Общественники, поддерживаемые WWF, и независимые ихтиологи требуют остановить промышленный лов лососей в Амуре. Такое решение продиктовано результатами их собственного мониторинга нерестилищ красной рыбы.
Наблюдения за основными нерестовыми притоками Амура осенью 2021 года показали, как считают, добровольцы, катастрофические результаты. Общественники представили их на пресс-конференции. Ученые хабаровского филиала Всероссийского научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии, которые проводили свои исследования, и помимо этого принимали участие в работе вместе с общественниками, увидели другую картину.
Подсчитали – прослезились
Начиная с 2017 года – первой по настоящему провальной осенней путины – градус тревожности в освещении ситуации с подходами летней горбуши и осенней кеты в Амуре подскочил в разы. Втайне теплилась надежда, что хуже уже, наверное, не будет, но хуже стало: осенью 2021-го общины коренных народов в среднем течении и в верховьях Амура не смогли взять выделенную им по квотам рыбу – вылов в некоторых случаях составил 3% от разрешенного. Впервые властям пришлось организовать поставки замороженной рыбы коренному населению. Кризис пришелся как раз на четвертый год после 2017-го - это совпадает с жизненным циклом кеты. Мальки через четыре года возвращаются туда, где появились на свет.
Открывая пресс-конференцию, Ольга Чеблукова, координатор проектов по ООПТ Амурского филиала WWF России подчеркнула, что общественный мониторинг 2021-года выявил критически низкое заполнение нерестилищ на основных нерестовых притоках.
– Норма заполнения нерестилищ составляет около 50 рыб на 100 м² площади, - сказала она. – В этом году общественный мониторинг подтвердил тотальное отсутствие рыбы на Амгуни, Анюе, Тунгуске, Горине и Гуре. В низовьях Амура и Амурском лимане, успевают добывать кету в промышленном масштабе. В итоге до нерестилищ и людей, живущих на притоках Амура, рыба просто не доходит. И это явный признак перелова и недостатков в управлении промыслом.
При этом, начиная с 2016 года вылов осенней кеты постоянно падает, и снижение объема выделяемых квот не успевает за обрушением вылова.
Изображение WWF
Прогнозируемый вылов осенней кеты на 2021 год был утвержден в 13 тыс. тонн, фактический составил в два раза меньше - 5,7 тыс. тонн. И улучшения не будет, считают общественники и эксперты WWF. Доказательством тому – пустые нерестилища.
Собранная информация, полагают в Амурском филиале WWF, говорит о том, что промышленный лов на реке надо запретить. Как минимум на четыре года. Свое предложение, как и результаты мониторинга нерестилищ, защитники природы неоднократно направляли в Росрыболовство, во ВНИРО, в ХабаровскНИРО, однако действенной реакции они не увидели даже на примере прогнозируемых подходов лосося.
Особенности рыбного счёта: в «буграх» или «снёнках»
Прогнозы и рекомендации по лову кеты и горбуши, выдаваемые хабаровским филиалом ВНИРО, вызывают у общественных наблюдателей вопросы. И хотя, как утверждают сами представители WWF, их волонтеры обучались по тем же методикам, которые используют и эксперты ВНИРО различия в подходах присутствуют. Заострил на этом внимание Михаил Скопец, учёный-ихтиолог, эколог, кандидат биологических наук, специалист по лососёвым рыбам Дальнего Востока, участник ежегодного мониторинга на Анюе.
- Официальные цифры, которые дает наша наука на нерестилищах, гораздо выше, чем получаем мы, – сказал он.– Почему? Потому что требуется показать, что рыба еще есть и ее можно добывать. Указание - как можно больше рыб подсчитать. Я наблюдал за работой группы полевиков из Хабаровского ВНИРО на Анюе. Они обследовали не нерестилища, они шли по всей реке на водомете, и тщательнейшим образом считали всех рыб, которые шли по реке. Получены были, видимо указания жесткие как можно больше рыб подсчитать. Но и, по их методике, любая покопка учитывалась – как результат, что рыба отнерестилась. Официальные данные завышаются сознательно.
- Мы работали по методике учета конкретных рыб, – продолжил эколог, – то есть или мы видели снёнку (погибшую отнерестившуюся рыбу – прим. ред), или живую рыбу, или останки поеденных животными рыб на берегу. Отдельные покопки мы отмечали, но не считали, что это рыба, потому что она могла сделать и 5 и 6 покопок и потом уйти в другое место. То есть мы не завысили данные. Эти цифры конечно ниже, чем было в реальности, но они вполне объективные. Мы были в самый разгар нереста, последняя неделя октября. По сравнению с 20 годом в 21 плотность кеты на нерестилищах упала в где-то в 100 раз. Плотность средняя составила 0, 01 рыбы на 100 квадратный метр! Это в 5000 раз ниже, чем рекомендуемые значения. Это конечно, биологическая катастрофа.
Принципиальным моментом наблюдатели-общественники считают тот факт, что они учитывали именно увиденную ими погибшую после нереста рыбу, а не так называемые «бугры» или «покопки» - нерестовые гнезда, углубления в речном дне, которые делает кета, чтобы отложить в них икру и молоки. Эксперты WWF полагают, справедливой оценку именно по отнерестившейся рыбе, которая дает жизнь следующему поколению, а не по буграм, которые могли не стать, но могли и не стать колыбелью для мальков.
Присутствовавшая на пресс-конференции по видео связи заведующая лабораторией лососевых рыб Елена Подорожнюк не оставила выпад в адрес хабаровского НИРО без внимания.
– По поводу тех, я бы сказала, нападок на науку – мы не будем их комментировать, но хотелось бы сказать, что мы всю информацию предоставляем официально, - отметила она. – У нас проходят отчетные сессии. На эту пресс-конференцию мы не были приглашены официально, я присутствую здесь как частное лицо, иначе мы могли бы предоставить наши результаты исследований по поводу нерестилищ. Сейчас мы не будем спорить про бугры и про кету, но и показать нашу презентацию, которая была на отчетной сессии, я не смогу. Могу сказать лишь, что на этой сессии был представитель ассоциации коренных и малочисленных народов и он ознакомился с нашими данными.
На запрос EastRussia в ХабаровскНИРО ответили, что «согласно данным, полученным в ходе обследования нерестилищ кеты осенней р. Амур в 2021 г. с помощью маршрутных съемок, подкрепленных беспилотной аэрофотосъемкой модельных (то есть типичных, адекватно представляющих соответствующие водотоки) участков основных лососевых притоков Амура: рр. Амгунь (р. Дуки), Анюй, Уссури (р. Хор), Тунгуска (р. Урми) плотность заполенния особей кеты осенней на 100 м2 составляла в бассейне р. Амгунь 20,8 экз., в бассейне р. Анюй – 0,6 экз., в бассейне р. Уссури – 1,0 экз., в бассейне р. Тунгуска – 0,8 экз.».
Данные за четыре прошлых года приводятся на сайте хабаровского филиала ВНИРО в отчете «Особенности путины осенней кеты в р. Амур в 2021 г.» приводится таблица «Динамика пропуска производителей осенней кеты на нерестилища, плотности нерестовых бугров и объема закладки икры на лососевые рыбоводные заводы в 2017-2020 годах». В ней плотность рыбы в нерестилищах в самом деле приводится в с отсылкой к «буграм», но цифры в таблицах – количество рыбы.
