Безусловный тренд – это использование беспилотных летательных аппаратов. Людям, далеким от отрасли, применение грузовых беспилотников в России пока кажется экспериментом, но правительство РФ уже приняло Концепцию интеграции беспилотных авиационных систем в единое пространство. Минпромторг планирует нарастить ежегодные объемы авиагрузоперевозок беспилотниками до 18,5 тыс. тонн к 2030 году. Пока в России не сертифицирован ни один коммерческий дрон, так как процедура слишком сложна, но со временем они смогут составить конкуренцию пилотируемым аппаратам.

Впрочем, это пока все-таки остается в перспективе, пусть даже и не очень далекой, убежден Александр Мярин, заместитель председателя по инновационному развитию комитета по транспорту, дорожной инфраструктуре и логистике Торгово-промышленной палаты РС(Я), общественный советник директора ГАУ РС(Я) «Технопарк «Якутия». «Пока технологии уступают человеку, который сидит в кабине. Сейчас беспилотники по грузоподъемности и по надежности менее эффективны, чем, например, автожиры», -- говорит эксперт.

Автожир (гироплан, ротоплан, гирокоптер) - «мопед» вертолетного мира. В эксплуатации он на порядок дешевле легких самолетов и вертолетов, прост в управлении и при этом является наиболее безопасным летательным аппаратом, которому не страшны порывы ветра до 20 метров в секунду, а приземляться он может с выключенным двигателем. У автожира в Якутии довольно много «поклонников», а несколько лет назад в республике появился один из первых в России обладателей лицензии на управление этим транспортным средством. По словам Мярина, для мониторинга труднодоступных территорий и доставки небольших грузов на 100 – 150 кг автожир подходит идеально. 

«Он может стать тем видом транспорта, который по достоинству оценят рыбаки и оленеводы. Техника с большой грузоподъемностью нужна среднему и крупному бизнесу, а рыбаку и оленеводу часто надо отвезти только 100 – 150 кг, и автожир может легко справиться с этой задачей», -- отмечает он. Эксперт приводит в пример Аляску, где количество джипов и малой авиации почти сопоставимо: гидросамолет или вертолет есть практически в каждом дворе. А автожиры только начинают активно появляться, в т.ч. российского производства. Широкому распространению автожиров в России пока мешают сложности с сертификацией и получением разрешений для законного выполнения полетов в воздушном пространстве, но популярность их стремительно растет.

Есть среди инновационных транспортных средств и те, чья стихия не только небо, но и вода. Это разработки Центрального конструкторского бюро по судам на подводных крыльях им. Р.Е. Алексеева. Предприятие ведет строительство сразу 3 судов нового поколения: «Комета -120Р», «Метеор -120Р» и «Валдай-45». Два «Валдая» уже успешно работают на реке Лена. И при том, что автономность и дальность плавания этого судна 400 км, в прошлую навигацию «Валдай» ходил до Олёкминска, а это около 700 км. Сейчас идет работа по заключению договора на поставку в Якутию первого «Метеора - 120Р», это судно уже с дальностью до 800 км и повышенной комфортности: в кормовой части есть салон-бар, в котором можно перекусить, есть раздача в самом салоне -- большие проходы, как в самолете, позволяют раздавать снеки и напитки.

Спуск на воду судна на подводных крыльях «Валдай-45»
^{Фото: «ЦКБ по СПК им. Р.Е.Алексеева»}

«И «Валдай», и «Метеор» имеют скорость 65 – 70 км в час. Но люди хотят еще быстрее. Для обеспечения транспортной мобильности населения в условиях якутских расстояний нужно искать транспорт не менее комфортный, но с большей скоростью. И такие суда уже есть: пассажирские экранопланы», —говорит Сергей Итальянцев, генеральный директор ЦКБ имени Алексеева. ЦКБ -- проектно-производственное предприятие и мировой лидер в своем направлении, обладает уникальными компетенциями в строительстве экранопланов специального назначения и сертифицировано морским, речным и авиационным регистром.

«Экранопланы бывают трех типов – типа А, тип В и тип С, - объясняет Итальянцев. Первые – летят в экранном режиме, не подлетая как самолеты, вторые могут лететь и на экранном уровне, и время от времени делать подлёты, а тип С представляет собой практически экраноплан - самолет и способен набирать высоту до 5 тысяч метров. Это морское судно, оно может находиться на одной акватории и перелететь с одного моря на другое». К достоинствам экранопланов относится энергоэффективность и низкий расход топлива (почти вдвое ниже, чем у самолета), простота базирования и берегового обеспечения (судно может пристать даже к необорудованному берегу), безопасная посадка в особых случаях в любой точке маршрута, высокий комфорт экранного полета.

Якутии ЦКБ имени Алексеева предлагает 40-местный речной пассажирский экраноплан, причем предприятие берет на себе работу по опытной эксплуатации с обучением от капитанов-наставников и технических специалистов.

Дальность судна -- 3 тысячи километров, максимальная скорость 250 км в час, крейсерская – 200 км в час. До Олёкминска оно будет доходить менее чем за 4 часа. «По скорости --практически как самолет, но в отличие от самолета экраноплану не нужен аэропорт, а это значит, пассажирские перевозки будут дешевле», -- говорит Итальянцев. При этом в зимний период акватория остается трассой для судна: на реке нет строений, возвышений, и экраноплан идет на высоте 1, 5- 2 метра над льдом по руслу реки.

Перспективными якутские специалисты считают и работы по развитию вездеходной программы – как альтернативы вертолетным перевозкам, но здесь предстоит большое количество работы по внедрению ГОСТов и техрегламентов Таможенного Союза для очень холодного климата с рабочими температурами минус 60, и до минус 70 градусов в качестве предельной температуры.

«Есть много работы по снегоболотоходной, вездеходной, карьерной технике, по аэросаням. Сейчас надо расширять «климатический» ГОСТ Р 50992-2019 по колесной технике, который был принят по нашей инициативе на внедорожную и карьерную технику и затем обеспечить включение его требований в Техрегламент Таможенного Союза.   И больше того – нужна программа создания техники для территорий экстремально холодного климата, аналогичная той, что существовала в СССР и называлась «Техника Севера», решать проблему надо комплексно», -- говорит Александр Мярин.

Все транспортно-логистические решения, которые рассматриваются сегодня в Якутии, продиктованы необходимостью обеспечить связанность внутри самой республики. Обеспечение транспортной доступности и мобильности населения – стратегическая задача. Это и повышение качества жизни людей, и новый стимул к развитию экономики, и снижение стоимости северного завоза. Доля транспортных расходов в ВРП большинства регионов Севера и Арктики значительно больше среднего по стране. Оптимизация даст миллиарды рублей экономии в год. Во главе угла при внедрении альтернативных решений в этой сфере должны быть экономичность и экологичность решений, подчеркивают эксперты.

- Роман, стартапы сейчас у всех на языке, IT-сфера - одна из приоритетных в стране, но именно ваш проект эксперты называют прорывным. Как все начиналось и «о чем ваш стартап»?

- Десять лет назад я работал консультантом в крупном бренд-агентстве Приморского края и решил создать собственный бизнес. Я хорошо знал принципы построения бизнес-моделей и думал, что смогу построить что-то великое. На практике оказалось, что советовать со стороны легко - когда ты находишься внутри процесса, применять свои же принципы и механизмы крайне сложно. Консультант – это теоретическая работа, а бизнес – это практика. Тебе приходится очень много работать над собой, чтобы быть устойчивым, строить свою стратегию. У меня много времени ушло, чтобы изменить себя и начать адекватно двигаться в бизнес-среде. Это суперсложно, это совсем другой уровень, и конечно – это бесконечный процесс, в котором ты постоянно должен учиться и развиваться. За время запуска проекта я участвовал в акселераторе на базе технопарка Русский, затем в якутском акселераторе «Б8».

- В чем суть проекта?

- В рамках нашего стартапа мы делаем конструктор для бизнеса. Главная идея - дать предпринимателю возможность самому разобраться и научиться привлекать клиентов через Интернет. Свой проект мы начинали с веб-студии и обратили внимание, что часто к нам приходят предприниматели, у которых уже есть сайт. У всех была общая проблема - они запускали рекламу, но она не работала эффективно и не приводила клиентов. Тогда мы поняли, что наша ценность не в том, чтобы технически помочь людям оформить их сайт, а в том, чтобы помочь им самим разобраться в их ценностном предложении, позиционировании, в том, как выстраивать маркетинговую стратегию. Наш стартап посвящен автоматизации этого процесса: самозанятые или начинающие предприниматели заходят на нашу платформу, отвечают на вопросы, которые помогают понять свои конкурентные преимущества, целевую аудиторию, формируют свой сайт и подходы к его продвижению. Через наш конструктор также можно заказать запуск рекламы. Таким образом, на выходе бизнесмен получает прибыльный и стабильный канал привлечения клиентов, он понимает, как и почему он работает, поскольку сам проработал его на каждом этапе. Суть стартапа – сделать так чтобы предприниматель все это делал без участия консультанта, просто общаясь с конструктором. Он сам формирует позиционирование компании, а отдельные задачи, к примеру дизайн или копирайт, может делегировать прямо внутри конструктора. Технически все рассчитано так, чтобы человек мог от начала и до конца сам во всем разобраться. Я считаю, что роль предпринимателя как раз в том, чтобы хорошо разбираться в ценности своего продукта, все остальное – максимально делегировать.

- Подобные сервисы для бизнеса уже есть в стране? Почему предпринимателю будет интересно использовать этот конструктор?

- Сегодня на рынке таких конструкторов позиционирования, как наш, нет. Отдельные проекты решают эти функции, но разрозненно. Наш старт-ап позволяет бизнесу за 50 000 рублей решить задачу по продвижению комплексно, наш пакет предполагает разработку сайта и рекламных баннеров, раскрутку продукта во Вконтакте, (что даже эффективнее, чем ранее в Инстаграмм, поскольку во Вконтакте сейчас есть программа, по которой он 100% дохода он отдает блогерам), оплату работы дизайнера, копирайтера и настройщика рекламы. По времени это занимает около двух-трех недель, днем наш клиент занят своей работой, а вопросы продвижения мы решаем по вечерам. Мне кажется, это очень дешево, ведь сейчас просто сделать сайт на Тильде у фрилансера стоит 30 000 - 35 000 рублей без учета рекламного продвижения. Мы предлагаем комплексный подход, который действительно поможет дойти до потребителя, причем половина от суммы пакета идет на оплату рекламных площадок.

- Бизнес уже оценил сервис? Когда запустите его в эксплуатацию?

- За последние 2-3 года, как веб-студия мы сделали уже около 300 проектов для бизнеса. Новый проект – конструктор «Айгер» – мы только запустили. В декабре выпустили первый релиз, собрали обратную связь, сейчас дорабатываем. Пока активно проект не продвигаем. Обновленный релиз с учетом всех замечаний выпустим в марте. Раньше мы делали все то же самое - конструктор, но с помощью людей. Это было дорого: только один лэндинг стоит 55 000 рублей, а полноценный сайт - 100 000, плюс реклама… Мы полностью автоматизируем процесс и получается значительно дешевле.

- Но для этого не нужен искусственный интеллект?

- Искусственный интеллект включится на следующем этапе. Сейчас мы собираем данные от пользователей. Наша цель – сделать так, чтобы данные обо всех успешных кейсах, реализованных предпринимателями внутри конструктора, помогали начинающим бизнесменам делать свои сайты эффективнее. Для этого наш искусственный интеллект сейчас активно учится. Если раньше мы делали 100 сайтов в год, то сейчас моя цель - 100 сайтов месяц. Мы хотим, чтобы в России было 55 000 пользователей «Айгер». На первом этапе мы рассчитываем на самозанятых и микробизнес, будем выстраивать контент бизнесу, работающему в сфере услуг, отелям, спа-комплексам, юристам и адвокатам, образовательным площадкам. Дальше будем расширяться.

- Вы начинали с веб-студии, а в конечном итоге пришли к IT-платформе. Как произошла такая трансформация?

- Два года назад мы с женой и сыном переехали в Якутию для участия в акселерационной программе. Жили там четыре месяца. Мы приехали с общей идеей автоматизировать веб-студию, применяя искусственный интеллект. Это направление нас очень драйвило. Мы провели около 200 интервью с бизнесом, пока изучали аудиторию. Мы много программировали и сделали первую версию нашего конструктора с предпринимательским режимом. Раньше конструктор был более специализированный, для сотрудников веб-студий. Якутск помог нам сконцентрироваться, найти оптимальное решение. Акселератор позволил нам протестировать продукт, понять стоит ли двигаться дальше в этом направлении. Менторская помощь, теоретическая часть, трекерство, общение с успешными стартаперами - в итоге именно в Якутске мы смогли расставить акценты и обрели свой проект.

- Почему выбор пал именно на Якутскую акселерационную программу?

- Программу, про которую я только что рассказал, проводил якутский акселератор «Б8». Они сначала устроили конкурс «Стартап-экспедиция» - ездили по столицам регионов ДФО, отбирали стартапы и мы попали в число немногих победителей. Так и оказались в Якутске. После Владивостока Якутск - маленький город. Мы жили в самом центре и там очень хорошая инфраструктура. Когда мы прилетели, на улице было минус 40 градусов. После Владивостока, где в это время были плюсовые температуры, семейство это слегка шокировало. Там я получил свое первое обморожение – шел по улице в минус 40 и разговаривал по телефону без перчатки. Понял, что так делать не стоит.

- Но суровый климат не остановил?

- В Якутске меня очень впечатлил IT-парк и стартап-движение, они серьезно меня заразили. Наверное, самый мощный инсайт для меня – Якутск разрушил мои границы, когда я вернулся во Владивосток, мне захотелось большего! Сейчас я нахожусь в Иннополисе и, наверное, это надолго, ведь благодаря Якутску у меня появилась жажда стартап-движения. Акселератор «Б8» проинвестировал в наш проект 1 650 000 рублей, он дал нам финансовый толчок. Потом мы получили грант от Фонда Бортника и Фонда содействия развитию инноваций, выиграли грант от администрации Приморского края, плюс – вложили собственные средства. Сейчас в нашей команде пятеро человек и проект развивается, я верю в наш успех. Стартап вообще часто на вере держится, а ощущение пользы, которую ты приносишь людям, дает тебе силы идти вперед.

- Василий Васильевич, события последних дней, а именно антироссийские санкции ряда стран на военную спецоперацию на Украине, затронули все без исключения сферы нашей жизни. Как отражается происходящее на «Венчурной компании «Якутия», на её проектах, на стартапах?

- Конечно же, мы не можем и не остаемся в стороне от происходящего. Мы – инвесторы, и благополучие людей, которые стоят за проектами, в которые мы вкладываем, для нас является одним из безусловных приоритетов. Это касается и компаний «Первого фонда» - он них я расскажу подробнее чуть позже, и IT-стартапов, на которых мы фокусируемся сегодня. IT-отрасль оказалась среди сфер экономики, которые особенно чувствительны к антироссийским санкциям. Поэтому мы находимся в постоянном контакте с представителями компаний, знаем, что их сейчас тревожит, какая помощь нужна, насколько они зависимы или наоборот независимы от импортного программного обеспечения.

Правительство Республики комплексно подходит к стабилизации экономики региона, и, конечно же, приняты решения о поддержке IT-отрасли. В частности запланирована докапитализация «Венчурной компании «Якутия» на 300 млн. рублей, с тем, чтобы мы, как институт развития, помогли в трудную минуту предприятиям, которые занимаются деятельностью в области информационных и цифровых разработок. Однако докапитализация – это процесс, требующий времени, поэтому мы решили действовать на опережение и уже сейчас – начиная с 4 апреля – начнем финансово помогать стартапам и IT-компаниям. На это мы выделяем 150 млн. собственных средств. Мы примерно рассчитали, что каждый получатель поддержки может получить по пять миллионов рублей.

- Какие именно компании получат эти деньги, и на что можно будет их потратить?
- Мы выделяем следущие основных условия для получателей поддержки: это должны быть компании, зарегистрированные на территории Республики Саха (Якутия), это организации, аккредитованные Минцифры РФ (а получить такую аккредитацию можно всего за сутки, поэтому наши стартапы этим уже занялись), кроме того получить финансовую помощь смогут резиденты IT-парка «Якутия». Компания-получатель должна иметь не менее пяти рабочих мест, а также быть активной на протяжении как минимум последних шести месяцев.

Целевым расходованием средств будут считаться траты, направленные на сохранение рабочих мест – это зарплата, это обязательные платежи в фонды страхования. Сейчас главное – сохранить компании, дать им возможность продолжать развитие своих продуктов, потому что IT-сфера – это стратегическая отрасль.

- На каких условиях выдаются деньги – это безвозмездная раздача средств, это займ?

- Мы выделяем средства по опционной схеме. Это не займ, не кредит, и не безвозмездная раздача. Мы даем деньги в обмен на право купить 5%-ную долю в компании за 500 рублей в течении трех лет. То есть если дело пойдет, стартап «выстрелит» - эта помощь окажется нашей удачной инвестицией. Если интересен механизм опциона, я могу подробнее на этом остановиться.   

- Да, безусловно. Мы вернемся к опциону, но теперь хотелось бы прояснить с чем связан ваш такой пристальный интерес к IT-отрасли, что такое «Венчурная компания «Якутия», с кем она работает, каким финансовым инструментарием пользуется?

- На старте деятельности «Венчурной компании «Якутия» основным финансовым инструментом был обычный займ. Это по сути не венчурный инструмент, потому что венчурные инвестиции – это про доли, про рост стоимости этой доли, и «выход» - это не погашение займа, а выход из доли с прибылью. Те средства, которые были размещены в период с 2013 по 2018 годы, предоставлялись в виде займов, и венчурная компания в то время была скорее фондом развития местного производства и сервисов для местного рынка. Эти вложения получили название «Первый фонд» - первыми получателями этих инвестиций стали резиденты ТОР «Якутия», на тот момент ТОР «Кангалассы». Можно сказать, что мы были таким специфическим финансовым институтом, который давал займы тем, кому отказывали банки.

В 2019 году мы пересмотрели нашу концепцию и разработали четыре стратегических направления. Одно из них – это продолжение работы с «Первым фондом» – мероприятия по возвращению тех инвестиций, которые мы выдавали в виде займов - порядка 592 млн рублей. Причем задача не просто вернуть, а вернуть больше, чем вложили. Это не всегда само собой разумеющийся процесс - у нас есть «живые» проекты, которые успешно работают и обслуживают займ, а есть ситуации, когда мы подключаем юристов и действуем в правовом поле. Рассчитываем к 2027 году эту работу завершить. Одновременно мы решили отказаться от выдачи займов и сейчас работаем с опционами.

Второе наше ключевое направление – это партнёрские акселерационные программы. Вместе с ГАУ «Технопарк «Якутия» мы создали Фонд развития инноваций Республики Саха (Якутия), который работает на модели эндаумент-фонда. То есть мы инвестируем в активы с низким риском, и заработанные деньги инвестируем уже в стартапы и развитие инновационной экосистемы.

Как раз на базе этого фонда работает наш акселератор «Б8» - это трехмесячная акселерационная программа для стартапов. У нас уже было шесть потоков, сейчас набираем седьмой. Наш фокус – это IT проекты в предпосевной стадии – в самой ранней стадии стартапа. Почему мы решили работать именно с такими проектами? Потому что сейчас на и Дальнем Востоке в целом, и в Якутии в частности, отсутствует капитал, который бы работал с бизнесом именно на этом этапе. Нет и сильного сообщества бизнес-ангелов, хотя точечные инвестиции присутствуют.

Как государственный фонд мы заняли эту нишу, потому что мы понимаем, что именно здесь мы нужны. Мы уже убедились, что на Дальнем Востоке и в Якутии есть, безусловно, талантливые стартапы с потенциалом стать «единорогами», но им необходимы инвестиции, чтобы иметь возможность опробовать свои гипотезы и протестировать идеи, начать продажи. Вплоть до того, что если они провалятся, дать им еще один шанс.

Третье направление – это совместные фонды. Сейчас мы работаем исключительно со своими средствами – теми, что нам выделило государство и теми, которые мы сами заработали. Но венчурные фонды, как правило, работают по-другому. Они аккумулируют средства некоторого количества партнёров. Таким образом, достигается в первую очередь разделение рисков и разделение экспертизы. То есть в таком фонде есть управляющий товарищ и вкладчики. Управляющий товарищ вкладывается сам, разрабатывает концепцию и стратегию инвестирования, и привлекает вкладчиков-партнеров. Так вот мы готовы быть и такими вкладчиками тоже, чтобы, как я уже сказал – распределять риски. Есть тут правда нюанс – посевная стадия внушает многим опасения. Государственные фонды предпочитают инвестировать в бизнес на стадии «раунда А», когда компания уже работает, у нее есть выручка и надо «только» масштабироваться. Это тоже очень востребовано, но мне кажется, что роль государства должна быть больше как раз здесь - на предпосевной и посевной стадиях, когда частные инвесторы еще не готовы вкладываться. Такие инвестиции будут востребованы всегда.

Мы готовы создать такой совместный фонд на этапе первого закрытия в 300 млн рублей – 150 миллионов наши, еще 150 млн – управляющий партнер. В идеале это должен быть частный инвестор, но пока мы видим, что большого интереса к посевным инвестициям нет. Тем не менее, мы уверены, что рано или поздно этот интерес появится – всему своё время.
^{Иллюстрация: Венчурная компания «Якутия»}

На иллюстрации хорошо видно, на что мы нацелены. Крайний слева отрезок -  это так называемая «долина смерти» - время, когда стартапы на предпосевной и посевной стадиях терпят убытки, когда вероятность провала весьма высока. Мы как раз сфокусированы на этой стадии проекта. Далее за дело берутся другие инвесторы «Дальневосточный фонд высоких технологий» инвестирует от 100 млн рублей, и так далее. У нас есть четкое понимание, что если не работать с предпосевом и посевом, то не будет уже других стадий – раннего роста, быстрого старта. Именно поэтому наша миссия – это посев и предпосев.

Совместная работа, коллаборация – это вообще очень характерная особенность Дальнего Востока. И уже упомянутый Фонд инноваций – наш совместный проект с «Технопарком «Якутия» - хороший тому пример. Именно сотрудничество приносит часто интересные результаты, в то время как если вращаться только внутри своей собственной экосистемы, можно не увидеть новую перспективу и возможности.

Ещё один пример – наша работа с СВФУ. В результате сотрудничества появляются проекты, программы, которые интересны и университету, и полезны нам. Мы напрямую заинтересованы в успешности студентов Северо-Восточного университета, потому что это наши потенциальные заявители в акселератор! Чем лучше они поработают на стадии университета, в местном бизнес-инкубаторе «Орех», в который мы тоже готовы вкладывать наш ресурс, чтобы потом через пять лет этот выпускник университета основал свой стартап, и он был бы более качественным, более подготовленным. Поэтому мы, можно сказать, обречены на сотрудничество и всегда к нему готовы.

Четвертое направление имеет для нас среднесрочную перспективу, и ведет оно нас к тому, чтобы нам самим стать управляющим товарищем в новых венчурных фондах. Когда мы утверждали нашу Стратегию, то ориентировались на достижение этой цели в 2024 году. Этот срок, скорее всего, будет пересмотрен, но в целом, хочу сказать, что Стратегия для нас это не просто документ «для галочки». Всё, что в ней прописано, и пусть это иногда очень амбициозные, труднодостижимые цели – мы стараемся выполнять. Вот, например, контрольные показатели эффективности (КПЭ) в части создания посевного фонда – мы не смогли их достичь в 2021 году, к сожалению, и мы об этом честно говорим акционеру. Надо отметить, что мы не ставим себе легкодостижимые КПЭ, чтобы потом было проще отчитываться. И даже когда мы ставили себе задачу создать посевной фонд, мы понимали, что будет крайне сложно найти управляющего товарища, но всё равно такую задачу себе поставили.

Кстати если кто-то кроме нас на Дальнем Востоке тоже вынашивает планы по созданию, участию в посевном фонде – мы предлагаем объединиться как вкладчикам и вместе искать управляющего товарища.

- Вы уже упомянули, что отказались от выдачи займов в пользу опционов. Как это работает на практике?

- Да, мы посмотрели, что займ на предпосевной стадии не самый лучший инструмент, особенно для технологических стартапов, потому что здесь не всегда ясна бизнес-модель, нет уверенности в том, что рынок воспримет твой продукт так, как это было запланировано. Нагружать такой стартап займом, который надо возвращать с процентами, нам показалось нелогичным.

Конечно, есть ещё гранты, они доступны, есть множество фондов, которые их выдают. Но у нас, как у инвестора, есть мотивация к росту, к развитию стартапов, в которые мы вкладываемся, в то время как грант – это история про то, чтобы его освоить и потом отчитаться, на что он был потрачен. Что происходит после гранта – это уже другая история. Грант – это хороший инструмент, но в разумных пределах. Не должно быть такого, что стартапы получают гранты и это и есть их бизнес-модель.

Мы не выдаём гранты, и не входим сразу в долю. Мы не делаем этого потому, что вероятность провала у любого стартапа на предпосевной стадии очень высока – это законы рынка. Инвестор, который сразу входит в долю на этом этапе, резко повышает свои риски, особенно если у него в портфеле сотни таких компаний. Но интерес свой к вхождению в долю мы сохраняем и используем для этого используем известный финансовый инструмент - опцион. Но мы его несколько видоизменили. Применительно к нашей ситуации это выглядит так: мы заключаем договор с основным основателем стартапа, у которого 50 и/или более процентов доли в компании, платим ему вознаграждение – 1 650 000 рублей, удерживаем НДФЛ и переводим на счет юридического лица. Это вознаграждение даёт нам право купить 5% компании за 500 рублей в течении трех лет. Такой опцион позволяет нам мониторить стартап и к третьему году, когда уже его жизнеспособность или его провал очевидны, принять решение, как поступить. Мы можем стать учредителями, мы можем продать этот опцион – и в этом преимущество опциона, именно как финансового инструмента. Мы можем продать его, не входя в долю третьему инвестору, или тому же сооснователю стартапа, например.

В результате мы получаем средства, которые снова можем вкладывать в другие стартапы. Мы всегда говорим участникам наших акселераторов: «Ваш успех и выкуп опциона, может быть реинвестирован в потенциальный успех таких же начинающих предпринимателей, которыми были когда-то вы сами». Получается, что Фонд развития инноваций - это механизм, для реализации этой миссии. И у нас уже был первый выход по этой модели – проект JobJob – сервис разовых бытовых услуг. Это мобильное приложение, которое позволяет заказчику найти исполнителя для выполнения поручений по хозяйству, оказания услуг по ремонту или настройке бытовой, цифровой техники, репетиторству итд. Сейчас основатели работают в группе InDriver у них все успешно. Так вот деньги, которые мы получили с этого первого выхода, мы уже реинвестировали в другие стартапы.

- И какие стартапы сейчас, что называется, «идут в гору»?

- Обычно все происходит так – два раза в год мы набираем потоки для нашего акселератора В8. Мы набираем до 12-ти стартапов в поток и где-то месяц за ними наблюдаем. Когда мы видим уже какие-то результаты, мы созываем нашу комиссию по проектам и принимаем решение – будем мы инвестировать, либо нет. Мы позволяем стартапам завершить акселерационную программу без инвестиций, но концентрируемся уже на тех, кого мы профинансировали.

- Вмешивается или участвует ли каким-либо образом «Венчурная компания «Якутия» в деятельность стартапов после выплаты вознаграждения?

- У нас во время акселератора работают менторы и работают трекеры. Они сопровождают проект в течении трех месяцев, следят за своевременным прохождением контрольных точек, анализируют, если что-то пошло не так. После акселератора у нас ведется ежеквартальный мониторинг, когда мы смотрим за прогрессом наших подопечных, есть ли выручка, сколько людей работает, привлекли ли они дополнительное финансирование, сколько денег потратили. Технопарк «Якутия» делает свои предложения, мы, конечно же, консультируем их по всем вопросам, которые у них возникают, делимся контактами, помогаем попасть в другие акселерационные программы. Но в деятельность стартапов мы не вмешиваемся. Они отчитываются перед нами по целевому расходованию средств, но непосредственного участия в их финансово-хозяйственной деятельности мы не принимаем.

Мы можем влиять лишь в том случае, когда происходят изменения в составе учредителей. Мы заинтересованы в том, чтобы тот человек, с которым мы заключили договор, имел существенную долю в стартапе. Иначе, если он, скажем, выйдет из проекта, у нас окажется опцион ни с кем. И даже когда мы акцептуем опцион и становимся соучредителями, наша доля в 5% не так велика, чтобы оказывать влияние на ведение бизнеса.

- Я правильно вас понял, что вы сейчас работаете только с IT-проектами и производственниками больше не занимаетесь?

- Да, у нас фокус на IT-стартапы. Причин тому несколько, прежде всего географические и климатические особенности Якутии, сложная логистика. Производство любой физической продукции сразу столкнется с тем, что куда-то её вывезти будет непросто и дорого. В такой ситуации несомненным преимуществом IT-продукции становится создание нематериальных активов, которые могут сравнительно легко масштабироваться. Это, конечно, высоко конкурентный рынок – получается, что стартапы из Якутии сразу конкурируют со всеми стартапами мира, с той же Кремниевой долиной, но зато экспорт интеллектуальной продукции и сервисов не имеет барьеров.

- Но ведь IT-индустрия не имеет географической привязки. Зачем стартапу сидеть в Якутии, где холодно, когда парни с ноутбуком могут находиться в сколь угодно комфортных для себя условиях? Не боитесь утечки мозгов? Ваша компания – это всё еще «про Якутию» вообще?

- С точки зрения географии мы уже работаем со всем Дальним Востоком и рассматриваем возможность расширения на территорию всей России. Это нормально и это правильно. Экосистемы не должны находиться в изоляции. Из общения стартапов якутских и их коллег из других регионов может появиться синергия, новые совместные проекты, от которых все выиграют.

- А Республика Саха (Якутия) от этого выиграет?

- Конечно выиграет! Если у нас есть доли в стартапах, и если они растут, то Якутия, конечно же, будет выигрывать! И у нас нет цели, всех держать здесь. Мы понимаем, что чем больше они видят мир, чем больше они общаются, участвуют в новых проектах, тем больше вероятность, что они сменят локацию, но одновременно эта их активность помогает стартапам расти. Но да, мы создаем здесь такие условия, что они сами хотели здесь остаться, по собственному желанию и им было здесь комфортно жить, работать и развиваться.

И я уверен, что такой предприниматель, такой стартап, получивший возможность начать свое развитие в Якутии, обязательно сделает вклад в развитие региона. Не обязательно деньгами, они могут выступать как менторы, они даже могут просто подсказать, с кем пообщаться по конкретному вопросу. Поэтому при том, что фокус у нас, конечно же, на республике, мы понимаем, что надо и другие регионы привлекать, и наших ребят туда продвигать. Ведь мы хотим, чтобы они в итоге строили глобальные компании, а для этого надо ездить, общаться.

У нас есть очень показательная в этом смысле история со стартапом Aiger. Его основатель – Роман Бабеев - из Владивостока, начинал там, потом узнал про наш акселератор, приехал к нам – жил в Якутске три месяца с семьей, все у него хорошо получилось, сейчас он в Иннополисе в Татарстане. Он наш выпускник и его успех – показатель нашего успеха.

- Не слишком ли вы социально ориентированы для венчурного фонда? В чем вы видите приоритет - создавать «движение», или всё же зарабатывать деньги?

­- Как государственный фонд, мы и про то, и про другое. Мы часто задаемся сами этим вопросом, но мы всегда помним, что мы – не частный фонд. Если бы у нас была цель только зарабатывать, у нас не было бы тех 43 проекторов, в которые мы вложились. И мы могли бы не использовать опционы. Мы инвестировали бы в два-три стартапа. Мы совсем по другому строили бы всю свою политику. Но государство дало нам под управление определенные средства, и мы должны их использовать ответственно.

Нельзя впадать и в другую крайность – спустить все деньги, не задумываясь о том, что они должны принести прибыль. Ведь мы поэтому и взяли модель эндаумент-фонда в нашем Фонде инноваций, потому что это модель evergreen-фонда – «вечнозеленого», бесконечного. Зарабатывая, мы передаем деньги будущим поколениям. Мы могли бы не идти по этой модели – получили деньги, раздали их и всё, но мы так не хотим. Мы хотим действовать максимально эффективно, в том числе и потому, чтобы доказать рынку – государственные венчурные фонды могут быть эффективными, чтобы показать, что государство заинтересовано в развитии инновационных экосистем, в создании стартапов, и что при этом оно использует правильные инструменты, и что частный капитал тоже может с нами работать.

Да, мы вынуждены постоянно искать баланс между государственным интересом и стремлением заработать. Мы не можем рассматривать стартап только с точки зрения извлечения прибыли. Это с одной стороны накладывает ограничения, но с другой позволяет нам воплощать социальный аспект нашей миссии. Как, например, в нынешних условиях, когда мы можем наоборот усилить финансовую поддержку, а не ограничивать, в отличие от частных фондов.

К тому же, как государственный фонд, мы отличаемся стабильностью. Мы строим планы, есть четкое видение по достижению наших целей. К 2032 году мы хотим, чтобы у нас были компании «единороги» - либо у них будет общая капитализация долларов рублей, либо это будет одна компания «единорог». Это вполне достижимо. У нас есть 10 лет, чтобы наши инвестиции предпосевного и посевного этапа «выстрелили». Я не устаю повторять, что наша сверхзадача, именно как государственного венчурного фонда, это повышение благосостояния жителей Якутии, всего Дальнего Востока, а это значит, что и всей России.

- На пути решения такой сверхзадачи, есть наверняка и «сверхтрудности»? Что досаждает больше всего? Какую бы свою проблему вы решили, будь у вас «кольцо всевластия»?

- Трудностей, конечно много, но непреодолимых нет! А вот будь у меня кольцо всевластия… лет 5-7 назад я, может быть, и занялся мечтанием, но теперь я вижу, что многие мои мечты становятся целями. Достижимыми целями. А это значит, что надо просто работать.

Власти России сейчас ищут новые рынки, поставщиков и в целом ведут такую внешнюю экономическую работу, которая направлена на переориентацию экономики под задачи непростого кризисного времени. Региональные правительства также включены в этот процесс. При этом губернаторы решают сразу две очень важные задачи – с одной стороны, взаимодействие с зарубежными партнерами поможет решить проблемы развития самого региона, с другой – новые экономические проекты будут работать на благо всей страны. При этом сотрудничество идет в рамках масштабного поворота России на Восток, который декларировал федеральный центр.

Наиболее продвинутые главы регионов давно работают с зарубежными партнерами, однако не все субъекты вовлечены в процесс одинаково. У кого-то процесс идет более успешно, у кого-то менее. Но это во многом зависит от возможностей самого региона, потому что не всегда региональная экономика может быть полезна партнерам из других государств.

При этом сотрудничество Якутии и Казахстана имеет значение не только в экономическом плане. Когда мы говорим о «мягкой силе», мы обычно подразумеваем, что деятельность должна проходить по линии гуманитарной сферы. Это не всегда так. Экономический характер сотрудничества всегда предполагает еще и внешнеполитическую деятельность. А Казахстан имеет огромное значение для России в политическом и военном планах. Поэтому здесь важен не только вклад федеральных структур, но и связи регионального уровня. Они также объединяют наши страны и способствуют укреплению добрососедских отношений.

У Якутии есть потенциал для сотрудничества по линии алмазов. Сфера представлена очень серьезно, и в связи с санкционными ограничениями необходимо искать, как торговать и зарабатывать на этом. Также серьезно развивается IT-кластер Якутии, но сейчас его необходимо переориентировать. У западных компаний сейчас есть определенные сложности в работе с российскими специалистами. Произошло падение объемов, но региональные власти помогают местным IT-специалистам, налаживают новые связи.

Когда глава самого крупного региона России, заручившись поддержкой федерального центра, выходит на взаимодействие с южным соседом, это можно только приветствовать. Айсен Николаев является примером эффективного налаживания внешних связей. Будет интересно посмотреть, как эти отношения будут развиваться на практике.

На рубеже веков

Гавриил Васильевич Никифоров родился в 1871 году. Его отец и дед были знатными и богатыми купцами, которые занимались пушниной, кредитованием, владели магазинами в Москве и Якутске, а еще кормили старателей на приисках. Так что дальнейшая судьба Гаврилы была, по сути, предрешена.

В школу Гаврюша не ходил, получил прекрасное образование дома. Уже в юношестве отец поручил ему заниматься торговлей пушниной и поставкам мясомолочных продуктов на золотые прииски. Молодой человек быстро освоил все азы предпринимательской деятельности в условиях Крайнего Севера и в 27 лет стал купцом второй гильдии.

В 1900 году – на рубеже веков – Гавриил Васильевич открыл свой первый торговый дом, назвав его непритязательно «Г.В. Никифоров и М.Г. Васильев». Дальше, как говорится, пошло-поехало: Никифоров занимается сразу несколькими направлениям – тут и скупка пушнины и мамонтовой кости, дальнейшая их продажа оптом и в розницу на внутреннем и внешнем рынках, розничная торговля продуктами в Якутске.

Совесть – лучший контролер!

Примечательно, что делами Никифоров занимался лично, а, значит, добросовестно. Это быстро дало свой результат: к его операциям был высший уровень доверия. Он вообще сильно выделялся на фоне других предпринимателей тех лет: плутоватых и пытающихся обмануть при любом удобном случае. Партнеров Гавриил Васильевич также старался подбирать под стать себе – надежных, порядочных, но предприимчивых.

Впрочем, по-другому было нельзя: торговые дома Никифорова и их филиалы находились в разных местах – Москве, Якутске, поселках Абый, Булун, Верхоянск, Казачье, Колымское, Кюсюр. Находиться одновременно во всех местах было невозможно, поэтому доверенное дело должно было быть надежным и верным. К тому же, Гавриил Васильевич часто лично выезжал за закупками в Москву, Одессу, Иркутск, Ирбит, Нижний Новгород (и когда он только все успевал, учитывая логистику тех лет?!). Закупленные товары он отправлял судами Добровольческого флота в бухту Тикси, то есть по Северному морскому пути, а оттуда уже распределял по своим оптовым пунктам продаж. В сфере интересов Никифорова была также Чукотка, куда он поставлял продукты.

«Мягкое золото»

Но все же основной доход давало «мягкое золото». Он скупал пушнину у местных охотников, а затем через комиссионера продавал ее в Москве. При этом он старался всячески поддерживать зверобоев, давая им ссуды под 8-10% годовых.

Внутренний российский рынок был сильно ограничен, поэтому основные поставки пушнины шли в Европу, как правило, в Германию. За каких-то пять-семь лет объемы торговли выросли кратно – с 150 тысяч рублей (по нынешним ценам это около 375 млн) в 1908 году, до 1,3 млн рублей в 1915 году.

Первая мировая война заставила Гавриила Васильевича, как сказали бы сейчас, «сделать разворот на Восток». Новые рынки сбыта были найдены в США. Причем, здесь опять Никифоров задействовал Севморпуть – пушнина доставлялась по реке Колыма в село Колымское, а оттуда судами уходила в Северную Америку. Объемы поставок, конечно же, сократились, откатившись к показателям 1908 года, но в последующие годы увеличивались.

Впрочем, тут выручила «диверсификация бизнеса». Плохо продается пушнина? Не беда! Неплохую выручку дают поставки продовольствия в отдаленные районы Якутии и на Чукотку. Да и розничные магазины в Якутске приносят стабильный доход.

Кстати, одно из зданий магазинов Никифорова в Якутске на пересечении улиц Большая и Гостинодворская простоял до 1972 года. Затем его снесли и построили на этом месте Дом Правительства №1.

Социально ответственный бизнес

Примечательно, что невзирая на «волатильность» бизнеса, Никифоров все время занимался благотворительностью. Он всячески поддерживал свой родной Первый Тыллыминский наслег – построил там школу, а затем платил жалованье учителям. Также на его средства были построены гимназия и пансион в самом Якутске. При этом благотворительностью он занимался, как и подобает предпринимателю – вложил деньги в казначейство, а меценатством занимался на проценты от вклада.

Как это зачастую бывало в те времена, меценат и знатный человек принимал активное участие в управлении городом. Вот и Гавриил Никифоров шесть лет избирался гласным городской Думы Якутска, участвовал в совещаниях при губернаторе Якутской области Иване Крафте. 

Крах империи

Все закончилось в одночасье, после Октябрьской революции. Все активы Гавриила Васильевича были национализированы, объекты недвижимости перешли в введение советских торговых организаций, а все товары, которые хранились на складах, конфискованы. Примерно понимая, что будет дальше, Никифоров с сыном Анатолием в 1919 году эмигрировал в Японию, а уже оттуда в Китай.

Конечно же, он затаил обиду на советскую власть и когда встал вопрос о походе Сибирской добровольческой дружины под предводительством генерала Пепеляева в Якутию с тем, чтобы установить там свою власть, Никифоров выступил одним из спонсоров это кампании.

Справка EastRussia: Про Гражданскую войну в Якутии в издательстве «5 Рим» в 2018 году вышла книга, в которой собраны воспоминанию представителей двух противоборствующих сторон – «белого» генерала Евгения Вишневского, который непосредственно руководил походом, и командира отряда «красных» Ивана Строда.

Обложка книги «Гражданская война в Якутии» 

Зимняя война в Якутии результата не принесла. Чтобы купировать дальнейшие возможные попытки белоэмигрантов и их сподвижников из-за границы повлиять на установление советской власти, в первую очередь, на Дальнем Востоке, где так сложно шла советизация (вспомним, хотя бы, создание буферной Дальневосточной республики), Никифорову предложили амнистию и работу в Наркомфине в Москве. Опять же, проявив дальнозоркость, Гавриил Васильевич от этого предложения отказался, оставшись, по некоторым данным в Мукдене.

Доподлинно известно, что в 1938 году он был жив-здоров – об этом говорит фотография, где он запечатлен с супругой. Умер Гавриил Васильевич Никифоров, предположительно в 1940 году.

Гавриил Никифоров с супругой

– Анатолий Аскалонович, заканчивается 2022-ой год. Время подводить итоги. Одним из ключевых событий этого года бесспорно стал VII Восточный экономический форум, на котором Республика Саха (Якутия) стала лидером в негласном рейтинге регионов по объему , заключенных соглашений. Подписано более 30 договоренностей на сумму 338 миллиардов рублей. Часть из них – непосредственно по Вашему профилю, по инновациям и цифровому развитию. Расскажете подробности?

– Отмечу несколько соглашений. Группа компаний «Элемент» при поддержке Министерства инноваций Республики планирует запустить технологическую фабрику по производству суперконденсаторов. С июня инвестор открыл дизайн-центр микроэлектроники на базе СВФУ, речь идет о разработке технологии производства инновационного углеродного материала с высокой плотностью запасаемой энергии. Это очень перспективная тема, рассчитываем здесь на прорыв.

Корпорация развития Якутии подписала соглашение с компанией BitRiver, в соответствии с которым у нас в Мирнинском районе будет строиться новый дата-центр. Третьей стороной соглашения выступила Якутская электросетевая компания – коллеги обеспечат электроснабжение от каскада Вилюйских ГЭС.

Технопарк «Якутия» заключил соглашение о научно-техническом и инновационном сотрудничестве с фондом «Восход». Это один из крупнейших частных инвестиционных фондов в ДФО, он создан для финансирования перспективных инвестиционных проектов и стартапов в сфере высоких технологий. Запланированы совместные мероприятия для развития технологических, коммерческих и социальных инноваций. К слову, одной из шести компаний, имеющихся в портфеле фонда, является «Сайберия», резидент Технопарка «Якутия» и ИТ Парка «Якутск».

Отдельно отмечу активность наших компаний и организаций. НКО «Фонд содействия развитию Севера» на ВЭФ торжественно запустили федеральное приложения навахту14.рф – цифровой сервис для трудоустройства местных кадров на вахтовую работу в крупные промышленные предприятия. На площадке «Территория инноваций» свою продукцию и разработки представили «МультиДиТек» (интерактивные детские 3D-книги), «Якутский котловой завод» (котлы длительного горения), и «Сайберия», о которой уже упомянул выше (программный диагностический комплекс, позволяющий врачам повысить точность диагностики заболеваний).

Среди знаковых событий года я назвал бы ещё первый федеральный форум лидеров цифровой экономики «Цифровой алмаз», который прошёл в ноябре в Якутске. Он собрал около полутора тысяч гостей из 63 регионов России. В его работе приняли участие более 100 федеральных экспертов. В пленарной дискуссии участвовали министр цифрового развития, связи и массовых коммуникаций РФ Максут Шадаев, министр экономического развития РФ Максим Решетников, заместитель полномочного представителя Президента в Дальневосточном федеральном округе Григорий Куранов, Глава Якутии Айсен Николаев.

Подписано 10 экономически важных для Якутии соглашений. Мы обсудили вызовы, которые перед нами стоят. Провели встречи, на которых обговорили возможность открытия лабораторий, филиалов крупных компаний, в том числе в информационной безопасности. Сейчас все понимают, что Якутия богата не только природными богатствами. Здесь живут талантливые люди, которые действительно создают великую страну и развивают креативную индустрию. Кстати, посмотреть мероприятия форума онлайн смогли более 500 тысяч человек.

– В новом рейтинге цифровой зрелости регионов Якутия показал лучший результат среди дальневосточных субъектов.

– Да, сегодня у республики самые высокие показатели по экспорту ИТ-услуг по всему Дальнему Востоку. Якутия – единственный из субъектов ДФО – попала в Топ-10 регионов страны по цифровой зрелости. Лидерства в сфере цифровизации и инноваций наша республика добилась благодаря планомерной и давней поддержке ИТ-отрасли как на региональном, так и на федеральном уровнях.

– Глава Якутии Айсен Николаев не раз отмечал роль строительства линий волоконно-оптической связи. Правильно понимаю, что в этом Вы сегодня видите главный вызов для развития?

– Безусловно. Это первоочередная задача, потому что без инфраструктуры связи говорить о цифровизации бессмысленно. Для устранения цифрового неравенства мы подключили 373 населенных пункта к линиям оптической связи (ВОЛС), проложив при этом 13 с половиной тысяч километров этих самых ВОЛС. По этому показателю мы первые в стране. Сегодня 90% населения республики имеет доступ к быстрому интернету.

Сейчас, благодаря поддержке Председателя Правительства РФ Михаила Мишустина, министра цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Максута Шадаева, мы запускаем проект по расширению сети ВОЛС на арктические районы. В этом году с помощью Ростелекома подключили Анабар и Саскылах. К 2025 году в Якутии не останется ни одного райцентра, где нет быстрого интернета. А я напомню – наша республика – это 3 миллиона квадратных километров.

При этом уже сейчас воспользоваться сотовой связью у нас может 99% населения, спутниковой связью – 99%, цифровым телевидением – 98%. Общее покрытие, как видите неплохое, но быстрый интернет надо ещё строить. И это строительство активно движется. Как я уже сказал к 2025 году магистральный интернет проведут в 86 населенных пунктов, в том числе в 52 арктических и 34 труднодоступных, в которых проживают более 72 тыс. жителей. Оптоволокно проложат по земле и через Севморпуть, строительство предполагается вести в три этапа. Итогом проекта станет подключение ВОЛС протяженностью 7000 км, 24 024 домохозяйства и общая пропускная скорость интернета 392 Гбит/с.

Стоимость проекта составит 12,6 млрд руб., из них 1,3 млрд руб. готова вложить республиканская компания «Арктик Телеком», остальное в равных долях профинансируют республика и Минцифры.

– Вслед за быстрым интернетом в районы приходят IT-центры – об их открытии регулярно сообщает Ваше министерство. Что они из себя представляют, в чем «изюминка»?

– Это, можно сказать, наше изобретение. Это не «Кванториумы» и не «IT-кубы». Эти центры задуманы не только для детей, но и для взрослого населения. С одной стороны, это что-то вроде коворкинга – там есть оборудование, мощные компьютеры, быстрый интернет. Все для работы. С другой стороны, это образовательный центр – в каждом IT-центре есть тьютор, специалист, который может проконсультировать и научить.

Специально для районных IT-центров мы разработали несколько образовательных проектов. Что-то наподобие курсов переподготовки, которые дают возможность взрослым работающим людям освоить новую специализацию. Например, человек работает в сельском хозяйстве и хочет получить навык в IT-сфере. Уже на базе существующей инфраструктуры и компетенций мы в любом IT-центре доводим его до уровня junior – младшего IT-специалиста. Он уже может программировать, заниматься дизайном, работать маркетологом.

– А есть спрос на таких работников в районах?

– У людей открывается большой спектр возможностей. Кто-то идет работать в компании и организации по новому профилю занятости. Кто-то начинает выполнять заказы на удаленке – специалисты сегодня востребованы. Есть и те, кто, обучившись в IT-центрах, там и остается работать, создает свои стартапы. Например резиденты IT-центра «Покровск» (райцентр с численностью населения 12 000 человек – прим. ред.) запустили онлайн-радиостанции в Хангаласском и Мегино-Кангаласском районах Якутии, эти радиостанции имеют собственные приложения, которые можно скачать для Андроида и iOS. Там очень много якутской музыки, которую, скажем, в Яндекс-Музыке не услышишь. Есть ещё возможность подключаться к стримам якутского радио. У этого стартапа очень хорошие экономические показатели. Бизнес-проекты в сфере IT реализуются в Намском и Сунтарском районах, в них подтянули инвестиции от IT-шников – выходцев из этих районов. Благодаря IT-центрам у нас выстраивается очень хорошая коллаборация властей разного уровня, фондов и бизнеса. Например, конкурс «Моя профессия IT» большей частью финансируют частные компании.

– По Вашим оценкам, сколько сейчас людей занято в сфере IT в Якутии?

– Сейчас приближаемся к 4 тысячам. С 2018 года рост – в 3 раза. Я верю, что мы сможем создать в Якутии 10 тысяч рабочих мест в IT-отрасли, это мой KPI как министра.

– За чей счёт и как появляются IT-центры в районах?

– IT-центры создаются по апробированной схеме. Помещение находит муниципалитет, он его содержит, как и штат сотрудников. Мы же с регионального уровня закрываем вопрос с ремонтом, мебелью, оборудованием, обеспечиваем «начинку». Обучаем персонал, даем материалы, программы по поддержке стартапов, образовательные курсы.

Что важно – у нас районы соревнуются за право организовать такой центр. Ежегодно мы проводим конкурс и пять районов получают такого рода поддержку. Всего у нас 36 муниципальных образований, по заданию главы Республики была задача организовать 17 IT-центров. Мы уже сейчас эту задачу немного перевыполнили – у нас уже 18 IT-центров. Думаю, останавливаться на этом не будем – на следующий год продолжим, внесём изменения в указ, потому что IT-центры показали свою востребованность и полезность.

– То есть IT-центры – это «низовой» механизм развития IT-отрасли, который на самом деле встроен в гораздо более длинную цепочку, по которой вы «ведете» бизнес, который подает надежды?

– Здесь не все так линейно, поэтому мы не говорим о цепочке, мы говорим об экосистеме. Такая экосистема вокруг IT у нас создана, она позволяет взаимодействовать с проектами на самых разных стадиях, практически вне зависимости от географии, используя широкий спектр механизмов развития.

Ядро нашей экосистемы – Фонд развития инноваций, который финансирует стартапы на ранних стадиях. Таких фондов на Дальнем Востоке нет нигде. Деньги стартапы получают не просто так, они проходят отбор на право попасть в акселерационную программу B8, созданную на базе самых современных зарубежных методик, которым наши специалисты специально обучались в Бостоне.

Схема финансирования тоже, я бы сказал, прогрессивная. Мы отказались от привычной схемы кредитования или вхождения в долю. Мы работаем с опционами. Это выглядит так: после того, как стартап проходит отбор, Фонд заключает договор с его основателем, владельцем основной доли. Основатель получает вознаграждение, а в обмен даёт право Фонду выкупить 5% доли за 500 рублей в любой момент в течение трех лет. Такая схема обоюдовыгодна: стартапу она оставляет широкий простор для маневра, а Фонду опцион позволяет наблюдать за стартапом и в нужный момент принять решение: стать соучредителем или продать этот опцион, смотря что выгоднее.

– Большой спрос на работу с фондом?

– Да, счет уже на сотни стартапов на этапе заявок на акселерацию. Со старта программы прошло уже 8 потоков. По мере раскрутки программы к нам стали обращаться проекты не только из Якутии, но и из других регионов – Приморья, Хабаровского края, из Бурятии. Мы всем рады – только открывайте юрлицо у нас! В итоге в активе Фонда сегодня 53 портфельные компании, и мы уже делаем выходы из них, то есть замыкаем инвестиционный цикл.

– Какое место в экосистеме занимает IT-парк?

– Одно из центральных. Это крупный инфраструктурный центр. Мы первые на Дальнем Востоке открыли IT-парк площадью 10 тысяч квадратных метров. Широкополосный интернет, современные интерьеры, удобные сервисы, льготные условия для IT-компаний. Сегодня там более 130 резидентов, создано 170 рабочих мест. В качестве дополнительной меры поддержки в этом году все резиденты ИТ-парка получили освобождение от арендных платежей с апреля по декабрь 2022-го. Это часть целой программы, включающей целый комплекс беспрецедентных мер поддержки для ИТ-отрасли. По решению главы и оперштаба 37 ИТ-компаний, состоящие в реестре Минцифры РФ, получили от 5 до 10 млн рублей на развитие проектов и сохранение рабочих мест.

– Что еще входит в экосистему?

– Перечислять конкретные проекты я могу долго. У нас есть «Студенческий инкубатор» – программа подготовки и помощи студентам к организации и ведению своего бизнеса, «Арктический инновационный центр» при СВФУ, который также работает над формированием культуры стартапов и венчурных инвестиций в республике.

У нас работает профориентационный проект «Моя профессия IT», который помогает раскрыть свой потенциал школьникам и студентам. Хочу отметить, кстати, что нынешний, уже седьмой по счёту году попал в историю Якутии как самый масштабный конкурс в ИТ-сфере для подрастающего поколения. К его работе подключились почти семь тысяч участников из 32 населенных пунктов. А когда конкурс начинался – в 2016 году – было всего 42 участника.

Конкурс этого года состоял из более чем полусотни очных, дистанционных и онлайн мероприятий по всей Якутии: провели 25 хакатонов в гибридном формате, 2 специализированных («ГИС-хакатон», хакатоны ИТ-школ), 3 дистанционных «Идеятонов» для отдаленных арктических и северных районов республики, 7 отборочных этапов среди студентов среднего профессионального образования и высшего учебного заведения и 2 финальных хакатона среди школьников и студентов.

Для чего всё делается, думаю понятно – так мы привлекаем молодежь в ИТ-сферу, причем конкурс объединяет все заинтересованные стороны инновационной экосистемы республики: государство, институты развития, образование, бизнес и сообщество.

Ничего похожего на конкурс «Моя профессия IT» нет нигде в стране. Его уникальность и пользу отметил премьер-министр Российской федерации Михаил Мишустин. В своих поручениях по итогам рабочей поездки в Сибирский и Дальневосточный федеральные округа он поручил Минцифры, Минпросвещения и Минобрнауки проработать вопрос поддержки и развития конкурса «Моя профессия – ИТ». Конкурс будет масштабирован на всю Россию.

Недавно совсем открылся «Квартал труда» площадью почти 15 тысяч квадратных метров, там предполагаем разместить до 150 резидентов. Что интересно, резиденты «Квартала труда» получат такие же налоговые льготы и административные преференции, как резиденты дальневосточных территорий опережающего развития.

В Якутске работает более 50 частных IT-школ. Вообще для Якутии IT, это как футбол для Бразилии. Это что-то на уровне национальной идеи. Люди верят в то, что с помощью IT можно стать долларовым миллионером, и такие примеры уже есть.

Мы внимательно следим за рынком труда в отрасли и оперативно реагируем на возникающие запросы. Буквально на днях на базе Якутского колледжа связи и энергетики им. П.И. Дудкина мы открыли Центр по обучению операторов информационных систем. Его выпускники получат крайне востребованную сегодня квалификацию оператора беспилотных летательных аппаратов. Они смогут работать и на мониторинге лесных массивов, лесопожарной обстановки, инфраструктурных объектов промышленных предприятий и сельскохозяйственных угодий.

Сфера применения БПЛА постоянно расширяется, они уже сейчас незаменимы в картографии, оценке состояния путей сообщения и ледовой обстановки. На основании анализа информации, собранной беспилотниками можно будет принимать оперативные решения, сделать работу во многих сферах народного хозяйства Якутии намного эффективней.

Кроме того в технопарке «Якутия» откроется кафедра разработки программного обеспечения для беспилотников, моделирования, конструирования и сборки дронов самолетного и мультироторного типа. А весной 2023 года планируем создать испытательный полигон. Уверен, что все эти усилия создадут нашу собственную школу беспилотной авиации Якутии.

– Насколько есть возможность использовать ресурс госзаказа в сфере IT для развития цифровой сферы республики? Есть ли какая-то стратегия, как сохранить бюджетные деньги в регионе?

– Мы безусловно заинтересованы добиваться максимальной эффективности для государственного заказа. В республике создан Штаб цифровой трансформации, туда вошли представители двадцати четырех органов власти, специалисты по техзаданиям, по архитектуре программного обеспечения. Возглавил проектный офис Айсен Сергеевич Николаев, глава региона. Штаб заседает еженедельно, мы отслеживаем как общие показатели, так и ход реализации проектов отдельно по каждой отрасли.

Первые плоды уже позволяют говорить о практическом значении такого подхода. Мы видим реальные эффекты от взаимной координации IT-проектов, которые реализуются по разным направлениям разными госзаказчиками. Здесь и обмен лучшими практиками, и «стыковка» проектов друг с другом, и скурпулезная работа над теми ошибками, которые возникают. Конечно, мы заинтересованы, чтобы большее количество задач выполнялось якутским бизнесом, но в то же время нам важно, чтобы такой протекционизм не мешал нашим госорганам получать все лучшие решения, которые есть на рынке. Конкурсные процедуры никто не отменял, более того, с помощью штаба цифровой трансформации мы учимся делать все более грамотные и точные техзадания.  

– И все же, есть примеры, когда якутский IT-бизнес делает успешные проекты в интересах бюджета?

– Конечно. Так, например, появился проект «Сильван» – система мониторинга лесных пожаров. Программа разработана компанией «СмартЮнит», резидентом IT-парка, по инициативе главы региона. Сегодня ее применяют специалисты Авиалесоохраны, Минэкологии и муниципальные образования региона.

Еще один пример – цифровая платформа государственного регулирования тарифов Республики Саха (Якутия) «Тариф-онлайн», ее разработал резидент Технопарка ООО «ЯКИТ». Платформа упрощает документооборот и отчетность, избавляет организации от большого количества бумажных документов и автоматизирует типовые процессы.

Я более того скажу. Есть проекты, которые бизнес делает для государства не на бюджетные деньги. Например, «Карта жителя Якутии», – отличный пример государственно-частного партнерства. Мне кажется разумным подход, когда есть бизнес-модель, отдавать историю бизнесу, чтобы он самостоятельно реализовывал проекты. Этой возможностью пользуются наши компании.

– Республика Саха (Якутия) в этом году отмечает 100-летие. Традиционно регион считался сельскохозяйственным, затем промышленным центром. Как Вы считаете, удалось ли на этом знаковом рубеже дать новое, «цифровое» звучание образу Якутии?

– Нашему министерству 10 лет. Это знаковая цифра, 10 лет и «Технопарку «Якутия», 10 лет нашей венчурной компании, 10 лет назад в Якутск пришел быстрый интернет. В столетней истории нашей республики, как государственного субъекта, мы занимаем всего лишь десятую часть, но сделали за это время очень много.

Об успехах якутских IT-компаний знает мир. У нас на подъёме геймдев, дизайн, кино, мультипликация, фэшн-индустрия. MyTona (образованный в Якутске разработчик и издатель мобильных free-to-play игр со штатом более 1000 сотрудников – прим. ред.) доказала, что на этом пути можно достичь колоссальных успехов. Она выросла в «единорога» – в компанию стоимостью более миллиарда долларов. Это чистая креативная экономика, которая не зависит ни от климата, ни от расстояний.

Здесь все играет роль: успехи нашего бизнеса, деловая репутация наших компаний, сильные компетенции работников нашей IT-сферы, которые, находясь дома, сотрудничают не только с российскими, но и с зарубежными работодателями. Конкурентоспособные продукты, которые борются за экспортные рынки. Тысячи подростков, студентов, которые получают новые знания и примеряют для себя будущее в «цифре». Взрослые, которые меняют квалификацию, получая новые специальности в IT-сфере. Наконец, цифровая трансформация регионального и муниципального управления, внедрение новых сервисов, направленных на удобство и комфорт жителей. Все это вместе позволяет смело говорить о том, что инновационная сфера стала частью нашей жизни в Якутии. И отвечая на Ваш вопрос – да, это новая грань образа нашего региона. Это то, во что мы, жители, готовы вкладываться, и то, чем мы особо гордимся.