год (https://www.methanex.com/sites/default/files/2020-Sustainability-Report.pdf)
[2] Исследование Vygon Consulting, цитируется по публикации в газете «Ведомости» https://www.vedomosti.ru/business/articles/2019/03/06/795731-metanola
[3] https://neftegaz.ru/science/ecology/331712-ch3oh-ekologicheski-riski-i-metody-ikh-predotvrashcheniya...
Неделю назад EastRussia выпустило материал «6 вопросов о метаноле», который стал очень популярен среди читателей нашего портала. Как выяснилось, не на все вопросы удалось найти ответы. Чего больше в производстве метанола – «плюсов» или рисков, что даст высокотехнологичное производство Дальнему Востоку и Арктике – жителям и экономике? С учетом новых вопросов редакция снова обратилась к экспертам.
Производство метанола – химическая реакция, и как говорят специалисты, это так называемая «голубая химия», то есть наиболее безопасный вид химического производства. Предприятия по производству метанола относятся к 1 классу опасности по санитарной классификации, это означает, что к ним применимы самые строгие экологические нормы: широкая санитарная зона, постоянный контроль качества воздуха и почвы. В эту же классификацию попадает большое количество промышленных предприятий. От городских очистных сооружений до сельскохозяйственных производств.
Поэтому при строительстве завода по производству метанола «с нуля», когда в проекте используются наилучшие доступные технологии, такое производство будет не более опасно, чем обычные и привычные нам очистные сооружения.
Соответственно, размещать метанольное производство в городе можно, соблюдая при этом те требования, которые накладываются природоохранным законодательством (а оно у нас в стране одно из самых суровых в мире). Другое дело, что такие предприятия очень требовательны к логистике, соответственно, каждый раз для нового предприятия выбирается площадка, которая имеет удобную логистику (для отгрузки готовой продукции морем или железной дорогой); магистральное газоснабжение; социальную инфраструктуру для будущих работников. Как правило, такие площадки находятся в пригородах населенных пунктов.
Трагедия в Бейруте 4 августа 2020 года – это взрыв 2,7 тыс. тонн аммиачной селитры, которая складировалась в порту без обеспечения должных мер безопасности и сдетонировала после пожара на соседнем складе пиротехники. Сразу отвечаем на вопрос: с метанолом такого не может произойти.
Метанол — это спирт, а спирт, как знает любой школьник, горит. Это свойство используется в производстве «сухого горючего», а также когда метанол используется в качестве топлива. Будучи в жидком состоянии, взорваться метанол не может. Но взрывоопасной может быть смесь паров метанола с воздухом в определенных пропорциях в замкнутом помещении.
С учетом этого все технологическое оборудование (насосное, емкостное, трубопроводы), где находится метанол, в современном производстве располагают на открытой площадке то есть вне замкнутого пространства. Инженеры ещё на стадии проектирования минимизируют риски для возникновения опасных ситуаций. Эти меры позволяют свести к нулю вероятность взрыва при производстве.
«Если произойдет воспламенение метанола, то произойдет его возгорание, либо пожар или взрыв. Развитие ситуации после возгорания зависит от температуры окружающей среды, энергии источника воспламенения, состояния метанола, степени его взаимодействия с воздухом. Если температура окружающей среды выше температуры вспышки, и если большое количество парового пространства в контейнере, резервуаре, помещении, здании, или корпусе, то вероятность детонации высока. Если окружающая среда температура ниже точки воспламенения, если потенциальный источник воспламенения имеет низкий энергетический потенциал, и если пар может легко рассеиваться в атмосферу, тогда взрыв менее вероятен», – говорится в «Руководстве по безопасному обращению с метанолом».#1
Китай и производит. КНР - крупнейший производитель метанола в мире. В доле рынка это больше 50%. А вот газ для его производства Китай покупает в основном у России. И такая ситуация не может быть для России выгодной. Зачем отдавать добавленную стоимость соседям, если мы можем произвести ее самостоятельно?
Производить метанол в России выгодно в первую очередь для самой России. Главное преимущество том, что природный газ, из которого его получают, у нас один из самых дешёвых в мире. Аналитическое агентство Vygon Consulting просчитало стоимость сырья для производства одной тонны метанола и оказалось, что выгоды России очевидны (данные на 2019 г.). Даже тем странам-производителям, в которых метанол востребован, будет выгодно покупать его у России.
Стоимость сырья для производства одной тонны метанола:
США — 113 $
Иран — 97 $
Тринидад-и-Тобаго — 93 $
Россия — 65 $.
Согласно исследованию Research Dive[2], размер мирового рынка метанола в 2020 году составил 24 мрлд долларов США, и, по прогнозам, он будет расти со среднегодовым темпом роста 6,4%, а к 2028 году вплотную приблизится к 40 млрд долларов США.
С отсылкой к этому исследованию в агентстве Bloomberg считают, что причиной роста станет повышение спроса на автомобили на метанольных топливных элементах[3]. Потребителей по всему миру пересаживаются на авто, использующие экологичные двигатели с низким уровнем выбросов, и это глобальный тренд.
Есть еще одна важная особенность: благодаря производству метанола, снизится зависимость российской экономики от нефти. Для развития экономики страны – это важный шаг вперёд. Метанол — продукт переработки. Это уже не сырье, которое отправляем за границу, а стабильное производство, а значит налоги, рабочие места и уход от нефтяной зависимости. Курс на метанол позволит уже сегодня «смягчить удар» нефтяных кризисов для экономики и постепенно уйти от экспорта сырья.
Из метанола так же делают сырьё для деревообработки и производства мебели – карбамидоформальдегидный концентрат. Он необходим для производства Фанеры и ДСП.
Чтобы бетон и цемент зимой замерзали медленней, также нужен метанол, с его помощью производят специальную присадку – формиат натрия. Незамерзающие свойства используют также в противогололедных реагентах и в средствах против коррозии.
Уксусную кислоту также синтезируют из метанола. А с её помощью производят краски, клей и растворитель. Она также незаменима при производстве лекарств и в пищевой промышленности.
Без метанола не синтезировать протеин (белково-витаминный концентрат), и формалин, который используют как антисептик и как консервант.
Создатели дезодорантов, лаков для волос и другой косметики используют в производстве диметиловый эфир, а его не получить без метанола.
Производство уротропина так же основано на метаноле. Это знакомые всем таблетки для розжига - сухое горючее. Используется метанол и для производства минеральных удобрений. Так что сельское хозяйство тоже вряд ли сможет обойтись без него.
Так что «обойтись без метанола» – значит обойтись без производства всей этой продукции в нашей стране. Ответ на вопрос, согласитесь, скорее отрицательный.
Метанол имеет немного меньшую плотность энергии, чем бензин или дизельное топливо. Из-за этого он менее опасен, чем бензин. Для сравнения: в гонке Indianapolis 500 гоночные автомобили традиционно ездили на бензине, и при заправке нередко происходили взрывы. И они были довольно разрушительными. После того, как перешли на метанол, частота взрывов сократилась, и он уже не имели такой силы, как при использовании бензина.
Инженер Роланд Гумперт[4], автор разработки спорткара Nathaliе, который получает энергию за счёт метанольного топливного элемента, рассказывает: «В Америке подсчитали, что в то время как в 100 гоночных авариях с разорванным бензобаком погибнет 97 водителей, а в авариях с поврежденным метанольным баком погибнет три-четыре водителя. Таким образом, метанол значительно менее опасен, чем бензин».
Не менее важный фактор – экологическая безопасность. Метанол очень быстро разлагается, не нанося вреда почве. В атмосферу попадают только воздух и углекислый газ.
Одними из первых оценили превосходство метанола судовладельцы. Паром Stena Germanica, двигатель которого работает на метаноле, соединяет немецкий город Киль и шведский Гетеборг. У компании Waterfront Shipping Company Ltd, мирового лидера по использованию метанола в качестве морского топлива, ещё в 2016 появилось семь судов, работающих на нём. К 2023 году компания планирует 60 % флота заменить судами с двухтопливными двигателями.
Во время VI Восточного экономического форума прошедшего в 2021 году, Минвостокразвития России, ВТБ, корпорация ВЭБ.РФ и группа компаний ЕСН подписали Соглашение о намерениях по созданию судов, работающих на метаноле, на верфях России.
Президент программы «Арктический диалог» Московской школы управления «Сколково» Никита Доброславский[5] на форуме «Председательство России в Арктическом совете – экологическая повестка для России и мира», организованном ТАСС в Москве отметил, что не только перспективные требования, но и уже действующие регламенты по качеству топлива вынуждают судовладельцев к переходу на альтернативные виды топлива, среди которых одним из перспективных является метанол, который будет преобладать на рынке вместе с СПГ и водородом. Разные компании делают разнящиеся в деталях прогнозы (предполагаемая доля метанола на рынке колеблется от 6% до 20%), однако все они сходятся в преобладании альтернативных видов, которые вытеснят традиционные мазут и другие.
«Несмотря на то, что переход на новые виды топлива сопряжен с финансовыми затратами, судовладельцы вынуждены идти на это, иначе в 2030 году мы рискуем остаться без флота», - считает эксперт.
Мировые корпорации работают над созданием двигателей и генераторов, которые смогут работать на метаноле, ведь стоимость этого топлива конкурентоспособна, а производить его можно с минимальным воздействием на окружающую среду.
Метанол выигрывает у традиционного топлива сразу по нескольким направлениям:
– в выхлопе двигателя, работающего на метаноле нет серы и практически отсутствуют токсичные вещества;
– метанол сгорает, не оставляя в атмосфере вредных выхлопов;
– метанол быстро теряет токсичность и полностью смешивается с водой, рассеивается в воздухе и не оставляет опасных пленок;
– двигатель, работающий на метаноле, служит в несколько раз дольше того, что работает на обычном топливе, а мощность повышается на 20%
В сентябре 2020 года компания Element 1 Corp, ведущий разработчик технологии производства водорода, в сотрудничестве с Co-Win Hydrogen Power объявила о проведении дорожных испытаний первого в мире топливного элемента средней мощности. Запатентованный генератор водорода серии M на основе метанола компании e1 был встроен в грузовик средней грузоподъемности на топливных элементах, произведенный одной из крупнейших в мире компаний-производителей грузовиков.
«Внедряемая технология производства водорода уникальна и меняет правила игры для экологически чистого транспорта, – говорит Дэйв Эдлунд[6], – генеральный директор e1. Во всем мире выбросы твердых частиц от двигателей внутреннего сгорания, работающих на ископаемом топливе, ежегодно вызывают миллионы преждевременных смертей. Эти опасные выбросы не производятся транспортными средствами, работающими на топливных элементах, поскольку единственным выбросом является водяной пар. Серия M не производит твердых частиц при производстве водорода, а при использовании метанола, полученного из потоков отработанных газов, таких как свалочный газ или биогаз, решение e1 для производства водорода является углеродно-нейтральным».
https://www.methanol.org/wp-content/uploads/2020/03/Safe-Handling-Manual_5th-Edition_Final.pdf - «Руководство по безопасному обращению с метанолом, 5-е издание», издатель – «Институт метанола» (MI) – международная торговая ассоциация производителей метанола, представляющая ведущих мировых производителей метанола, дистрибьюторов и технологических компаний.
Research Dive — исследовательская и консальтингова фирма, базирующаяся в Пуне, Индия, предоставляющая аналитические услуги, которые основаны исключительно на ее эксклюзивной модели данных, выстроенной на методологии исследования которая гарантирует всесторонний и точный анализ.
https://www.bloomberg.com/press-releases/2021-10-14/global-methanol-market-anticipated-to-garner-a-revenue-of-39-283-4-million-at-a-cagr-of-6-4-during-the-forecast-period-2021
https://www.auto-motor-und-sport.de/tech-zukunft/alternative-antriebe/nathalie-erfinder-roland-gumpert-interview-2020/
https://www.youtube.com/watch?v=gXoFuF5l_aU
https://energyindustryreview.com/analysis/fighting-against-air-pollution-methanol-fuel-cells-to-provide-higher-efficiency/