Когда от эмоций дух захватывает сильнее, чем от мороза 24.10.2018 10:25

Гонка на собачьих упряжках "Берингия" - больше чем спорт

«Берингия» – традиционная камчатская гонка на собачьих упряжках. Впервые состязание каюров – погонщиков собак – прошло в январе 1990 года. Идею гонки предложил журнал «Северные просторы». С тех пор и по сей день «Берингия» – это больше чем просто спорт. Это возрождение национальных традиций. Это гуманитарная помощь и подарки детям, которые везут каюры. И это долгожданный праздник для жителей отдаленных камчатских деревень. Елена Головачева, участница двух «Берингий», в том числе гонки 2018 года, рассказывает о своем опыте, пережитых эмоциях и о том, может ли «Берингия» стать источником для зарождения событийного туризма на Камчатке.

– Ты в «Берингии» участвовала уже дважды. Оба ли раза удалось пройти дистанцию целиком? Что изменилось с момента твоего первого участия?
– В 2014 году я ездила в роли журналиста со съемочной группой, мы снимали репортажи о гонке, их транслировали на канале «Губерния». Мы прошли всю дистанцию, тогда она составляла 1022 километра, то есть вдвое меньше, чем в этом году. Мы путешествовали только по восточному побережью, стартовали под Петропавловском в Коряках, от вулкана, а финиш у нас был в поселке Тиличики тогда. Сейчас у нас дистанция тоже прошла частично по восточному побережью, старт был в поселке Мильково, финиш – на Чукотке в Марково.

– Сколько дней тогда и сколько сейчас продлилась гонка?
– Сейчас у нас было ровно 39 дней, я никогда не забуду ни один из них. А в прошлый раз не помню, но было значительно меньше, в районе трех недель. Учитывая все стоянки, дни, когда нам по погодным условиям приходилось пережидать пургу. В этом году на моей памяти, на памяти берингийцев, были самые длительные пурговки – вынужденные стоянки – мы шесть дней находились в поселке Каменское, это Пенженский район. На протяжении этих шести дней была дикая непогода, мы никак не могли на север дальше выдвинуться, даже в населенном пункте было сложно дойти от одного здания до другого, потому что не видно было ничего. Конечно же, в такую погоду организаторы не могли нас отпустить.

– Расскажи, пожалуйста, подробнее, как выглядит процесс участия в «Берингии» не для каюра. С каюром все понятно – у него собаки, нарты снаряженные. Что происходит вокруг него и как можно поучаствовать в гонке, не являясь каюром?
– Группа сопровождения состоит из нескольких категорий. Во-первых, это крепкие ребята-­снегоходчики, которые на протяжении всего пути сопровождают гонку и готовы в любой момент выдвинуться на помощь. На них ложилась основная ответственность. Были серьезные и опасные ситуации, когда ребятам приходилось даже ночью отправляться в путь, когда терялась связь, когда из-за непогоды каюры оставались где-то на маршруте и их приходилось спасать. Часть пути нас сопровождали машины-вездеходы, и была возможность какие-то личные вещи хранить и перевозить.



– Это было возможно на наиболее сложной части пути?
– Наоборот, на наиболее легкой части, потому что там есть трасса, есть дорога. Но как только мы пошли дальше на север, где никаких дорог и трасс на Камчатке нет и, боюсь, не будет никогда, все вещи мы везли на себе. Техника постоянно пыталась сломаться – это из сложностей, из трудностей.

– А кто готовит еду?
– Повар и кухонные волонтеры, которые ему помогают.

– Они тоже в составе команды проходят всю дорогу?
–  Конечно.

– Так вот как можно попасть на «Берингию»?
– Да. Подается заявка, и любую кандидатуру могут утвердить. Другое дело, что со всей России летят заявки, многие хотят попробовать свои силы. Необходима медкомиссия. Любой может попасть в гонку, но нужно понимать, что это не туристическая, увеселительная прогулка на снегоходах с шикарными видами. Это действительно экстремальная экспедиция, куда берут не каждого, и не каждый сможет выдержать, будет очень трудно как физически, так и морально.

– Как проходит день во время гонки?
– Во-первых, с вечера, на собрании, на оглашении результатов предыдущего маршрута, объявляется, выходим мы или не выходим на трассу и во сколько выходим. Время старта, как правило, может поменяться только из-за погодных условий. Допустим, старт у нас в 8. В 7 часов все каюры должны быть у своих собак, запрягать упряжки, в 8 часов они уже по очереди должны выдвигаться, через каждые 2 минуты упряжки стартуют. До этого должны быть собраны все вещи, должен быть собран лагерь, завтрак назначается часов на 6 утра. Соответственно, повар встает еще на час раньше. У людей обязательно должен быть кипяток. Там большие кастрюли ставились на костер и кипятились. Все набирают термосы, кипятка должно быть очень много, берут с собой перекус. Хлеб должен быть порезан. Люди очень много едят сала, оказывается, в таких путешествиях. Что-то, что дает энергию, ее запас. Целый день уходит на преодоление километража дневного.

– Трапеза какая-то печальная получается: кипяток, хлеб, сало.
– Завтрак настоящий, можно поесть кашу. У нас был выбор продукто­­в. У гонки были спонсоры, одни из них нам даже несколько ящиков лимонов передали. Лимоны мы ели в огромных количествах – организм понимал, что требуются витамины. Потом лимоны перемерзли: где их хранить, как хранить на маршруте? И пришлось выбросить.

– Каждая команда каюров готовит себе сама?
– Нет, централизованно, повар готовит для всех. А вот для собак каюры готовят сами.

– Собаки едят рыбу?
– Собаки едят то, что считает нужным каюр.

– Еда может быть любая?
– Да. Еда для собак называется «опана». Как это выглядит? Каюр приезжает на финиш, к этому моменту волонтеры должны развернуть хотя бы какое-то подобие лагеря, зажечь костер. Каюры в составе своей нарты, но чаще всего в составе грузовых нарт везут посуду, в которой они готовят, это кастрюли большие. Греется вода, туда закидывается то, что считает нужным каюр, каждый для своих собак сам рацион составляет. Кто-то на рыбе идет, на мясе круче и дороже. Каждый по своим финансам. Спонсоры выделяли рыбу, но это были рыбьи головы и не лучшего качества. Были ситуации, когда груз и еда вообще не пришли, очень сильно ребята возмущались, страдали и переживали. Потому что нужно восстановить собак. Когда у нас пошли трассы по 100 км, то это стал вопрос выживания.

– Все ночевки в населенных пунктах?
– Нет. В этом году у нас было пять ночевок на улице. Четыре раза это были военные палатки, которые нагреть крайне сложно. Возле печки спать хорошо, но она имеет свойство гаснуть. Лично я всю ночь не спала.

– А люди, которые готовят лагерь, каким образом умудряются раньше каюров туда попасть?
– В разном графике движутся команды. Есть замыкающие – волонтеры, которые подбирают потерянные вещи, например собаки тапочки поскидывали, а они собирают. Принципиально важно, когда уходишь из населенного пункта, за собой оставить чистоту.

– А есть те, кто идет вперед. Трассы пробивают?
– Да, с GPS, с местными жителями иногда. На севере встречались места, где никто из нашей команды не бывал никогда, поэтому  приходилось брать проводника из местных, которые часто между населенными пунктами на своих снегоходах, буранчиках ездят. С местным вперед идут руководители гонки с GPS, она необходима в том числе для того, чтобы прописывать треки, маршруты, чтобы потом зарегистрировать рекорд. На финише главный редактор Книги рекордов России Алексей Свистунов зафиксировал рекорд. Посмотрел GPS, треки были прописаны, именно заявленный маршрут был пройден, километраж, все по-честному. Были случаи, когда каюры сворачивали не там, уезжали совершенно в другое место, возвращались потом. У нас были рации, если рельеф и местность позволяли, по рации можно было связаться, и волонтеры-­снегоходчики приезжали и выводили обратно на трассу.

– Сопровождают ли «Берингию» врачи, спасатели?
– Врачи движутся параллельно. У нас было два ветеринара и один врач «человеческий». Чаще всего ветеринары в числе первых прибывали в населенный пункт, чтобы медикаменты успели оттаять.

– Очень холодно было?
– Нет. Привыкаешь. Если сначала лицо немилосердно мерзнет, то потом кажется: о, сегодня теплее, чем вчера, как хорошо.

– Ты мазалась салом, мазями?
– Нет, я ни разу не обморозила лицо, потому что я его постоянно заматывала. Я знала, куда я иду, это не первая моя «Берингия». У меня была с собой балаклава.

– Расскажи, как нужно одеваться?
– Я перемещалась на снегоходе (на собаках только каюры передвигаются по правилам гонки). На нем ты не очень подвижен, и есть огромный риск замерзнуть и свалиться где-нибудь, тем более что на скорости из-за ветра становится еще холоднее. Особенно когда передвигаешься вдоль побережья. Лично у меня было несколько курток, несколько штанов. Естественно, необходимо термобелье, это у каждого было. Есть такое правило, что самое оптимальное количество одежды – три слоя. Но на деле их оказывалось и четыре, и пять, и 25. У меня была специальная снегоходная куртка, которую я надевала поверх обычной куртки, чтобы везде все было закрыто, никуда не задувало. Одеж­да должна быть непромокаемой: когда ты едешь, на тебя кидает снег. Лучше иметь дополнительную сухую одежду. Однажды нас застала пурга в дороге, и нам пришлось экстренно принимать решение о ночевке в лесу, прям посреди него мы рыли яму. И повезло тем, у кого с собой была сменная сухая одежда.

– Ты была в их числе?
– Нет, спасла коллективная помощь. Только таким образом удалось не заболеть и продолжить путь на следующий день.

– А дикие звери попадались на маршруте?
– Да. Попадается следов много. Я очень часто лис видела, птичек.

– А медведей?
– Медведи в это время еще спали. Но мы проезжали как раз по местам их спячки, практически по головам медведей. Иногда было страшно где-то оставаться, особенно рядом со вскрывшимися речками. Понимаешь, что шум может разбудить животное. А на Чукотке мы проезжали по тем местам, где в основном волки. А их что бояться? У нас с собой 200 собак. Только дурак подойдет.

– Оружие у участников гонки имеется?
– Конечно. Были и ружья, у каждого члена экспедиции ножи были.

– В каждой упряжке сколько можно было иметь собак?
– До 16.

– Есть ли запасные собаки?
– Запасных собак нет.

– А можно снять собаку?
– Можно. Но если ты снимаешь ее, пишется заявление, ветеринары это фиксируют. Это – гонка, спортивное мероприятие, все по правилам.

– Случалось, что снимали?
– Конечно, постоянно снимали, по состоянию здоровья. И каюры сходили с дистанции. Собаки не идут, что ты можешь сделать? Либо же судьи принимают решение, что данный каюр не будет продолжать гонку по той причине, что есть регламент, и там четко написано, что на отдых и восстановление собак требуется минимум восемь часов. Если каюр приходит слишком поздно и не выдерживается этот временной промежуток, это грубое нарушение регламента и основание для снятия с гонки.

– Жители мест, где участники ночуют, как-то участвуют в «Берингии»?
– Конечно. Для жителей это огромный праздник, событие, и в каждом населенном пункте старались устроить небольшой концерт. И каюры тоже, в свою очередь, говорят слова поддержки, благодарности, устраивают какие-то представления небольшие – танцуют, играют на музыкальных инструментах. Такой культурный обмен получается.  «Берингия» имеет большое социальное значение. Ведь и изначально это была гуманитарная миссия, возили книжки в отдаленные школы на севере, куда никаким другим способом не добраться.

– С каким каюром ты шла и какое вы место заняли?
– Мы шли вне зависимости от каюров, мы сопровождали всю гонку. Снегоходы не делились на команды. Раньше каюр мог привезти с собой помощника-волонтера, и волонтеры закреплялись за каюрами. Но это – дорогое удовольствие.

– Туристическая ценность участия в гонке какова?
– Эта гонка – уникальное мероприятие и для региона, и для страны в целом, и для всего мира. Это демонстрация силы духа русского человека.

– Ты еще пойдешь или нет?
– Да.
Теги: