Чукотские врачи мороза не боятся 18.04.2018 03:54

Вице-губернатор Чукотки по социальным вопросам Евгений Подлесный – о том, сколько средств «улетает» на санитарную авиацию и почему на Чукотке попасть на прием к губернатору – не проблема

– Перед выборами очень много говорилось о выполнении майских указов президента, о реальном повышении зарплат бюджетников – медиков, врачей, педагогов, соцработников. Голосование состоялось, отчеты сданы, начался новый цикл. Есть ли цели и ориентиры сейчас?

– Вообще-то выборы здесь ни при чем. Перед нами стояла задача достичь в 2017 году ряда определенных показателей, мы этого добились. Но кто сказал, что теперь работа прекратилась и все расслабятся? Необходимо было вывести заработки в социальной сфере, здравоохранении и образовании на средний уровень по экономике региона Федерации,. Вывели. Поясню: надо учитывать, что в промышленности и, например, банковском секторе Чукотки доходы достаточно высокие, а когда мы закладываем и в бюджете  немалые цифры, то, получается, все время вынуждены сами себя догонять. Впрочем, это не слишком большая проблема. Устанавливается прогнозный показатель, его утверждает минэкономразвития РФ и на эти цифры мы ориентируемся, повышая величину оплаты труда. На 2018 год средняя цифра для Чукотки - 86 864 рубля. В 2017 году она составляла 85 075 рублей. Нам не удалось довести до этого уровня заработки младшего медицинского персонала, они составили в среднем 64,7 тысяч. Это задача нынешнего года. У наших врачей сейчас зарплата – 200% от среднерегиональной по экономике, то есть около 176 тысяч. Медперсонал в фельдшерско-акушерских пунктах (ФАПах) получает около 87 тысяч в месяц.
 
– А врачей хватает, штаты больниц и ФАПов укомплектованы?

 –  В Чукотском АО на каждые 10 тысяч населения приходится по 60 врачей (310 человек на 50 тысяч населения округа). В среднем по России – меньше 40. Но прямые сравнения мало что дают. Если бы все наши 50 тысяч сконцентрировались в одном месте, можно было бы и рассчитывать «как у всех». Но на Чукотке есть Анадырь, где живут 15 тысяч человек, а остальные 35 тысяч рассеяны по райцентрам, по маленьким населенным пунктам. Там может быть от силы 100-200 жителей, максимум тысяча. Такие поселки находятся в глубокой изоляции от «большого мира». Климат малопригодный для жизни человека, дорог нет, авиасообщение сильно зависит от погоды – а погода у нас сами знаете какая. Поэтому в каждом таком селе должен быть медицинский работник. Ни одна больница без медобеспечения не остается, разве что иногда может не хватать какого-то одного специалиста. Например, в Марково нет педиатра – но большому счету, с их численностью населения вполне хватает врача общей практики. Схемы обеспеченности медперсоналом мы постоянно пересматриваем.
 
– Но как быть, если единственный врач вдруг решил уволиться и уехать из отдаленного села? Где и как искать нового?

– У нас территориальный принцип обслуживания населения. Участковая больница, ФАП или амбулатория являются структурным подразделением какой-то более крупной больницы. Значит, оттуда на первое время в село приезжает другой врач, чтобы не создалось «белых пятен» без доступа к медпомощи. А потом ищем нового. Как? Да как всегда. По личным контактам, через ресурсы в интернете, пытаясь заинтересовать людей прежде всего материально. Кроме заработной платы, не будем забывать и о программе «Земский доктор», когда приехавший медик получает миллион рублей единовременной выплаты. У нас в эту программу попадают теперь все населенные пункты округа, даже Анадырь, поскольку численность населения в нем меньше 50 тысяч. Программу осуществляют по принципу софинансирования, 60% денег дает федеральный бюджет и 40% - регион. Кстати, выплаты не ограничиваются только этим миллионом. В зависимости от того, в какое место доктор поехал работать, из своей казны Чукотский АО доплачивает ему еще 100 тысяч (в центре округа), 150 тысяч (в райцентрах) или 200 тысяч (в самых глухих деревнях). Если он работает хорошо и справляется со своими обязанностями, плюс столько же составит ежегодная премия.
 
– А где такому земскому доктору жить?

 – Безусловно, человек не может ехать на работу в никуда. Есть, конечно, объективные сложности с жильем в Анадыре или в Лорино, но в остальных местах более-менее успешно эту проблему решают и выделяют медикам муниципальное жилье из специализированного фонда.