Годы |
Пропуск на нерестилища, млн рыб |
Плотности рыб |
Закладка икры на ЛРЗ, млн икринок |
Выполнение плана по закладке. % |
||
р. Амгунь |
р. Анюй |
р. Уссури |
||||
2017 |
<2,500 |
10,1 |
0,1 |
0,3 |
38,0 |
42,5 |
2018 |
3,900 |
17,0 |
2,0 |
0,15 |
68,8 |
77,0 |
2019 |
4,551 |
19,5 |
10,0 |
1,5 |
73,6 |
97,2 |
2020 |
4,830 |
22,0 |
12,0 |
1,8 |
80,7 |
129,0 |
Данные общественного мониторинга и ХабаровскНИРО по заполнению нерестилищ на Амгуни, Анюе и частично по Тунгуске можно сопоставить (таблицу WWF см. выше).
Годы |
Заполнение нерестилищ |
|||||
Р. Амгунь |
р. Анюй |
р. Тунгуска (Урми) |
||||
Данные общественного мониторинга – количество рыб на 100м2 |
Данные Хабаровского филиала ВНИРО – количество рыб на 100м2 |
Данные общественного мониторинга – количество рыб на 100м2 |
Данные Хабаровского филиала ВНИРО – количество рыб на 100м2 |
Данные общественного мониторинга – количество рыб на 100м2 |
Данные Хабаровского филиала ВНИРО – количество рыб на 100м2 |
|
2018 |
0,12 |
17,0 |
0,24 |
2,0 |
0,025 |
|
2019 |
0,24 |
19,5 |
2,5 |
10,0 |
0,06 |
|
2020 |
0,422 |
22,0 |
0,06 |
12,0 |
0,2 |
|
2021 |
0 |
20,8 |
0 |
0,6 |
0 |
0,8 |
Ни в одном из случаев данные мониторинга общественников и независимых ихтиологов не совпадают с данными Хабаровского филиала ВНИРО. Некоторая корреляция наблюдается лишь по ситуации на Анюе и Тунгуске в 2021 году.
Методика подсчета плотности рыбы нерестовыми буграми испытана временем и достоверна, говорят специалисты ХабаровскНИРО. Она предполагает, что в каждый такой бугор икру откладывают две особи кеты – мужская и женская, соответственно количество бугров, обнаруженных на контрольном участке, умножается на два, в итоге получается плотность рыбы на 100 квадратных метров. Погрешности возможны, но, как считают эксперты ХабаровскНИРО, в целом картина по заполнению нерестилищ адекватна реальной.
Что же до подсчетов снёнки и живой рыбы, то её подсчет тоже ведётся, но отправной точкой служат именно бугры. Этой методикой пользуются с начала двухтысячных, и если изменить способ подсчета сопоставление данных уже не будет корректным. При этом подсчёт по буграм провести проще – требуется один выезд в конце нереста. Сейчас сотрудники ХабаровсНИРО проводят мониторинг нерестилищ с использованием дронов и специального программного обеспечения.
Рисунок – р. Анюй, пр. Мухе, плотность нерестовых бугров 2020, 2021 гг.
Изображение: ХабаровскНИРО
Сбор данных по снёнке должен проводиться несколько раз, утверждают в ХабаровскНИРО – в начале нереста, в его разгар, и в финальной фазе. Со слов наблюдателей WWF на мониторинг они выезжали в каждом случае единожды, когда нерест уже завершался. С их слов – данные полученные таким образом отражают действительность, потому что деться мертвой отнерестившейся рыбе некуда. Максимум – медведь вытащит на берег.
Независимые ихтиологи отмечают, что способ подсчета по нерестовым буграм – предмет давней дискуссии в научных кругах, и к нему много претензий.
Цифровая модель рельефа нерестилища пр. Сесинская, бассейн р. Амгунь (р. Дуки) 2021 г., показаны нерестовые бугры (точки)
Изображение: ХабаровскНИРО
- Подсчет по буграм, это так называемая «оригинальная» методика «Амуррыбвода», - рассказал EastRussia ученый-ихтиолог, кандидат биологических наук Сергей Золотухин, в прошлом работавший в ХабаровскНИРО и возглавлявший там лабораторию тихоокеанских лососей. – До 2009 года эта организация занималась учетом амурского лосося. Это делалось силами сотрудников районных инспекций «Амуррыбвода», которые должны были сообщать количество рыб на нерестилищах. Когда были массовые подходы – до начала 2000, проблем не возникало. И вот когда перестала рыба доходить до нерестилищ, стали считать буграми. Мол «один бугор = самец и самка». Это была именно практика специалистов «Амуррыбвода». Научной же методики учета количества рыбы по буграм не существует. Есть учет существования бугров – то есть просто как факт: есть бугры, или их нет. Как человек, занимающийся лососями с 1975 года и их учетом, я ответственно заявляю, что методика подсчета наполняемости нерестилищ по буграм нигде в литературе не описана.
Стоп путине?
Отмечая ряд неблагоприятных факторов, оказавших влияние на результаты осенней кетовой путины прошлого года, авторы отчета ХабаровскНИРО подчеркивают, что принятое властями решение «не до конца учло позицию науки:
- использование плавных сетей на промысле лососей запретили не полностью, а только на приустьевом участке р. Амур;
- район промысла осенней кеты не был ограничен;
- промысел осенней кеты был открыт раньше срока, рекомендованного наукой на 5 дней — с 20 августа».
Полного запрета промышленного лова, как того требуют общественные защитники природы, позиция науки не содержит.
«Насколько оправдало себя решение запретить промышленный лов летней кеты, который действует уже три года?». Этот вопрос общественным наблюдателям адресовал Алексей Решетов - председатель Ассоциации рыбохозяйственных предприятий Хабаровского края Амурского бассейна.
- К сожалению, обследование нерестилищ с 2019 года, в том числе в условиях запрета введенного в 2019-году, показывает полное отсутствие производителей на нерестилищах, - ответила Ольга Ольга Чеблукова, координатор проектов по ООПТ Амурского филиала WWF России. – Это говорит о том, что запрет был введен слишком поздно, и популяция не восстанавливается. Точно так же как на Сахалине горбуша – запрет есть, а производителей на нерестилищах нет. Поэтому мы должны сейчас не упустить момент. Важно закрыть промышленный лов именно сейчас, чтобы не повторить судьбу амурских летних лососей и горбуши на Сахалине.
Позиция промышленников ультимативная – или ловят все, или не ловит никто. Общественники за то, чтобы остановить именно промышленный лов – как заездками, так и плавными сетями, оставив возможность заготовить «нормовую» рыбу представителям коренных и малочисленных народов Амура и любительский лов.
Одним из самых весомых факторов при принятии решения о том, сколько ловить и ловить ли вообще кету и горбушу на Амуре являются прогнозы по подходам лосося, сделанные хабаровским филиалом ВНИРО.
Алексей ЗбарскийВо Владивостоке 14-15 апреля состоялось заседание Дальневосточного научно-промыслового совета. Мероприятие это ежегодное, но назвать его формальным заседанием и уж тем более – скучным – нельзя, ведь именно здесь рыбакам Дальнего Востока говорят: где и сколько рыбы они могут поймать, и что тоже немаловажно – какие орудия лова при этом можно использовать.
«Делить шкуру неубитого медведя» – читай непойманного лосося – начали еще задолго до ДВНПС: в СМИ развернулась информационная кампания: рыбаки, каждый в своем регионе, пытались склонить на свою сторону ЛПР (лицо, принимающее решение), ведь от этого зависит какие квоты им выделят, сколько рыбы они поймают, и скольких людей они обеспечат работой на период путины.
А делить, как всегда есть, что: текущий прогноз по добыче лосося в нынешнюю путину составляет 459 тыс. тонн. Больше за последние годы было только в 2018 и 2019 гг. Вылов горбуши официально прогнозируется на уровне 322 тыс. тонн, но возможна его плюсовая корректировка - еще порядка 50-70 тыс. тонн. Но вот кому, сколько и чем ловить дадут? Вот в чем вопрос.
В Хабаровском крае, к примеру, в нижнем течении Амура и лимане – так называемой «низовке» – никак не могут поделить кету и горбушу, которая заходит на нерест в главную дальневосточную реку и ее притоки, в частности в Амгунь. Больше всего споров о том, какими мерами регулирования снижать промысловую нагрузку: запретом сетей, что больно ударит по предприятиям Ульчского и других «верхних» районов (то есть расположенных выше лимана по течению), или количеством «проходных» дней, а это бьет уже по предприятиям Николаевского района. Учитывая и без того низкий объем, а всеми видами ловли разрешено добыть не более 13 тысяч тонн, рыбаки Ульчского и Комсомольского районов Хабаровского края всерьез опасаются, что жители сел останутся без улова и, соответственно, без заработка. По их мнению, если сохранить условия, «как в прошлом году», то они окажутся в том же кризисе, что и 2020-м. Из-за малых подходов кеты они не смогли освоить квоты, наемные рыбаки остались без работы, а кроме того местные предприятия сократили свое участие в программе «Доступная рыба».
Заездок в Николаевском районе
В путину 2020 года рыбаки Николаевского района Хабаровского края брали рыбу традиционным для местного промысла способом – с помощью «заездков» - специальных устройств, которыми фактически перегораживается часть реки, а всем, кто рыбачит выше по течению, в связи с запретом плавных сетей, оставались доступны лишь закидные невода, что рыбаки сравнили с «вылавливанием чаинки в кружке при помощи зубочистки». Рыбаки пытались вразумить тех самых ЛПР и даже написали проект программного документа под названием «Экономическая стратегия рыболовства в бассейне реки Амур», в котором попытались учесть интересы всех участников процесса.
Ещё накануне основного совещания промыслового совета жаркие дебаты развернулись на так называемых «рабочих группах», где рыбаки, работающие в одной промзоне или на одной реке, заранее договариваются – какие именно вопросы и позицию они будут озвучивать в ходе ДВНПС. В группе, которая занималась вопросами Амура, среди прочих предложений были и весьма кардинальные: к примеру, полностью закрыть любой промысел лосося на Амуре. Причем, на несколько лет. В итоге Хабаровский край занял противоположную позицию, согласно которой запрет сетей в 2021 году недопустим.
«Мы будем мощным регулятором по наделению объемов и прохождению лососей, чтобы нерестилища были заполнены. В 2021 году необходимо построить работу так, чтобы сохранить тихоокеанских лососей», - озвучил на ДВНПС позицию региона заместитель председателя правительства - министр сельского хозяйства, торговли, пищевой и перерабатывающей промышленности Хабаровского края Александр Шкурин.
Ранее в марте сенатор от Хабаровского края Сергей Безденежных вообще поставил вопрос о полном запрете «заездков»
«Туда попадает такой огромный объем рыбы, который промышленники не успевают обрабатывать. И кета, которая могла бы добраться до нерестилища, погибает», — пояснил Сергей Безденежных на заседании Совета Федерации.
Официальное решение по рыбалке на Амуре еще не принято, стратегию рыболовства в бассейне главной дальневосточной реки будут рассматривать отдельно еще в течение недели, и это уже стало главным сюрпризом и результатом ДВНПС.
«Это замечательно, что на первое место вышел социальный аспект. Дело в том, что изначальная стратегия промысла предусматривала запрет плавных сетей для рыбодобывающих предприятий, а без сетей предприятия Ульчского и других «верхних» районов не смогут освоить выделенные им объемы, а значит не смогут исполнить свои социальные обязательства», - поделился своим мнением участник заседания ДВНПС, председатель Ассоциации рыбодобывающих предприятий Ульчского и Комсомольского районов Хабаровского края Максим Бергеля.
Между тем, некоторые рыбопромышленники уже были вынуждены искать альтернативные пути заработка. Так, в некогда поселкообразующем рыболовецком колхозе «Память Ленина» из села Тыр, Ульчского района, Хабаровского края после нововведений 2020 года – а именно тогда им впервые запретили использовать сплавные сети, а предложили ловить рыбу при помощи закидных неводов – рыбаки решили заняться… животноводством. Завели небольшое стадо - две дойные коровы, 22 теленка, да два десятка баранов, которые уже дали потомство.
Ферма рыболовецкого предприятия в п. Тыр
«Это безысходность! Куда людей девать? Сказать – иди, гуляй?! Куда он пойдет? Они же в браконьеры пойдут, других вариантов нет. Или уезжать, но те, кто мог, уже уехали. За последние 10 лет поселок потерял больше 50 % населения. И уезжают квалифицированные специалисты, которых потом очень сложно найти. Поэтому удерживаем их, платим зарплату, даже когда они не работают», - рассказал председатель РК «Память Ленина» Виктор Князькин.
Среди других неожиданных решений, принятых на нынешнем ДВНПС – значительное сокращение квот для сахалинских рыбаков. Прогнозируется, что этим летом они смогут поймать лишь 45 тыс. тонн «красной» рыбы: 33 тыс. тонн кеты, почти 10 тыс. тонн горбуши, 1400 тонн нерки и 450 тонн кижуча.
«Руководители многих прибрежных дальневосточных регионов долгое время недоумевали, что в прибрежной зоне Сахалина дают такие показатели по вылову лосося. «Стахановские» цифры приводили в ступор – все понимали, что рано или поздно такие показатели приведут к истреблению стада», - поделился с EastRussia своим мнением один из участников ДВНПС.
Что касается других дальневосточных регионов, то, к примеру, Камчатка, которая по праву считается «рыбной житницей России» (в 2021 году на Дальнем Востоке планируется добыть почти 460 тысяч тонн лосося, из них 359 тысяч тонн – на Камчатке), к ДВНПС подошла с другой проблемой: здесь за последние годы, благодаря программе инвестиционных квот, было построено пять заводов береговой обработки. Это ровно половина из всех, что появились недавно на Дальнем Востоке. Принцип простой: предприятия вкладываются в развитие инфраструктуры, как следствие: создание рабочих мест, увеличение налоговых поступлений и т.п., за что и получают увеличенные квоты. Такой механизм позволил за 10 лет удвоить объемы вылова, примерно на столько же увеличился и выпуск готовой продукции на полуострове. Но теперь эта программа предусматривает снижение выделяемых квот и в ближайшие 10 лет камчатские рыбопромышленники могут лишиться суммарно около полумиллиона тонн: 200 тыс. до 2026 года, и на втором этапе, который также рассчитан на пять лет - еще 300 тыс. тонн.
«Получается, тем, кто уже вложился в развитие, брал кредиты, отслеживал ситуацию на рынке, модифицировал производство под выпуск продукции глубокой переработки, фактически говорят: «Всем спасибо, молодцы! Но так как вы делали эту работу самостоятельно, а также в рамках первого этапа инвестквот, мы в любом случае перераспределим ресурс тем, кому он, по нашему мнению, нужнее», - рассказал в интервью журналу «Fishnews - Новости рыболовства» председатель Ассоциации добытчиков лососей Камчатки Владимир Галицын.
Кроме того в этом году на главной нерестовой реке полуострова - Камчатке – впервые внедрят «амурский принцип»: из-за резкого сокращения стада лосося, заходящего в реку на нерест, здесь ввели РПУ – рыбопромысловые участки и «проходные дни».
Отдельный вопрос, который пришлось решать в ходе проведения ДВНПС, это минтаевая путина, в частности, и долгосрочная стратегия использования этого вида ВБР. Из-за того, что порты Китая, основного потребителя минтая и других ВБР, добытых российскими компаниями, не принимают отечественный улов, рыбопромышленники столкнулись с тем, что попросту не знают, куда девать минтай. Специалисты говорят о том, что весь вылов россияне съесть не могут. Другие эксперты утверждают, что съесть-то могут, но на Дальнем Востоке попросту нет нужного количества холодильного оборудования, поэтому 350 тысяч тонн российского минтая сейчас хранится в холодильниках Южной Кореи.
Учитывая сложившуюся ситуацию, в Росрыболовстве заявили, что программа выделения инвестиционных квот будет продолжена, что позволит за несколько лет нарастить холодильные мощности и развить другую необходимую инфраструктуру.
«Принято решение, что инвестиционные квоты будут. На Дальнем Востоке 20% инвестиционных квот будет распределено начиная с 2023 года. А для перерабатывающих заводов, возможно, даже и с 2022 года», - заявил глава Росрыболовства Илья Шестаков.
Впрочем, цифры предстоящей путины могут быть пересмотрены по любому дальневосточному региону: «наука» будет следить за подходами рыбы и при необходимости корректировать квоты. Причем, делать это впервые предлагается в формате заседаний по видеоконференцсвязи.
В этих краях - по берегам Амура - люди всегда жили рекой. Но сейчас тут творится странное - рыбопромышленники стараются местных на работу не брать, начальство местных рыбаков ломает голову как заготовить сено, а все кто может правдами и неправдами записываются в коренные и малочисленные народы. Автор EastRussia посмотрел, как живет «низовка».
«Негусто, - подумал я про указанную зарплату. – Примерно столько же обещали нам в студенчестве лет 15 назад».
Впрочем, через пару дней, когда мы добрались по убитой напрочь автодороге Селихино – Николаевск-на-Амуре до села Маго, что в Николаевском районе, поселковый голова Владислав Мавровский объяснил «почему, и что да как».
Оказывается, рыбоперерабатывающие и рыбодобывающие предприятия очень неохотно берут на работу местных жителей. Местный ведь может домой уйти, когда захочет, или в банальный запой, как только получит аванс, к тому же он знает, сколько можно заработать на красной икре, не говоря уже о черной, потому и зарплату себе требует соответствующую. А вахтовик – человек практически подневольный, много просить не станет. Приезжий, одним словом.
«10-15 % местных берут, не больше», - приводит цифры Владислав Мавровский.
Местные вообще не очень-то любят работать. По крайней мере, официально. Арифметика по-нижнеамурски простая: зачем работать официально за 30 тысяч в месяц, если за пару месяцев можно заработать до двух миллионов рублей?
«Люди не привыкли работать. Не хотят. Они хотят только получать деньги. Речка приучила к тому, что можно взять много денег по-быстрому. К тому же, если я не работаю, соответственно, у меня появляются всевозможные преференции: садик бесплатно, за квартиру трехкомнатную благоустроенную я плачу 100 рублей, а остальное мне компенсируют, потому что я безработный. А если я прихожу на работу с зарплатой в 27 тысяч рублей, то тогда за ребенка в садике надо 10 тысяч заплатить, за квартиру 11 тысяч. А на что жить? Поэтому я буду работать на себя, а государство мне еще будет доплачивать. Вот так рассуждают», - рассказывает Владислав Мавровский.
Глава села разводит руками: при тотальной безработице он не может найти исполнителей даже на оплачиваемые общественные работы.
Впрочем, за последние годы на Амуре многое, поменялось: и заработки уже не такие баснословные – что у браконьеров, что у тех, кто официально трудится на реке; да и рыбы стало меньше – тут извечный спор, кто виноват: заездки в лимане, браконьеры или наводнения? Но в обоих случаях денег стало меньше. И первым делом это ощутили на себе главы тех самых сел, расположенных на Амуре: заводы стоят под боком, рыбу ловят под носом, а практически все деньги в виде налогов «уплывают» в Хабаровск или еще куда подальше.
«Если бы они были бы у нас зарегистрированы, то какие-то налоги бы шли сюда, к нам. Но они зарегистрированы в другом месте. От них идет НДФЛ, но это копейки. А ведь у нас бюджет только из налогов формируется. Нам раньше одно предприятие давало налогов до двух миллионов в год. Это при общем бюджете поселения в 10 миллионов, а потом они «прописались» в другом месте и все… Будут налоги – значит, будет инфраструктура, но на сегодняшний день этого не происходит», - сетует Владислав Мавровский.
Подобный расклад, кстати, наблюдается не только в рыбной промышленности. К примеру, бюджет Николаевского района составляет 1 млрд 900 млн рублей. При этом один только ГОК, работающий в поселке Многовершинный, платит налогов на 2,2 миллиарда рублей. Правда, в федеральный бюджет.
В отсутствии налоговых поступлений главам сел приходится идти «на поклон» к «рыбникам». Последние, как правило, соглашаются, но это неточно и сильно зависит от уловов.
«Сегодня мы негласно договариваемся. Я прихожу и говорю: ребята, надо помочь больнице, надо помочь школе. Государство, получается, ходит с протянутой рукой. Рыбаки помощь, конечно, оказывают, но небольшую – их тоже можно понять, ведь рыбалка не всегда оказывается удачной», - рассказал Владислав Мавровский.
Еще 10-15 лет назад подобные взаимоотношения были для рыбаков чуть ли не обязательными, правда, оформлялась вся эта помощь официально и называлась социально-экономическое партнерство: представители рыбодобывающих компаний и местное самоуправление каждый год заключали договор, по которому рыбники оказывали необходимую помощь детским садам, школам и другим бюджетным учреждениям.
В селе Тыр – том самом, до которого добраться можно только по воде – когда-то был поселкообразующий рыболовецкий колхоз «Память Ленина». На нем держалось все: социалка, экономика, жизнь. Сегодня колхоз «уже не торт»: своих бы прокормить.
«Если раньше колхоз был раньше поселкообразующим, то сейчас так сказать, увы, уже нельзя. Ведь раньше все только на рыбе и жили, а сейчас, посмотрите, какой отток населения идет», - сказала глава села Тыр Татьяна Точилина.
Татьяна Точилина главой Тыра стала недавно – в феврале. До этого учительствовала в местной школе, а временами подрабатывала в том самом рыбколхозе на приемке рыбы.
«Интересный опыт работы был, - делится Татьяна, - 2019 год, сентябрь, «осенка» (осенний ход кеты – прим. EastRussia). Я на основной работе как раз в отпуске была, ну, и пошла на приемку рыбы, денег подзаработать. Примерно три недели это длилось. Какие ощущения? Да мне же не привыкать! Я когда жила в Воскресенском, тоже работала в рыбколхозе, в 90-е годы это было».
Жители нижнеамурских сел с горечью вспоминают времена, когда практически в каждом населенном пункте был подобный крупный рыбколхоз. Но сегодня доходы от рыбного промысла упали настолько, что в том же РК «Память Ленина» решили заняться… животноводством. В прошлом году завели небольшое стадо: две дойные коровы, 22 теленка и два десятка баранов. Правда, такое решение сами рыбопромышленники назвали безысходностью.
«Это безысходность! Куда людей девать? Сказать – иди, гуляй?! Куда он пойдет? Они же в браконьеры пойдут, других вариантов нет. Или уезжать, но те, кто мог, уже уехали. За последние 10 лет поселок потерял больше 50 % населения. И уезжают квалифицированные специалисты, которых потом очень сложно найти. Поэтому удерживаем их, платим зарплату, даже когда они не работают», - рассказал председатель РК «Память Ленина» Виктор Князькин.
За счет фермы «рыбники» решили прокормить своих: все равно продукцию вывозить не получится из-за отсутствия той самой дороги. Процесс, как говорится, пошел: появилось потомство, стадо увеличилось. Правда, в этом году подвела река: из-за высокой воды покосы, расположенные в пойме, оказались затоплены. Причем, по всему нижнему Амуру.
«Незатопляемых покосов у нас нет, все косят на лугах. И всех затопило. Мы бьем в колокола: где брать сено? Сейчас вот жители села Солонцы к нам обратились: им необходимо 70 тонн сена. А где его взять столько? Никто на этот вопрос не может ответить», - посетовал глава Ульчского района Федор Иващук.
В ассоциации рыбодобывающих предприятий Ульчского и Комсомольского районов Хабаровского края считают, что здесь на помощь должны прийти краевые власти.
«К примеру, краевой сельскохозяйственный фонд берет баржу, централизованно закупает сено, грузит ее и везет по Амуру по потребностям. Это могло бы стать прямой поддержкой фермеров и сельхозтоваропроизводителей», - поделился председатель Ассоциации рыбодобывающих предприятий Ульчского и Комсомольского районов Хабаровского края Максим Бергеля.
По его мнению, госвласть в принципе должна искать иной подход к распределению водно-биологического ресурса. Например, доступ добывающих компаний к ресурсу сделать прямо пропорциональным к участию в социально-экономическом развитии территории.
«При распределении объемов необходимо учитывать «добрые дела». Механизм видится следующий: муниципальное образование письменно обращается к рыбодобывающим предприятиям с просьбой оказать ту или иную помощь, рыбаки в свою очередь эту помощь оказывают, затем предоставляют финансово-отчетные документы и получают пропорционально дополнительный объем рыбы», - предложил Максим Бергеля.
Пока же на практике все выглядит иначе и «рыбников» больше понуждают быть социально-ответственным бизнесом, нежели стимулируют. Яркий пример – широко разрекламированный властями (не только в Хабаровском крае) проект «Доступная рыба». Его суть заключается в том, что рыбодобывающие компании обязуются поставить определенный процент от своего улова на прилавки региона по сниженной цене. Порой, ниже себестоимости. Властям настолько понравилось «пиариться» на этом проекте, что рыбакам пришлось ограничивать свое участие в «Доступной рыбе». Так, в Николаевском районе в преддверии осенней путины решили раздавать бесплатную рыбу всем местным жителям старше 80 лет, а для пенсионеров «помладше» - по льготной цене: 100 рублей за килограмм.
«Мы сделали критерий по возрасту: 80 и выше. Пока так. Примерно прикинули, что человек 100 таких наберется. Если ниже взять, к примеру, пенсионеров, то у нас их очень много: из 1200 населения Маго 800 – пенсионеры. Если мы их всех возьмем, то предприятие будет работать себе в убыток», - рассказал глава села Маго Владислав Мавровский.
Еще одна особенность предстоящей путины на Амуре заключается в том, что жители амурских сел массово записываются в коренные малочисленные народы Севера (КМНС), чтобы получить всевозможные преференции. При этом нередко к нанайцам, ульчам, нивхам и другим малым народам себя относят представители славянских национальностей, а также выходцы из стран Средней Азии.
«У нас уже полрайона в КМНС записались. И едут со спокойной душой на реку, не только на красную рыбу, но и частиковые. Если ты берешь лицензию, то можешь ловить на определенных отведенных рыболовных участках, а КМНСам можно ловить по всему Амуру», - поделился глава Ульчского района Федор Иващук.
Свобода передвижения по реке, более «ловчие» орудия лова – именно это заставляет людей записываться в КМНС. Иначе, уверяют местные жители, можно остаться без рыбы. Для того, чтобы причислить себя к тем или иным народам Амура, достаточно уведомить контролирующий орган, который ведет так называемый реестр КМНС. Для этого необходимо подтвердить свою национальность. Сейчас подобная графа исчезла из официальных документов – паспорта или свидетельства о рождении, но в архивах ЗАГСа можно запросить информацию о национальности родителей и тем самым доказать, что ты, например, нивх или удэге.
«Приходят к нам в администрацию, запрашивают свидетельство о рождении, чтобы попасть в реестр. Приходили и такие: папа – нанаец, мама – русская. Их детей к кому относить?», - рассказала Татьяна Точилина.
Впрочем, вопросы не только относительно смешанных браков. Многие недоумевают: чем русский, живущий не один десяток лет на берегу Амура, отличается от любого представителя КМНС, который не всегда проживает в деревне, а, к примеру, лишь прописан там?
«Мы выходили с инициативой, чтобы все местные жители, у кого есть прописка, они могли поймать себе рыбу наравне с КМНС. Чем русский отличается от нивха? Он также здесь живет, также хочет кушать рыбу», - размышляет Владислав Мавровский.
По официальным данным, в 2020 году в Ульчском районе из 14,5 тысяч населения почти четыре тысячи – представители КМНС.
По идее, уверен Максим Бергеля, если предложить людям хорошо оплачиваемую работу, то они уже не захотят идти на всяко рода ухищрения.
«Логика очень простая: официально трудоустроенный местный житель – это автоматически минус один браконьер на реке. Только зарплата должна быть сопоставима с тем доходом, который можно получить браконьерским путем. Поэтому если предприятие берет на себя социальную ответственность и трудоустраивает местное население, то оно вправе рассчитывать на определенный ресурс», - поделился Максим Бергеля.
Впрочем, отмечают специалисты, рыбная отрасль в Хабаровском крае уже давно сместилась с лидерских позиций. Если судить по налоговым отчислениям, то в «низовке» на первом месте стоит лесная отрасль, за ней следует горнодобывающая, а рыбное хозяйство лишь замыкает тройку.
«Мы живем на рыбе, соответственно, в шелковых портках ходить должны, а мы ни денег, ни рыбы не видим», - посетовал Федор Иващук.
- Да какая рыбалка?! Холодрыга такая на улице! – говорили мне знакомые, заслышав о моих планах отправиться на выходные за ленком и хариусом.
В Хабаровске и правда морозы под 40, но желание «вырваться на оперативные просторы» пересилило – сидеть в городе надоело, да и на «зимней» я бывал лишь единожды: на севере Камчатки, в заливе Корфа. Было это лет 10 назад, ловили мы камбалу и корюшку в заранее подготовленных лунках, так что, можно сказать, это не в счет.
Изначальную идею ехать на «зимнюю горную» и жить в отапливаемой палатке, мы, внимательно изучив показания термометра и прогноз, все же отвергли. Решили остановиться на базе на берегу реки в поселке Сукпай, что примерно в 200 километрах от Хабаровска, в том числе, по «бамовской» трассе (она же «бетонка», она же дорога «Восток», она же федеральная трасса А375) Хабаровск – Находка, которая, на самом деле, никуда не ведет и теряется в тайге сразу после пересечения административной границы между Хабаровским краем и Приморьем.
Неделя до поездки прошла в бурных обсуждениях «сколько брать», «вся рыба наша» и «на что лучше ловится». В итоге решили, что короед (20 рублей за штучку) – наше все и вот уже два боевых экипажа на «Паджерике» и «Форике» (Субару Форестер – прим. ред.) быстро преодолевают «бетонку» сворачивают на «гравийку», ведущую до бывших леспромхозховских некогда богатых поселков. На развилке Мухен – Сукпай заправляемся по полной (раньше на этой АЗС принимали только «налик») и вот она – Сидима (обычно поем про нее на манер «розенбаумовской» «Ах, зима ты, моя, зима», вместо «зимы» вставляя «Сидима»): здесь есть кафе, борщ и можно уже не бояться постов ГИБДД впереди, так что «рыбалка официально открыта».
Филиал Кубы на Дальнем Востоке
Дорога в Сукпай идет по тайге: перевалы, елки, сосны, где среди них где-то бродит амба (Амба –великий, большой, огромный так коренные жители Дальнего Востока называли тигра – прим. ред). Примерно на полпути попадается поселок Золотой – нынче уже наполовину заброшенный. А ведь еще до конца 80-х это были места, куда ехали зарабатывать. Причем, со всего мира. Сукпай, к примеру, строили (а потом и жили здесь) кубинцы: братья с острова Свободы приезжали в глухую дальневосточную тайгу, чтобы строить целый город лесозаготовителей (проект был рассчитан на 50 тысяч жителей), а взамен для своей социалистической республики рубили лес и бесплатно отправляли его к себе на родину. Сукпай, кстати, и переводится, как «луч солнца», правда, в переводе с удэгейского.
Обложка книги Джанси Кимонко "Там, где бежит Сукпай"
Места эти живописно описывал удэгейский писатель Джанси Кимонко в повести «Там, где бежит Сукпай», но каждый раз, когда приезжаешь, открываешь что-то новое.
На въезде в «нижний» поселок
В Сукпай от Транссиба раньше вела Оборская железная дорога, протяженностью около 150 километров – по ней отсюда и соседних поселков - Мухена, Дурмина – вывозили лес (пассажирский поезд тоже был). Сейчас от ветки осталась лишь насыпь, да железобетонные мосты. Впрочем, и поселок нынче оставляет удручающее впечатление. Особенно, «верхний» (или «новый», как его еще называют) – как раз тот, который строили кубинцы. Панельные дома зияют выбитыми стеклами, некоторые из них так вообще разобрали.
«Верхний» поселок, построенный кубинцами
Жилищная афера
Лет 10 назад в Сукпае случился «бум» - в поселке стали скупать квартиры, особенно 3-х комнатные. В роли покупателей, как правило, выступали жители севера Сахалина. Как оказалось, это была схема по обналичиванию жилищных сертификатов для выезжающих из районов Крайнего Севера – благоустроенное жилье посреди тайги покупалось за копейки, а по сертификату за него давали кратно больше. Теперь это – те самые квартиры с выбитыми стеклами: понятное дело, что никто сюда переезжать и не думал.
Впрочем, финиш у нас не в Сукпае, а примерно в пяти километрах, недалеко от вожделенной речки, на базе, где нас встречает Игорь – мужчина лет 50-60-ти.
Таежная база
Работает здесь смотрителем/распорядителем. Сам родом из Амурской области, год назад уехал домой к дочерям, но началась «СВО» и владелец базы вместе с сыном попали под мобилизацию. Тогда супруга (она же мать) мобилизованных позвонила Игорю и сказала «приезжай, без тебя не справиться». Вот и живет теперь с лошадью, двумя собаками и кучей кошек.
Елка по-сукпайски, украшенная компакт-дисками
Кошки, кстати, опасные: куриную кость, нечаянно уроненную со стола, подхватят на лету, да перегрызут тут же – настоящие дальневосточные коты. А еще они сидят возле домика, где мы остановились, и мяукают, когда ты выходишь – мол, дай пожрать! А вот если заходить в дом, то молчат – понимают.
Те самые кошки
То, что мы сняли домик на базе – это правильно. Света в нем хоть и нет (LED-освещение от солнечных батарей не в счет), но «буржуйка» греет, а за окном – 40. Чтобы не бегать к машине, ставим брелоки в режим «прогрев каждые четыре часа» и понеслось: UNO, нарды, «разговоры разговариваем». Завтра – на рыбалку.
На лед!
До реки Сукпай, скованной льдом, не больше километра – загружаем в сани-волокуши все необходимое и отправляемся на рыбалку.
На льду Сукпая
Через минут 40, выйдя на лед, и подобрав место под «завалом» (в этом смысле горная рыбалка зимой мало чем отличается от осенне-летне-весенней – выбираем те места, где любит прятаться рыба), ставим палатку без дна – в ней можно укрыться от ветра и отгородить рыбу от солнечного света, который может пробиться через пробуренную лунку и вспугнуть рыбу, и бурим лунки.
Алексей за работой
Тут стоит сказать, что у нас с собой был мотобур. Без него было бы тяжело – лед на Сукпае хоть и метра не достиг, но вручную было бы сложно.
Владелец бура – Алексей, кстати, также впервые оказавшийся на зимней горной рыбалке, провел разъяснительную работу: ножи для бура на "горняшке" (горная рыбалка - прим. ред.) подходят любые, а вот для бурения на Амуре далеко не все - лед на главной дальневосточной реке и «горняшке» абсолютно разный.
В ожидании рыбы
Стоит ли говорить, что мы ничего не поймали? Не помог ни короед, ни крючки «нужной формы». Ничего. Хотя, справедливости ради, поклевка была, и не единожды. Впрочем, рыбалка – это же не всегда про улов.
Возвращались с твердым желанием вернуться по весне и «наказать всю рыбу». На базе устроили чемпионат по нардам. Я, кстати, выиграл.
Вид на реку Хор, в которую впадает Сукпай
Смотритель Игорь успокоил: мол, не вы первые, кто возвращается с «сухими канами» (кан – емкость для рыбы - прим.ред). Во-первых, близость к населенному пункту практически всегда означает, что рыбы здесь нет – ее попросту выловили местные. К тому же хариус с ленком – рыба достаточно привередливая: то солнце слишком ярко светит, то вода недостаточно мутная, то температура неподходящая. И если на осенней или летней рыбалке ты можешь спокойно поменять локацию, выбрав на реке более подходящую яму или залом, где в горных реках любит прятаться хариус, то на зимней для этого приходится бурить новые лунки.
Развитие импортозамещающих производств в усложнившихся экономических условиях приобрело стратегическое значение. ЕastRussia наблюдает за работой дальневосточных предприятий, стремящихся восполнить дефицит и наполнить рынок отечественной продукцией.
Предприятие «Союзкомпозит» за счет реализации нового инвестпроекта сможет увеличить производство ДКП до 1000 тонн ежегодно (рост производственных мощностей составит 250 тонн), будет создано пять новых рабочих мест (штат сотрудников увеличится до 30 человек). Налоговые отчисления в бюджет края составят 17,5 млн рублей за пять лет, выручка увеличится на 58 млн рублей в год.
Линия по производству террасной доски
фото: EastRussia
Древесно-полимерный композит торговой марки SEQUOIA по сравнению с натуральной древесиной имеет более высокую прочность и долговечность, водонепроницаемость, огнестойкость, устойчивость к плесени и насекомым. Новая продукция поможет сократить потребления сырья. При производстве главным образом используется натуральная древесная мука и высокоплотный полиэтилен. В производстве композитного материала на предприятии практически не используются импортные материалы. Новая линейка материалов будет более атмосферостойкая и иметь значительное сходство с натуральным деревом по тактильным и визуальным ощущениям.
Как рассказал главный инженер компании «Союзкомпозит» Александр Ковалев, продукцию в основном производят из опилков лиственницы, поставляемых из Комсомольска-на-Амуре, пластик получают также от предприятий края – уже очищенный. Добавку, защищающую производимый материал от вредного воздействия солнечных лучей, заказывают в Китае. Это – единственный импортный компонент.
«Ультрафиолетовая защита – это очень дорого, и некоторые недобросовестные производители экономят на этом. Раньше мы все ввозили из Китая, а теперь производим сами – под брендом “Секвойя”. Древесно-полимерный композит может прослужить 50 лет в теории, но так как его выпускаем относительно недавно, реально это еще не проверено. Гарантию даем 25 лет, потом материал можно направить на переработку и вторичное использование», – рассказывает он, добавляя, что на Дальнем Востоке конкурентов у компании нет, а продукция предприятия поставляется потребителям из соседних регионов, а также по всей России, где пользуется большим спросом.
фото: EastRussia
Из древесно-полимерного композита ООО «Союзкомпозит» производит террасную доску и лаги, перила, столбы и балясины для ограждений, доски для заборов, ступени для лестниц, фасадные системы. Чаще всего эту продукцию используют для благоустройства придомовой территории.
Увеличить количество поставок изделий из композитного материала компания сможет за счет расширения производства: в рамках софинансирования 50/50 будет получен льготный пятилетний заем 20 млн рублей на более современное оборудование для выпуска новой линейки продукции из древесно-полимерного композита.
Как отметила и.о. директора Фонда развития промышленности Хабаровского края Татьяна Веретенникова, «Союзкомплекту» не сложно получить поддержку – это действующее производство, зарекомендовавшее себя на рынке.
«Мы не финансируем стартапы и убыточные предприятия, текущее финансовое состояние предприятия должно быть стабильным – мы должны быть уверены, что предприятие вернет полученные средства. Деньги будут выделены из регионального бюджета – 20 млн рублей на покупку технологического оборудования, также 20 млн рублей предприятие вкладывает самостоятельно на развитие своего производства. Займ сроком до пяти лет под 5% годовых с возможностью досрочного погашения. Первые три года предприятие выплачивает только проценты, основное тело займа погашается в последние два года», – уточнила Веретенникова.
фото: EastRussia
Краевой Фонд развития промышленности уже пять лет оказывает поддержку предприятиям обрабатывающего производства. Компании получают льготные займы на развитие и модернизацию производства, покупку и реконструкцию технологического оборудования. Минимальная сумма – пять млн рублей, максимальная – пять млрд рублей (выдается федеральным Фондом развития промышленности при содействии регионального).
В 2022 году в региональный фонд было подано 16 заявок, деньги получили четыре компании, прошли согласование восемь – вскоре они получат средства. По словам Татьяны Веретенниковой, от подачи заявки до получения средств может пройти до полугода, региональные займы выдают быстрее – тут срок до двух месяцев.
«Сроки стараемся не затягивать. Мы продолжаем выдавать предприятиям льготные займы для реализации проектов по приоритетным направлениям российской промышленности. Предприятия могут рассчитывать на займы в сумме от пяти до 100 млн рублей с процентной ставкой 1-5%. И сейчас они как никогда более привлекательны для предприятий», – отметила Татьяна Веретенникова.
В 2022-2023 годах из краевого и федерального бюджетов выделено 268,5 млн рублей на финансирование деятельности регионального Фонда развития промышленности.
Комитет по труду и занятости Хабаровского края совместно с Центром занятости решились на эксперимент, который должен помочь с трудоустройством тем, кто самостоятельно освоил ту или иную профессию, тем, кто пусть и работал по специальности, но делал это долгое время без официального трудоустройства и подтверждения навыков. Профессиональный экзамен платный, оплатить его может либо сам работник, либо его работодатель. Но если у человека нет работы и, соответственно, денег, то государство ему поможет через механизм сертификатов.
– Идею, как часто это бывает, подбросила жизнь, – рассказывает Наталья Мартыненко, заместитель председателя комитета по труду и занятости правительства Хабаровского края. – Разговаривали как-то с директором местного завода железобетонных конструкций, и он пожаловался, мол умеющих, грамотных сварщиков не найти, а иногда приходят с корочкой об образовании, полученной еще в 90-х, говорит, что всё умеет, но работал в «шарашке» без оформления. Как его на работу брать? Обучать времени нет, надо сразу «к станку» и чтобы без брака. Реалии сегодняшней жизни таковы, что вкладываться в обучение человека принимаемого на работу, работодатель не готов.
Наталья Мартыненко, заместитель председателя комитета по труду и занятости правительства Хабаровского края
фото: EastRussia
Эта беседа и стала отправной точкой для кропотливой разработки, опросов людей, находящихся в поиске работы, обсуждения с профильными ведомствами. Результатом этой работы можно воспользоваться уже сегодня – но не каждому. Чтобы получить сертификат на прохождение квалификационного экзамена, человек должен быть зарегистрирован в Центре занятости как безработный и находящийся в поиске работы.
На 2023 год уже выделено финансирование 400 тыс. рублей – эти деньги получат центры оценки квалификации, для самого гражданина услуга будет бесплатной.
Как это работает? Гражданин обращается в Центр занятости и пишет заявление. После проверки – соблюдены ли все условия, обратившемуся предлагают на выбор Центр оценки квалификации (ЦОК). Он идет туда, заключает договор, в котором прописывается сумма, которую необходимо заплатить за конкретный экзамен – она для каждой специальности своя от 10 до 20 тысяч рублей – и с этим договором возвращается в Центр занятости, где получает сертификат на указанную в договоре сумму. Сдаёт экзамен, и, уже улучшив свои позиции, как специалиста, получает поддержку в поиске нового места работы.
– Что даёт этак услуга? Она позволит гражданам, которые трудоустроены вне правового поля, по «серым» схемам, она позволит им легализоваться и подтвердить ту квалификацию, которая не указана у него в трудовой книжке, – рассказывает директор Центра занятости Хабаровска и Хабаровского района Елена Даниленко. – Например, человек работал сварщиком без оформления трудовых отношений, записи в трудовой книжке нет. Когда он вдруг захочет устроиться официально, как он сможет подтвердить работодателю, то, что он на самом деле классный специалист? Кто поверит на слово? А так он проходит экзамен, который оценивают независимые эксперты, и получает официальный документ о его квалификации. При этом наличие документов о профессиональном образовании необязательно. Сертификат на квалификационный экзамен может получить и тот, кто, допустим, освоил профессию самостоятельно.
Елена Даниленко, директор Центра занятости Хабаровска и Хабаровского района
фото: EastRussia
Может случиться и так, что человек провалит экзамен. Повторно получить сертификат на прохождение квалификационной оценки он сможет не раньше, чем через год. В Хабаровском крае действует шесть Центров оценки квалификации и 20 экзаменационных площадок, на которых можно пройти экзамен по различным направлениям.
В списке квалификаций, которые можно подтвердить экзаменом – 440 видов деятельности и специализаций. Это в первую очередь те профессии, которые требуют наличие такого подтверждения с точки зрения законодательства – подъёмно-транспортное оборудование (включая лифтовое хозяйство), сварщики, причем не всегда это касается именно рабочих специальностей – квалификационный экзамен могут сдать и бухгалтеры, и аудиторы, косметологи.
Важный момент – после сдачи квалификационного экзамена, информация об этом попадает в Единый российский реестр специалистов. Речь идёт о базе данных федерального уровня, доступной во всех субъектах РФ. Любой работодатель, например, в Республике Коми может увидеть, что пришедший к нему специалист подтвердил свою квалификацию, сдав экзамен в Хабаровске. Работнику такая запись повышает его конкурентоспособность на рынке труда.
фото: EastRussia
– Есть ряд профессий и специальностей, где документ об образовании можно получить, посетив курсы, или некую школу: те же косметологи, например, или парикмахеры и документы, которые они получают, это отраслевые сертификаты, – поясняет Наталья Мартыненко. – Такие сертификаты подтверждают, что человек прошёл какое-то образование и может предоставлять услуги определенного рода. Но когда мы говорим о профессиональном экзамене в рамках независимой оценки квалификации, мы понимаем, что человек сдаёт теоретическую часть, сдаёт практическую и его знания, умения, навыки подтверждаются на предмет соответствия профессиональному стандарту!
Если востребованность сертификатов на платный профессиональный экзамен окажется высокой, на следующий год комитет по труду и занятости правительства Хабаровского края заложит в бюджет больше средств. В 2023 его смогут пройти примерно 40 человек, если принять за отсчет стоимость экзамена в 10 тыс. рублей, хотя испытание, например, для сварщиков стоит в районе 18-19 тысяч.
Узнать стоимость конкретного экзамена можно, обратившись в соответствующий Центр оценки квалификации – как правило, у каждого них есть свой перечень специальностей, по которым они проводят профэкзамен. Список ЦОК на портале комитета по труду и занятости населения правительства Хабаровского края.
Эльвира Баумгартен уже более 15 лет занимается посуточной арендой в Комсомольске-на-Амуре в компании ApartLand. Она рассказала, как зарабатывать на аренде жилья в нетуристическом городе, с какими сложностями можно столкнуться и как их преодолеть.
Как все начиналось?
Поначалу у меня была всего одна квартира, которую я взяла в ипотеку и планировала сдавать в долгосрочную аренду. Но достаточного спроса не оказалось, и было решено сдавать квартиру посуточно — нелегкое решение для владелицы детского центра, у которой было много стереотипов о посуточной аренде. Чтобы находить гостей, тогда было достаточно размещать объявление в местной газете — там публиковалось всего 8 аналогичных объявлений конкурентов.
Этот способ заработка быстро стал приносить мне весомый доход. И уже через год я оформила еще одну ипотеку, сделав это ежегодной традицией. Вырученных от посуточной аренды средств хватало на оплату и ипотечных платежей, и коммунальных услуг, и на собственные расходы. На сегодняшний день все эти ипотеки погашены, но в то время, конечно же, были страхи, связанные с ипотекой как с инструментом для создания собственных активов.
Изначально у меня была позиция — сдавать только собственные квартиры. Но когда в городе появилась компания «Транснефть» и, как следствие, командированные — спрос на краткосрочную аренду резко вырос. Брать с той скоростью ипотеку, с которой приходят клиенты, было нереально. Тогда я приняла решение воспользоваться новым для себя инструментом — субарендой. За один месяц я взяла 7 объектов в субаренду — помимо пяти собственных квартир. И тогда начался бизнес, а не просто доходная самозанятость.
Как выбирать жилье под субаренду?
Начинающему предпринимателю, у которого не сформирована репутация на рынке, договориться с арендодателями сложно. Часто именно неумение набрать объекты становится ограничением для начала посуточного бизнеса. Совет: не нужно бояться отказов, ведь количество рано или поздно переходит в качество — один из 10 собственников жилья примет ваше предложение. Поставьте себе флажок: набираю 40 отказов. Поверьте, вы не сможете выполнить эту задачу — еще раньше вы получите положительный ответ от собственников. А через год вы заметите, что они сами вам звонят и предлагают свои квартиры в субаренду.
При этом не следует соглашаться на любые квартиры, важно выбирать объекты с хорошей локацией — так, для Комсомольска-на-Амуре (и других промышленных городов) важна близость к предприятиям, где работают командированные, а также к медицинским учреждениям, к административному центру города. Кроме того, имеют значение адекватность собственников и соседей, а также качественный ремонт.
Изначально я брала под субаренду квартиры в любом виде и тратилась на ремонт, но сейчас стремлюсь брать только те объекты, которые требуют минимальных вложений — например, только декора. Собственные средства лучше всего вкладывать в качественную фото- и видеосъемку, а также продвижение.
Кто арендует квартиры посуточно в Комсомольске-на-Амуре?
В нашем городе нет наплыва туристов, но есть много командированных, которые приезжают сюда работать. Плюс нетуристического города в том, что у нас нет такого понятия — несезон. Тем, кто сдает квартиры посуточно в Сочи, Анапе или Геленджике, приходится за лето зарабатывать столько, чтобы потом жить на эти деньги весь год, а у нас спрос стабильный все 12 месяцев в году.
Еще одно преимущество нетуристического города — здесь ниже конкуренция, меньше расходы на рекламу. Например, большая и приятная для нас разница в стоимости размещения объявления на «Авито» в Москве и в Комсомольске-на-Амуре.
Сколько можно заработать?
Чистая прибыль в месяц с одной квартиры в небольшом городе с арендной ставкой 25 000 руб. в месяц и 1 500 руб. в сутки будет примерно 10 000–15 000 рублей. Средний чек в маленьких городах ниже, чем в городах-миллионниках, но и расходы меньше.
Маржинальность этого бизнеса сейчас невысока: разница между доходами и расходами составляет около 15%. В гостиничном бизнесе, который является аналогом посуточной аренды, этот показатель — 25%. Цены с нулевых годов, когда посуточная аренда была высокодоходной, практически не изменились — средняя стоимость в сутки составляет 1,5 тысячи рублей, а расходы на содержание и ожидания клиентов сильно выросли.
Тем не менее, это перспективный и стабильный бизнес, основанный на базовых потребностях человека. Жилье, даже временное, это необходимость в отличии от посещения кофеен, барбершопов и салонов красоты.
Как привлекать клиентов?
При правильном построении бизнеса и верной стратегии можно работать и с квартирами в низкоценовом сегменте. Главный вопрос — как увеличить эту стандартную небольшую прибыль со своих объектов. Ключевое здесь то, что у предпринимателя должен быть большой поток гостей — в этом помогает реклама.
Я активно размещала объявления своих квартир на «Авито Недвижимости» — публикуюсь там почти с самого запуска платформы. В последнее время на площадке появилось много нового — например, онлайн-бронирование. Люди все больше бронируют онлайн, поэтому нужно понимать, что если вы до сих пор не предоставляете такую возможность, то теряете большое количество клиентов.
С «Авито Недвижимости» у меня идет основной трафик — около 25% клиентов — и это самый высокий процент в сравнении с другими площадками. Поэтому уверена, что такие платформы нужно изучать и регулярно отслеживать их новые инструменты. При этом я стараюсь задействовать максимальное количество площадок — размещаю объявления еще и на таких порталах, как Bronevik, Ostrovok. Но эти платформы дают мне примерно 5-8% бронирований.
Кроме того, «Авито Недвижимость» помечает проверенные квартиры значками «Квартира проверена» и «Безопасная бронь», и таким образом подтверждает надежность объекта. Мои объекты первые в городе получили такие значки, и за нами быстро подтянулись конкуренты. Может казаться, что эти значки не так важны, но для человека, который едет в чужой город, это значимо. Я заметила, что такие квартиры разбирают охотнее.
Как успешно сдавать квартиру посуточно?
Бизнес по краткосрочной аренде довольно простой — зайти в него несложно, инвестиции потребуются небольшие. Поначалу можно даже совмещать с основной работой, если у вас в наличие всего одна-две квартиры.
При этом необходимо предварительно составить финансовую смету, рассчитать расходы, предполагаемые доходы и срок окупаемости объекта. Также стоит помнить, что от клиентов можно ожидать неприятных сюрпризов: например, они могут испортить свежий ремонт, мебель. Нужно быть к этому готовым и размещать в квартире только самое необходимое, без излишеств.
Еще один совет: работайте официально, тогда у вас будут хорошие гости, а не местная молодежь.
Хорошим гостям, а именно командированным и платежеспособным, нужны гарантии. Наличие сайта, возможность забронировать жилье онлайн — это подтверждение вашей положительной истории для гостя.
Подведем итоги: