Бурятия – земля возможностей, которые непросто реализовать 11.08.2021 10:31

Алексей Цыденов: о локдауне, туризме и нужности власти

Большая, но малолюдная территория, точечно расположенная промышленность, и главное богатство – уникальная природа… Что уже есть, и что еще можно и нужно сделать для улучшения качества жизни жителей Бурятии рассказал в интервью EastRussia глава Республики Бурятия Алексей Цыденов.

Про COVID-19 и локдаун

— Алексей Самбуевич, какая у вас сейчас ситуация с распространением коронавирусной инфекции? Еще недавно она была одной из самых тяжелых в стране, и вы даже вводили локдаун.

— Ситуация сложная, хотя сейчас стало получше. Перед локдауном, в пике заболевания, у нас было занято 3200 коек — значительно больше, чем во вторую волну. После двух недель режима всеобщей самоизоляции снизилась потребность в госпитализации пациентов с коронавирусом. В первую же неделю после снятия локдауна в стационарах получали лечение на 742 пациента меньше по сравнению с предыдущей неделей. А нагрузка на амбулаторное звено уменьшилась на 23%. Уже с 12 июля в течение недели мы сократили 755 коек для лечения пациентов с ковид. То есть локдаун дал свой позитивный эффект. При этом в пик мы госпитализировали только тяжелых, а сейчас уже и более легких госпитализируем, чтобы предотвратить тяжелое течение болезни.

У нас был очень высокий темп прироста, «скорые» были перегружены — по 1,5 тысячи вызовов в сутки, возникали ситуации, когда вызов на «скорую» уходил на следующие сутки. С введением локдауна ситуация выправилась. И я бы хотел нашим всем медицинским работникам сказать огромное спасибо, что они выстояли. И поблагодарить всех жителей за то, что с пониманием отнеслись к локдауну и дисциплинированно соблюдали меры ограничения, выдержали эти две недели, которые позволили в итоге ситуацию переломить.

— На недавнем совещании правительственной комиссии по вопросам развития Дальнего Востока вы предложили перераспределить средства 2021 года в рамках единой субсидии на оснащение медицинским оборудованием 11 медицинских учреждений. Это связано с высокой заболеваемостью?

— Безусловно, это связано с борьбой с коронавирусом. В основном это были кислородные концентраторы – 100 единиц, инвазивные и неинвазивные аппараты ИВЛ – 77 единиц, и мониторы – в основную закупку вошло именно все, что связано с COVID-19, для создания дополнительного коечного фонда для больных. Я хотел бы, пользуясь случаем, поблагодарить Юрия Петровича Трутнева за поддержку и, безусловно, Президента, за то, что у нас есть такие возможности для ДФО — дополнительная программа по субсидиям по развитию регионов, которая дала нам возможность быстро развернуть дополнительные коечные места, оборудовав их всем необходимым.

— Насколько высока смертность от коронавируса в регионе?

— Смертность по 2020 году у нас ниже среднероссийского уровня, но для нас, все равно - высокая. Сейчас мы примерно в середине списка регионов идем.

— Сейчас локдаун как таковой закончился?

— Да. Безусловно, часть ограничений осталась: общепит работает до 23 ч, кинотеатры и театры открыты с загрузкой не более 50% от пропускной способности для вакцинированных. Фудкорты в торговых центрах пока закрыты, но работают кафе и рестораны внутри торговых центров со своими зонами рассадки и с требованием обслуживания официантами. Аттракционы также работают наполовину своей пропускной способности. Массовые мероприятия ограничены — но эти ограничения уже не глобальные.

 

Про качество жизни, жилье и безработицу

— В недавнем отчете в Хурале вы озвучили такие данные: индекс объема промышленного производства республики составил 107,4% — это первое место в ДФО и 8-е место по России. Показатель доступности мест в детских садах был доведен практически до 96%, а финансирование отрасли образования в части дошкольного сектора за прошлый год увеличилось на 2 млрд, достигнув 21,2 млрд рублей. Существенная поддержка была оказана малому бизнесу. И все равно — по рейтингу качества жизни (его регулярно делает «РИА Новости» и скоро будет такой же делать АСИ) регион пока в последней пятерке. Почему так складывается? Что можно сделать в этой ситуации? И какой вы видите ситуацию, скажем, в ближайшие год-два?

— По промышленности мы в прошлом году выросли, а в этом году растем темпами даже выше прошлого года. Что же касается рейтингов по качеству жизни — надо понять, по каким критериям и кто оценивает. Рейтинги АСИ более показательны, мы бы на них ориентировались. К остальным рейтингам я достаточно аккуратно отношусь. Это не значит, что у нас все хорошо с качеством жизни — безусловно, есть проблемы. Но я много ездил и езжу по России, знаю, где кто как живет, и я бы не сказал, что мы хуже всех.

У нас есть в городе Улан-Удэ одна ключевая проблема – это чистота воздуха в зимний период. Она серьезная и быстрого решения не имеет. Разными способами пытаемся, но здесь развилка вот в чем: можно сделать все быстро, качественно, но дорого, и людям за это придется заплатить; либо, чтобы не нагружать людей дополнительной платой за ЖКХ, придется выбирать непростые решения, чтобы добиться чистоты воздуха.

Плюс у нас большой частный сектор в городе, если брать агломерацию Улан-Удэ, то у нас порядка 67 тыс. частных деревянных домов. Таких городов в России больше нет. Люди съехались из районов республики, и вся пригородная территория застроилась частными домами.

— Какой процент у вас ветхого и аварийного жилья? Вы уже избавляетесь от него?

— Безусловно, в рамках федеральной программы. Мы сейчас уже реализуем программу 2022 года по переселению из ветхого и аварийного жилья. Действует она не только по городу – в целом по республике, по северным районам.

— Хватает ли вам средств на реализацию программы по переселению из ветхого и аварийного жилья?

— Мы производим переселение, в том числе, за счет покупки на вторичном рынке. Из-за того, что были большие закупки жилья под расселение из ветхого и аварийного, и еще для детей-сирот, мы, по сути, выбрали весь вторичный рынок. Свободные предложения на нем остались только единичные и дорогие. И сейчас мы уже строим новое жилье под переселение из ветхого и аварийного, и под расселение детей-сирот тоже.

— Вы выполняете программу расселения детей-сирот?

— Нет, многие регионы не выполняет. Деньги, которые нам дают, мы тратим на покупку жилья, но не закрываем потребность полностью. У нас в очереди 7 тыс. человек всего, и 4 тыс. человек, у которых право получения жилья уже наступило. А покупаем мы порядка 250 в год. Вот и считайте. Состав нуждающихся в этой очереди — вопрос, на самом деле более глубокий, поскольку у нас 80% детей-сирот – это социальные сироты, то есть при живых родителях.

— Вы сейчас сказали про строительство нового жилья. Это строительство чьими силами идет — у вас свои строители или иногородние компании приходят?

— У нас свои строители, но сейчас проблема кадров в строительстве есть – тотальный дефицит строителей вообще. На рынке труда тяжелая ситуация: у нас 7 тыс. человек стоят на учете как безработные, из них порядка 4,5 тыс. получают пособия, а свободных вакансий при этом – 14 тысяч.

— То есть рынку труда требуются люди с одной специальностью и квалификацией, а безработные имеют другие, так получается?

— Да. Если посмотреть наше местное телевидение, все эти бегущие строки или рекламные вставки, половина – это «ищем» и «требуются» специалисты. Причем это хорошие позиции с хорошими зарплатами.

— Эти безработные могут переучиться, чтобы занять хотя бы часть этих мест, на которые люди требуются?

— Я был на нескольких ярмарках вакансий, общался с людьми. Вот, есть вакансия 30 тыс. рублей — может, не самая высокая зарплата, но нормальная. Рассматривает вакансию мужчина с образованием, видно, что толковый… Я говорю: «Почему вы не хотите идти?» — «А мне из другого района города ехать не хочется». Вот и все.

— Значит, человеку есть на что жить.

— Да. То есть тут такая безработица, которая многими вещами обусловлена: кому-то в другой район неудобно ездить, кому-то детей не с кем оставить.

— А если посмотреть на зарплаты? Когда вы только присоединились к ДФО, у вас зарплаты были пониже, чем в Хабаровском крае или в Приморье. В прошлом интервью вы говорили, что средняя зарплата 28 тыс. рублей. А сейчас она какая?

— У нас средний доход сейчас – порядка 35 тыс. руб., а заработная плата – 42 тыс. руб. Зарплата – это у наемных работников. А доход – это в том числе ИП.

— Дальневосточная ипотека под 2% повысила спрос на жилье?

— В прошлом году в республике было выдано 9 тыс. ипотечных кредитов – абсолютный рекорд. У нас на сегодня 2 тысячи необеспеченных жильем решений банков о выдаче ипотеки - то есть, человеку уже одобрена ипотека, ему готовы деньги выдавать, но ему нечего купить на рынке.

— А вы не собираетесь привлекать московские строительные компании?

— Мы с компанией «Пик» — это крупнейший российский девелопер – подписали соглашение, и они уже полгода тут работают, изучают рынок. У нас растет жилищное строительство очень активно. Почему мы московскую компанию привлекли — наших ресурсов точно не хватит: требуется расселение большое – на сумму порядка 2 млрд рублей, снос старого жилья, новые коммуникации. Центральный район города у нас самый убогий: центр города исторический, а в домах все удобства на улице. Там 185 тыс. квадратных метров потенциальной застройки.

 

Про новые проекты в промышленности, ТОРы и полезные ископаемые

— Вы говорили, что производство растет, предприятия работают: вот есть Улан-Удэнский авиационный завод, ЦКК (целлюлозно-картонный комбинат) и другие... Но все равно получается, что качественного рывка нет. Есть ли какие-то сейчас на старте новые проекты, может быть, связанные с ТОР, которые должны вывести республику на качественно новый уровень?

— Чтобы выйти на качественно новый уровень, одного-двух проектов мало — это должны быть изменения и в больших проектах, и в малом и среднем бизнесе, и в сельском хозяйстве.

Что касается флагманских проектов — у нас сейчас реализуется крупнейший инвестиционный проект в республике – это Озерный ГОК, цинковое производство. Там планировалось порядка 77 млрд инвестиций, сейчас этот рубеж уже выходит за 90 млрд. Недавно там был залит первый куб бетона в строительство обогатительной фабрики.

— А чье детище, кто инвестор у Озерного ГОК?

— Там мажоритарный инвестор – Владислав Свиблов, у него много активов разных в других регионах России. Запускаться они должны через два года. Там создается больше 2 тыс. рабочих мест только непосредственно на предприятии – а еще вокруг него много всего возникает.

— Какие еще есть действующие проекты?

— Добыча флюорита на Эгитинском месторождении. В этом году полностью вышли на промышленное производство, там, около 600 новых рабочих мест создали. Лицензию купила местная компания «Друза».

— Где используются флюориты?

— Плавиковый шпат, он же флюорит, используется в металлургическом производстве. На том же месторождении ведется добыча кварца. Кварц – 99,99% чистоты — идет в электронику и в алюминиевое производство.

Полезных ископаемых достаточно! У нас одно из крупнейших в мире месторождений фосфоритов Ошурковское - там нужен инвестор, сейчас мы работаем над этим. Есть инвестор, который давно взял лицензию, но не исполняет лицензионные условия по освоению месторождения, активности никакой, поэтому я думаю, там будут изменения.

И большое Калюмное месторождение на севере Республики, это сырье для алюминиевой промышленности и производства калийных удобрений. Лицензия продана, доразведка произведена, инвестор – питерская компания «Байкал Недра Гео» — уже зашел и ведет обустройство месторождения

— Что касается ТОР – приходят ли туда новые компании?

— Предприятия, которые в первый ТОР у нас были включены, попали под ковидные ограничения. Они были ориентированы в своей работе на Китай, поэтому по объективным причинам затормозили свое развитие. Но, у нас сейчас новые компании в ТОР приходят и включаются в работу.

— Инфраструктуру успевают строить, которая ТОРу положена?

— Пока больше пользуются преференциальным налоговым режимом ТОР. Инфраструктура нужна была как раз под Озерный ГОК, и вот там без режима ТОРа, но за счет дальневосточных инструментов поддержки было выделено 7 млрд рублей на внешнюю инфраструктуру. Этот проект около 10 лет стоял в замороженном состоянии. А как только дальневосточный механизм поддержки включился, подтвердили 7 млрд из бюджета — инвестор зашел, и пошло развитие.

— В какой части вас касается проект «Восточный полигон» — модернизация БАМа, Транссиба?

— Нас это непосредственно касается, потому что у нас по территории и БАМ, и Транссиб проходят. Вот буквально на днях сдали новый Байкальский тоннель: он начинается в Иркутской области, а заканчивается в Бурятии. У нас большой участок реконструкции пути Бурятского участка БАМ.

 

Про туризм

— Что касается туризма — насколько сильно он пострадал от пандемии? Как вы помогали малому бизнесу в туристической отрасли?

— У нас в прошлом году падение турпотока составило больше 30%. Но август прошлого года уже был на уровне августа 2019-го — то есть основное падение пришлось на первое полугодие. И, безусловно, мы в прошлом году помогали отрасли: туркомпаниям компенсировали арендную плату за помещения, объектам туристического размещения компенсировали плату ЖКХ — свет, тепло — за время простоя.

— Сколько потратили на поддержку малого бизнеса?

— Именно в туризме — порядка 39 млн на компенсацию света, тепла за время простоя. Они еще получили президентскую поддержку, т.к. попадают в перечень наиболее пострадавших. Субсидии на зарплату, списание кредитов — президентская поддержка была существенная. В общем-то, у нас туротрасль не так сильно пострадала, не ликвидированы предприятия – и сейчас идет в плюс. Большой интерес у крупных инвесторов к строительству отелей. У нас есть в этом большая потребность, т.к. есть нехватка мест размещения. На это лето даже чартерную программу ограничили — пришлось отказываться от чартеров, потому что мы больше принять не могли.

— А инвесторы приходят какие – иностранные или наши?

— Наши инвесторы. Это в первую очередь компания «Cosmos Hotel Group» — им принадлежит отель «Космос» в Москве и еще 21 отель по миру. Они будут строить пятизвездочный, четырехзведочный отель. Сейчас у нас есть всего один небольшой пятизвездочный отель в Улан-Удэ и один в Северобайкальске.

В планах компании строительство природно-оздоровительного комплекса категории 4 и 5 звезд в особой экономической зоне «Байкальская гавань» на участке «Горячинск». Комплекс будет строиться в несколько этапов до 2024 года. Первая очередь предполагает строительство гостиницы категории 5 звезд на 150 номеров, четырехзвоздочной гостиницы на 200 номеров, 20 отдельно стоящих коттеджей, 50 сервисных вилл, 25 глэмпингов и одного дома повышенной комфортности с лаундж зоной.

Вторая очередь включает освоение земельных участков и увеличение номерного фонда с чуть более 200 до 395 единиц. Общая стоимость проекта составляет 11 млрд. рублей

Первоначальные инвестиции в проект с 2021 по 2024 годы будут направлены на строительство первой очереди в Горячинске и составят 8,4 млрд. рублей. Начиная с 2025 по 2026 годы начнется финансирование второго этапа с одновременным строительством с инвестициями в размере 2,5 млрд. рублей.

Туризм для нас также является отраслью, формирующей занятость – турист в одну точку поехал, в другую поехал на экскурсию, в третью на экскурсию, пошел в местную закусочную, какие-то сувениры купить и т.д. Туризм будет только расти. Поэтому мы и в логистику вкладываемся, в аэропорты, дороги. Создали министерство по развитию туризма в правительстве, потому что мы понимаем, что это растущая отрасль, и этот рост долгосрочный.

 

Про сельское хозяйство, пушнину и лес

— В сельском хозяйстве у вас есть интересные ключевые проекты?

— Есть большой проект по тепличному комплексу — более 10 га под крышей теплиц. Он, к сожалению, не так быстро развивается, как хотелось бы, — два года назад должен был запуститься, но пока только готовится к этому.

По сельскому хозяйству – конкретно по фермерам — у нас 800 млн рублей в год субсидий, а всех налогов суммарно – меньше 100 млн. Предприятия пищевой промышленности, мясоперерабатывающий комбинат и прочие я здесь не учитываю — там, понятно, налогов больше.

— А пушнина, ваш знаменитый на весь мир, баргузинский соболь — мы знаем, что это в дореволюционной России была экспортная статья доходов. А сейчас как с ней дела обстоят?

— Да. Пушнину добывают, идет она через Санкт-Петербургскую пушную биржу, но мы каких-то больших доходов от этого не видим, если честно. Я против того, чтобы был прирост добычи пушнины. Если искусственно выращиваем, то там я за, а чтобы повысить добычу в дикой природе — я против, и я не рассматриваю это как целевую задачу.

— А лесная отрасль каким образом развивается и на каком сырье? У вас есть целлюлозно-картонный комбинат — там используется свой лес или привозной?

— Лес свой. На привозном не работают — экономика тогда не складывается. Лес должен быть и физически, и экономически доступен. Поэтому они работают в основном на балансах, на горельнике, то есть товарный лес-то и не нужен ЦКК.

У нас сейчас немножко упал объем добычи леса по сравнению с предыдущими годами. Закончился тот лес, который добывался в центральной экологической зоне, там после пожаров 2015 года были огромные площади сгоревшего леса, которые вырубались. Мы там больше не рубим, а по другим участкам есть определенные проблемы с выделением, поэтому сейчас объем заготовки леса снизился.

Лес у нас, в том числе, и на экспорт идет. И если Иркутск заготавливает 30 млн кубов, то мы 2,7 млн, в 10 раз меньше. У нас другое отношение к лесу.

— Полный запрет экспорта круглого леса, который вступает в следующем году, на вас никак не подействует?

— Нет, там ограничение экспорта именно круглого леса, а у нас круглый лес практически и не экспортировался. У нас шел пиловочник — в смысле, пиломатериалы – доска, брусок. А повышение экспортной пошлины на доску и брусок, у которых влажность выше 22% — это, скажем так, низкообработанная древесина, — не является сдерживающим фактором для экспорта, потому что в этом году цена на лес выросла и так уже почти в два раза.

— То есть, сейчас идет экспорт только готового изделия?

— Да. У нас и до всех этих повышений пошлины шли доска и брус на 90%. Круглый лес из Бурятии шел в объеме меньше 10%. Поэтому увеличить на 10% объем переработки — это несложно. А от повышения пошлины на низкообработанную древесину (там критерий – это влажность), с учетом роста цены, который произошел в Китае и у нас на внутреннем рынке, лесопереработчики ничего не теряют.

 

Про работу главой республики

— Каковы ваши личные ощущения от работы на этой должности? Вы ведь когда-то из Москвы, с поста замминистра транспорта РФ, переехали в республику и возглавили ее. Работа в федеральном правительстве, ответственность за какую-то часть работы Минтранса РФ — и ответственность за республику, т.е. работа 24/7 – чем отличаются друг от друга? И что хочется достичь в результате, какие вы для себя ставите задачи, какой Вы хотите видите Республику, когда уйдете с поста?

— Различия кардинальные. В министерстве или в бизнесе ты работаешь с конкретными показателями – тоннами, метрами, километрами, — а здесь ты работаешь с мироощущением людей и для улучшения качества их жизни. Это совсем другое. Человек про власть вспоминает не на работе. Если человек на работу пришел, у него там взаимоотношения с начальником, с клиентами, с кем угодно, он работает. А вспоминает про власть, когда вышел с работы и домой идет: какая дорога, есть общественный транспорт или нет; когда забирает ребенка из детского сада или школы: далеко до школы или нет, хорошая школа или плохая; зашел в магазин – высокая или низкая цена на продукты; пришел домой: есть у него что-то в холодильнике или нет, какой счет у него пришел на тепло, на свет, чисто во дворе или нет. Условия жизни человека от власти зависят. И мы с этим работаем и стараемся их улучшить.

— То есть если конкретный человек своего ребенка не может устроить в детский сад — то для него без разницы, сколько новых детских садов введено?

— Совершенно верно. Вот у нас построили 20 детских садов. Кто в новый детский сад попал — ему хорошо, кто не попал – ему плохо, хоть сто их построй. С дорогами то же самое. Мы 300 км дорог в год ремонтируем, но если у конкретного человека дорога, по которой он каждый день ездит, не отремонтировалась, то все остальные 300 км для него виртуальными становятся, человек этих улучшений не ощущает.

У нас очень значительно увеличился и объем строительства, и объем ремонта, мы кардинально приросли. Но и ожидания людей повысились.

Надо отдать должное Правительству Российской Федерации, Президенту за то, что у нас много всего делается и в рамках программ общефедеральных, и в рамках адресных решений именно по Бурятии.

— Вам лично удается добиться этих адресных решений для Республики?

— Да, конечно. Все главы регионов, в хорошем смысле этого слова, лоббируют интересы своих регионов.

— Вхождение Бурятии в ДФО как-то помогает развитию вашей территории?

— Это очень много дает и для социальной сферы, и для бизнеса — много разных преференциальных режимов по бизнесу, дополнительные возможности по бюджетному финансированию, дальневосточная президентская субсидия, в рамках которой мы и школы ремонтируем и строим, и объекты культуры… Но при этом Бурятия четвертая снизу по бюджетной обеспеченности в стране, ниже нас Еврейская область, Забайкалье. У нас много денег идет (и спасибо опять же правительству) на адресные вещи – школы, детские сады, дома культуры, спортивные объекты, дороги. У нас проблема найти трудовые ресурсы строителей, чтобы это все вовремя построить. И, не только новые стройки, а текущие нужды – зарплаты, содержание сетей, ремонт деревенских домов культуры – у нас существенно недофинансированы. У нас коэффициент бюджетной обеспеченности уже после дотаций Минфина - 0,67. В среднем по России – 0,93, а у нас 0,67.

Вхождение Бурятии в состав ДФО позволило региону получать дополнительные меры, которые направлены на поддержку рождаемости, это единовременные и ежемесячные выплаты, льготная ипотека для молодых семей. У нас различными мерами социальной поддержки охватывается 70% вновь рождаемых детей.

Выплаты в связи рождением первого и второго ребенка получают 10,8 тыс. семей. Ежемесячную выплату в связи с рождением (усыновлением) третьего ребенка или последующих детей, а это с 2021 года почти 13 тыс. рублей, оформили более 10 тыс. семей. За 2020 год и первое полугодие 2021 года порядка 3 тыс. семей Бурятии реализовали региональный «дальневосточный» маткапитал. Чаще всего семьи используют эти средства на улучшение жилищных условий.

Отмечу, что по уровню рождаемости в 2019 году Бурятия занимала второе место среди 12 субъектов Дальневосточного федерального округа, после Сахалинской области.

— А чтобы ситуацию улучшить, что нужно? Чтобы налогов больше собиралось, чтобы предприятий больше работало?

— Налогами мы это не догоним. Просто для понимания: у нас бюджет по расходам 93 млрд, а доходы – 37 млрд. Территория большая, плотность населения низкая, промышленность есть, но она точечная, себестоимость жизни высокая из-за климатических условий.. Сельское хозяйство — я говорил: там на 800 млн субсидий 100 млн налогов, то есть сельское хозяйство — это не источник налогов и доходов.

Мы, конечно, стремимся к повышению собственной доходной базы, и она существенно выросла за последние годы, но полностью свои затраты собственными доходами мы не закроем. Бо̀льшая часть – это федеральный бюджет.

— И, главная цель, Ваша какая? Как можно больше видеть удовлетворенных жизнью людей?

— Да, это, в принципе, единственная цель. А удовлетворенность жизнью из многого состоит: из наличия работы как таковой, из зарплаты, надежности этой работы, уверенности в завтрашнем дне, достаточности дохода, закрытия каких-то первоочередных потребностей – жилье, еда, одежда, отдых, образование детей. И, если, у человека это не получается, тогда он вспоминает о государстве и о власти. А если у человека все нормально, то власти он может и не замечать. В этом особенность работы на этом ответственном посту.

- Вот мы беседуем сейчас, а на часах вторая половина дня воскресенья. Выходные, значит, не всегда бывают днями отдыха, а Вы где силы и энергию берете?

- Наверное, в семье…

Спасибо и желаю воплотиться в жизнь всем вашим планам и достичь желаемой цели!

беседовала Ольга Меркулова Теги: