Поделиться
Дальний Восток: льготы и инструменты для инвесторов
Поделиться

Зачем создавались ТОР и прочие меры поддержки вложений на востоке страны

В преддверии четвертого Восточного экономического форума EastRussia и Дальневосточный федеральный университет продолжают серию мини-лекций на самые актуальные вопросы повестки мероприятия. Лекцию вторую читает доцент кафедры международных отношений Восточного института — Школы региональных и международных исследований ДВФУ, кандидат политических наук Леонид Козлов, - о том, повлияли ли территории опережающего развития на экономику Дальнего Востока.

Фотобанк ВЭФ-2017 / ТАСС
В этом вопросе надо для начала пояснить, что экономическое развитие Дальнего Востока не может рассматриваться центром в отрыве от социальных и политических задач. С чисто экономической, предпринимательской точки зрения наиболее выгодны на Дальнем Востоке вахтовый метод производства и эксплуатация природных ресурсов. Население здесь редкое, расстояния большие, климат в основном холодный, часты наводнения, поэтому почти всё производство с более-менее высокой добавленной стоимостью будет проигрывать центральной России и сопредельным регионам стран Северо-Восточной Азии. Но вахтовый метод и обусловленное им отсутствие постоянного населения создают для России в перспективе политическую угрозу потери контроля над территорией Дальнего Востока. Поэтому экономическое развитие – это промежуточная цель региональной политики России на Дальнем Востоке, а конечная – это создание постоянного населения, носителей гражданского самосознания Российской Федерации, лояльных нашему государству.
 
Влияние точек роста, названных ТОРами, на экономику Дальнего Востока мы оценить сейчас адекватно не можем, просто потому что они в основном не построены. ТОРы, как их ни назови, должны быть отдельными площадками с подведённой водой, канализацией, электричеством, автодорогой с твёрдым покрытием, а желательно и с железнодорожным тупиком, а также с оградой и КПП. Лишь после этого инвестор может запустить здесь производство на полную мощность. Зон с льготным экономическим статусом в мире сегодня существуют тысячи, поэтому успешная транснациональная компания с инновационными технологиями едва ли будет всерьёз рассматривать размещение в ТОР до её полного ввода в эксплуатацию. Понятно, что обустройство такой площадки требует крупных инвестиций, но всё же гораздо меньших, чем запуск заводов и целых отраслей, как это было в советский период.
 
У нас же после провозглашения инициативы ТОРов власти пытались максимально снизить затраты и ускорить отчётность, поэтому усиленно использовали старые площади и вовлекали местный бизнес, который работал бы в регионе и без ТОРов. Конечно, кое-какой эффект для непосредственно участвующего бизнеса от подобного ТОРа будет, но значимый макроэкономический результат вряд ли следует ожидать.
 
Другой проблемой является то, что обеспечить ТОРы коммунальными услугами могут лишь местные монополисты, которые не испытывают большого энтузиазма от того, что их вынуждают обустраивать новые промзоны в чистом поле. По первоначальным планам центра, в 2018 году некоторые ТОРы уже должны были стать конкурентоспособными в международном сравнении, а на практике одни до сих пор находятся в стадии строительства, а другие являются старыми конфетами в новой обёртке.
 
Ещё одна проблема с ТОРами состоит в том, что их слишком много. Все соответствующие специалисты по региональной экономике и социально-экономической географии сходятся во мнении, что производственные и транспортно-логистические экономические зоны – это штучный продукт, и даже процветающее государство не имеет столько лишних средств, чтобы создавать их пачками. Главная задача особых экономических зон – это диффузия инноваций, проще говоря, принимающая страна пытается подсмотреть у успешных транснациональных компаний, как они работают, чему-то у них учится, помогает стартовать собственным инновационным предпринимателям. В качестве примеров значительного благотворного влияния особых зон на национальную экономику Всемирный банк обычно приводит слаборазвитые жаркие страны, где минимальны расходы на энергетику и рабочую силу. Исключение составляет Китай, но и там при углублённом знакомстве с предметом главная роль особых зон в макроэкономическом рывке страны в 1980-2000-е гг. выглядит сомнительной.
 
В экономике России особые зоны никогда не играли существенной роли (например, они привлекали всего около 9 % прямых иностранных инвестиций), и их основная польза заключалась как раз в диффузии инноваций. В любом случае, даже если центр всё сделает по апробированным в мире рецептам, то есть построит по одному ТОРу около каждого крупного города, но построит на мировом уровне, потребуется ещё лет пять, чтобы оценить их эффект для региональной экономики. Пока создаются нынешние ТОРы, миграционный отток с Дальнего Востока продолжается. Впрочем, ТОР – это лучше, чем ничего, и там, где основная часть работ уже сделана, конечно, надо их ввести в эксплуатацию.
 
Как представляется, экономические льготы на всей территории Дальнего Востока оказывают более быстрое и более заметное влияние на региональную экономику и на умонастроения местных жителей. Кроме того, они позволяют прибыльнее работать малому и микробизнесу, в том числе в отдалённых поселениях, которому заказан путь в ТОРы из-за нехватки компетенций и стартового капитала. Однако, чтобы привлечь на Дальний Восток крупный и средний бизнес из других регионов и стран в массовом порядке, эти льготы должны быть очень большими. С.С. Артоболевский, один из ведущих отечественных специалистов по региональному развитию, полагал, что инвесторы приходят в периферийный депрессивный регион, когда государство компенсирует им не менее 30-40% стоимости размещения.
 
При планировании точек роста российские чиновники традиционно любят также употреблять термин «кластеры», однако понимают их, скорее, как советские территориально-производственные комплексы (ТПК), в которых одно предприятие дополняет другое. ТПК – тоже хорошее дело, но для его создания требуются ресурсы и полномочия административно-командной системы. Под кластерами же основоположник данной теории Майкл Портер понимает, в первую очередь, сообщество однотипных производителей, остро конкурирующих между собой на ограниченной территории и в этой конкуренции доводящих свою продукцию до высшего качества. Соответственно, создавать точки роста в форме производственных кластеров имело смысл, прежде всего, в тех отраслях дальневосточной экономики, где есть внутренняя конкуренция, то есть в переработке рыбы, древесины, некоторых сельхозпродуктов (например, сои), в морской логистике и т.п. Пока ТОРы выглядят как случайный набор резидентов, которые в принципе проявили интерес к этому проекту, и до кластерного эффекта там очень и очень далеко.
 
В качестве специализации точек роста на Дальнем Востоке также озвучиваются наука и туризм. В первом случае, наверное, реальные перспективы есть у Владивостока, во втором – у Владивостока и Камчатки. При этом и в ТОРах, и в научном кластере, и в сфере туризма центр должен обратить пристальное внимание на вопрос комфортной среды проживания. Сейчас она ужасающе дискомфортная в сравнении с центральной Россией. Один только вид из окна электрички от аэропорта Владивосток до центра города может ввергнуть в уныние и потенциального инвестора, и учёного, и туриста.
 
В целом, новых федеральных мер поддержки инвесторов на Дальнем Востоке с 2007 г. было принято такое количество, что теперь можно ограничиться их ручной настройкой в тех ситуациях, когда они буксуют на местном уровне, а также усилить борьбу с коррупцией при реализации проектов развития. Региональные и муниципальные власти получили довольно много новых обязанностей, зачастую без дополнительного финансирования, как в истории с дальневосточным гектаром, и это нередко вызывает затруднения, которые вынужден решать лично полпред.
 
Вообще, согласовать в одной государственной программе действия центра, регионов, муниципалитетов, госкорпораций и частного бизнеса – задача архисложная, поэтому разработчикам региональной политики России можно посоветовать сосредоточиться на дерегулировании местной экономической инициативы вместо изобретения новых административных надстроек. А также им надо запастись терпением, поскольку, как показывает мировой опыт, в этом деле устойчивый положительный результат если и приходит, то не ранее, чем через 10-20 лет.
 
Леонид Козлов Теги:
Картина дня Вся лента
Больше материалов