Ведомственное общежитие в столице округа сейчас переполнено. Чтобы его разгрузить, мы ввели (в первую очередь именно для врачей) компенсацию найма или поднайма жилья. Человек может снять себе квартиру или комнату, а мы компенсируем ему 15 тысяч (на семью – 20 тысяч). Это не стопроцентная оплата, но достаточно существенная помощь. Сейчас введена в действие и программа поддержки ипотечного кредитования для медицинских работников – из бюджета округа оплачивается первый взнос: 30% от стоимости квартиры, но не более 1,5 млн рублей. Дальше компенсируется до половины ежемесячного платежа, но не более 10 тысяч. Правда, мы отслеживаем – не попытался ли человек сознательно ухудшить свои условия за последние три года. Нельзя продать квартиру, уйти на съемную, а затем получить новое жилье за счет бюджета. Но если медик действительно нуждается в жилье, и отработал какое-то время в больнице, он может рассчитывать на помощь. Если мне не изменяет память, с прошлого года уже приобретена одна такая квартира в Анадыре и человек пять подали документы, ждут. Самое сложное – найти квартиру для покупки, потому что в Анадыре с жильем вообще напряженно.
 
– Новое не строится?

 – В планах, насколько я знаю, это есть. При нынешней рыночной стоимости жилья инвесторы, наконец, стали проявлять заинтересованность в том, чтобы строить дома на продажу, как в других городах. По роду моей должности я занимаюсь проблемами не только здравоохранения,  но и соцзащитой, занятостью населения и т.д. Могу сказать, что муниципалитет постоянно покупает квартиры для самых нуждающихся. В первую очередь – для детей-сирот. Обеспечить их жильем, если оно за ними не было закреплено, мы считаем своей святой обязанностью. Есть список, есть план, так что в некотором смысле рынок мы со своей стороны тоже подогреваем. Просто в Анадыре не так много места, пригодного для жилищного строительства. Но если муниципалитет выделит землю и будут возведены несколько многоквартирных домов, думаю, квартиры заселят быстро.
 
– Предположим, получил доктор на Чукотке свой миллион и надбавки к нему, выделили ему жилье. Сколько лет он должен отработать, не уезжая?

 – Пять.
 
– Не маловато?

 – Практика показывает – кто отработал здесь пять лет, потом не торопится обратно. «Якорится», как у нас говорят. Один мой знакомый доктор, «старший товарищ» сказал мне, когда я был молодым и только начинал на Чукотке работать: «Все мы сюда приехали когда-то за цветным телевизором. А потом работаем по двадцать лет, по тридцать…» Так получилось и у меня.
 
– А вы сами откуда родом?

 – Из Донецкой области, Константиновка. Окончил Донецкий мединститут. И честно скажу: в 1994 году, когда я сюда переселился, на Чукотке было лучше, чем в Донецке. Здесь были перспективы, а там уже все разваливалось. Идею мне подала моя родственница. Я сразу после окончания института стал работать в окружной больнице Анадыря врачом-травматологом. Нас было всего три травматолога на всю Чукотку. Работали много, и это был незабываемый постоянный драйв. А году в 1999-ом меня вызвал к себе главный врач и предложил ввести в кадровый резерв на свою должность. С условием: если он уезжает, я исполняю его обязанности. Заместители у него всевозможные, конечно, были, просто он считал – готовить молодого специалиста так готовить, без скидок. Мне тогда было 27 лет. Я не испытывал особого стремления идти по административной лестнице. Наверное, это вопрос счастья и гармонии: от работы травматологом я получал колоссальную отдачу и не хотел менять ее на «кабинетную» службу. Четыре месяца исполнял обязанности главврача, пригласили в администрацию округа, мне это не очень понравилось, и я вернулся в больницу. И спокойно работал там до 2003 года. Пока заместитель губернатора по социальным вопросам Виктория Григорьевна Анисимова не предложила мне стать руководителем управления здравоохранением. Я по-прежнему не был в восторге от возможности что-то администрировать, но мне захотелось сломать прежнюю систему и создать новую, логичную и эффективную. Нас всего-то и было в управлении пять человек, потихоньку стали налаживать работу. С тех пор все и пошло.
 
– Не жалеете, что ушли из практикующих врачей?

– Во-первых, привык. Пятнадцать лет уже с тех пор минуло. Во-вторых, я вижу плоды своего, нашего труда, а такое для человека очень важно. Даже если что-то не сделано – понимаю, что могло быть хуже. Это колоссальный опыт с точки зрения организации системы здравоохранения. На Чукотке не боялись экспериментов, мы первые создали жестко централизованную систему и вертикаль управления с одной больницей и сетью ее филиалов по всему региону. Никто не переходил в таком же объеме, как мы, на одноканальное финансирование, за счет средств ОМС. Очень интересно, когда впереди тебя никого и ты все испытываешь первым. Естественно, все кризисы тоже по нам били, приходилось производить сокращения, чем-то жертвовать. Но в разумных пределах. Поэтому сегодня мы и сохранили «медицинское присутствие» во всех селах – там есть как минимум ФАП. Кстати, в некоторых местах сначала убрали больницу, оставив только амбулаторию, а сейчас возвращаем снова. Например, в Омолоне. Это большое село, в нем около тысячи человек, там находится интернат для детей оленеводов. Нужно особое внимание медиков.
 
– Все-таки страшно жить в далеком поселке, где есть только фельдшерский пункт. Как быть, если у человека аппендицит или он сломал ногу?

 – Вызывать санрейс. Санитарная авиация у нас работает. Федеральные власти начали ее развивать, установили требования к вертолетам, и они летают. Другое дело, что это очень «финансовоемкая» вещь. Вертолет, который мы получили в прошлом году, находится в лизинге (договор заключило «Чукотавиа»). Нам выделили бюджетные средства – 150 млн рублей, лизинговые платежи составляют 60 млн, поэтому мы в состоянии оплачивать полеты. Наше софинансирование небольшое, лишь 8%. Но летный час на таком воздушном судне суммарно стоит гораздо дороже, чем на обычном.
 
– Сколько?

– На Чукотке – 400 тысяч. Это считая с взлетом-посадкой, метеосводкой, аэропортовыми расходами и т.д. На обычном воздушном судне затраты около 300 тысяч за час, а у нас к ним плюсуются также расходы на лизинг и амортизацию. Когда средства, выделенные из федерального бюджета, закончатся, станем доплачивать из своих. Это произойдет, скорее всего, в середине года. В прошлом году мы налетали на 150 млн примерно за 4 месяца, за год на санавиацию «улетело» 350 млн. Но тогда и стоимость полетного часа была дороже – сказывалась величина первого лизингового платежа. Сейчас произведен перерасчет, амортизация тоже стала меньше. Все это очень дорого. Но без санитарной авиации у нас – как и в других дальневосточных регионах – никуда и никак.
 
– Но что делать, если погода нелетная?

 – Фельдшер будет стабилизировать состояние пациента до момента, пока его смогут эвакуировать. Хорошо обученный фельдшер способен это сделать, но, естественно, ему будут помогать, давать по телефону рекомендации, без поддержки не оставят.

С учетом капризов чукотской погоды мы обычно стараемся вывезти, например, женщин на 32-ой неделе беременности в районную или окружную больницу, чтобы они спокойно подготовились к родам. Вообще – даже если будущая мама чувствует себя хорошо, мы обычно стараемся поместить ее в окружную больницу, там на Чукотке рождается больше половины детей. Это хорошее медицинское учреждение, показатели младенческой смертности у него на уровне европейских клиник. За весь прошлый год у нас было всего шесть случаев, когда врачам не удалось спасти младенца, и это было связано с серьезными осложнениями во время беременности у самой матери. Остальные 443 новых жителя Чукотки родились благополучно. Пусть они и дальше растут здоровыми.
 
– Какие болезни сейчас больше всего досаждают жителям Чукотки?

 – На первом месте, конечно, заболевания верхних дыхательных путей. Неудивительно, если большую часть года люди дышат холодным воздухом. К счастью, бронхиты и гаймориты можно успешно вылечить, такие болезни неприятны, но не смертельны. В статистике смертности, как и по всей стране, лидируют заболевания органов кровообращения (сердечно-сосудистые патологии, инфаркты, инсульты и т.д.). На втором месте в России – онкология, но мы выбиваемся из общего тренда. У нас вторая по частоте причина смерти - «внешние причины»: травмы, отравления, несчастные случаи. Злокачественные опухоли уносят жизней меньше. Это, к сожалению, региональная особенность. Дело еще и в том, что население Чукотки достаточно молодое. Средняя продолжительность жизни в округе 66 лет, но обусловлена это демографией. У нас пожилых людей меньше, чем в других субъектах РФ, поскольку старики и пенсионеры уезжают «на материк». Поэтому и расчет «ожидаемой продолжительности жизни» в нашем случае делается с поправками на возрастную структуру в целом. Для России это 78-80 лет. У нас по естественным причинам  цифра меньше, и в короткие сроки этот показатель поднять невозможно. Процент смертности к тому же приходится считать от 50-тысячного населения, он может резко колебаться год от года (не смогут врачи спасти троих или четверых новорожденных – и в статистике будет обвал). Осторожно скажу лишь, что за пять лет смертность у нас снизилась достаточно существенно. Мы вторые в России по темпам ее снижения. Но сравнивать нас с другими регионами очень сложно: и по численности населения, и по его демографическому составу, и по условиям жизни в суровом климате, и по множеству прочих причин.
 
– Федеральный Минздрав эту специфику способен понять?

 – В общем да, мы находим понимание и вполне конструктивно общаемся с министром Вероникой Скворцовой. Она мыслит категориями будущего, это важно. Но дело не только в ней. В старые и не то чтобы очень «добрые» времена 90-х, когда министром здравоохранения был известный кардиохирург Юрий Шевченко, он вместе со своим заместителем Вялковым осознал простую вещь: проблема коренится в том, насколько хорошо понимают друг друга глава Минздрава и руководитель в субъекте Федерации. В Москве можно строить разные схемы и предлагать проекты, но пока на местах этого не поймут, дело не сдвинется. Были организованы так называемые «командирские курсы» при Минздраве, куда приезжали заместители глав региональных органов управления. Две недели интенсивной прокачки идей министерства плюс знакомство с новыми образцами техники были штукой полезной. Фармкомпании тоже презентовали на этих курсах свои новые лекарства, и при всех плюсах и минусах такой практики мы получали представление о том, что происходит на аптечном рынке и в сфере медтехники. Может быть, Веронике Игоревне стоит возобновить систему таких встреч и общения. На расстоянии новые идеи нам в головы не вложишь: мы живем в безумном ритме, мелких повседневных дел столько, что всего не успеешь, внимание рассеивается. Я, например, последние пару недель летал по отдаленным деревням – есть вещи, которые надо постоянно держать под контролем, чтобы сотрудники были «в тонусе». Уже чувствую, что здесь многое подзапущено. Чтобы совершить «перезагрузку» местных руководителей, надо оторвать их от привычной суматохи.
 
– Даже самые благополучные регионы в последнее время сталкивались с проблемой нехватки в аптеках лекарств по рецептам для льготников. Есть ли такая проблема на Чукотке?

 – На мой взгляд, снижения смертности за последние лет 10-12 удалось добиться прежде за счет системы льготного лекарственного обеспечения. Коммерческий сектор льготным отпуском лекарств заниматься не хочет. Поэтому до недавнего времени у нас работали два фармпредприятия – анадырская «Фармация» (муниципальное) и «Чукотфармация» (государственное). Было принято решение о приватизации их обоих со стопроцентным муниципальным или государственным участием. Теперь они стали ООО и могут работать не по 44-ому федеральному закону «О государственной контрактной системе», который предусматривает серьезные ограничения по времени поставки лекарств, а по 223-му ФЗ, позволяющему более оперативно реагировать на запросы. Да, такая приватизация во многом вещь формальная, поскольку государство остается владельцем предприятия, а исполнение социальной функции не дает возможности получать большую прибыль. В наших условиях требуется создать минимальный ассортиментный перечень в сельских аптеках, где эти лекарства могут лежать на полке достаточно долго. За товарный кредит, взятый у оптовика, приходится рассчитываться из каких-то других средств, потому что продаж мало. У «Чукотфармации» сейчас, например, 23 млн товарного кредита стоит без движения.

Что же касается лекарств для лечения орфанных заболеваний, то их мы получаем в нормальные сроки: ведутся соответствующие реестры пациентов, мы подаем заявки в Минздрав, министерство проводит аукцион и закупает все необходимое. Иногда бывает, что куплены дженерики, а у человека индивидуальная непереносимость. Тогда покупаем необходимый препарат за деньги округа. Недавно, кстати, был такой случай. А что делать, если человека спасать надо?

У нас нет проблем с направлением пациентов на лечение в другие города, с закупкой для них лекарств. Мы можем выбрать любую профильную клинику в Москве, Санкт-Петербурге, Новосибирске или Хабаровске и дать направление, если там еще не исполнили полностью государственное задание и могут принять наших земляков. Иногда это не получается из-за слишком большой загруженности клиники. А порой люди сами предпочитают, например, сделать операцию на сердце не в Москве, а в Новосибирске – там отличные докотора и прекрасные условия ухода за больными, нет столичной суеты.
 
– Насколько часто вам приходится отказывать людям, которые к вам обращаются за помощью?

– Крайне редко. Мы всегда стараемся найти выход и некий компромисс. Понимаете, какая штука. У нас в округе людей мало, каждый на счету и все друг друга знают. Органы власти близки к людям, а контролирующие организации имеют возможность проверить практически все (особенно когда у предпринимателей «проверочные каникулы» и аудиторы полны энергии). Мы живем в очень узком социуме, поэтому человек на Чукотке может прийти буквально с улицы и сказать: «Хочу поговорить с заместителем губернатора или с губернатором». Его запишут на прием, и со стопроцентной долей вероятности он на такой прием попадет. Скажет все, что считает нужным. И будет услышан.

Это называется скучным термином «социально ориентированный регион». Но для нас это условие нормальной работы и нормальных взаимоотношений с гражданами.

Честно говоря, мне такая система нравится. Многое порой хочется поменять, но только не это.
Беседовала Ольга Меркулова Теги: