Поделиться
Выживание на Амуре
Поделиться

Проблемы живущих на берегах Амура обнажила летняя лососевая путина в низовьях реки

В этих краях - по берегам Амура - люди всегда жили рекой. Но сейчас тут творится странное - рыбопромышленники стараются местных на работу не брать, начальство местных рыбаков ломает голову как заготовить сено, а все кто может правдами и неправдами записываются в коренные и малочисленные народы. Автор EastRussia посмотрел, как живет «низовка».

EastRussia
«На путину в Николаевский район срочно требуются рыбообработчики. Зарплата 40 000 рублей», - я читаю объявление на столбе, пока жду на остановке на выезде из Хабаровска товарища, с которым нам предстоит прокатиться в «низовку» - так называют Ульчский и Николаевский районы Хабаровского края, расположенные в нижнем течении Амура (но на 500-800 километров севернее Хабаровска). 


«Негусто, - подумал я про указанную зарплату. – Примерно столько же обещали нам в студенчестве лет 15 назад».

Впрочем, через пару дней, когда мы добрались по убитой напрочь автодороге Селихино – Николаевск-на-Амуре до села Маго, что в Николаевском районе, поселковый голова Владислав Мавровский объяснил «почему, и что да как». 

Оказывается, рыбоперерабатывающие и рыбодобывающие предприятия очень неохотно берут на работу местных жителей. Местный ведь может домой уйти, когда захочет, или в банальный запой, как только получит аванс, к тому же он знает, сколько можно заработать на красной икре, не говоря уже о черной, потому и зарплату себе требует соответствующую. А вахтовик – человек практически подневольный, много просить не станет. Приезжий, одним словом.

«10-15 % местных берут, не больше», - приводит цифры Владислав Мавровский.

Местные вообще не очень-то любят работать. По крайней мере, официально. Арифметика по-нижнеамурски простая: зачем работать официально за 30 тысяч в месяц, если за пару месяцев можно заработать до двух миллионов рублей? 

«Люди не привыкли работать. Не хотят. Они хотят только получать деньги. Речка приучила к тому, что можно взять много денег по-быстрому. К тому же, если я не работаю, соответственно, у меня появляются всевозможные преференции: садик бесплатно, за квартиру трехкомнатную благоустроенную я плачу 100 рублей, а остальное мне компенсируют, потому что я безработный. А если я прихожу на работу с зарплатой в 27 тысяч рублей, то тогда за ребенка в садике надо 10 тысяч заплатить, за квартиру 11 тысяч. А на что жить? Поэтому я буду работать на себя, а государство мне еще будет доплачивать. Вот так рассуждают», - рассказывает Владислав Мавровский.


Глава села разводит руками: при тотальной безработице он не может найти исполнителей даже на оплачиваемые общественные работы. 

Впрочем, за последние годы на Амуре многое, поменялось: и заработки уже не такие баснословные – что у браконьеров, что у тех, кто официально трудится на реке; да и рыбы стало меньше – тут извечный спор, кто виноват: заездки в лимане, браконьеры или наводнения? Но в обоих случаях денег стало меньше. И первым делом это ощутили на себе главы тех самых сел, расположенных на Амуре: заводы стоят под боком, рыбу ловят под носом, а практически все деньги в виде налогов «уплывают» в Хабаровск или еще куда подальше.

«Если бы они были бы у нас зарегистрированы, то какие-то налоги бы шли сюда, к нам. Но они зарегистрированы в другом месте. От них идет НДФЛ, но это копейки. А ведь у нас бюджет только из налогов формируется. Нам раньше одно предприятие давало налогов до двух миллионов в год. Это при общем бюджете поселения в 10 миллионов, а потом они «прописались» в другом месте и все… Будут налоги – значит, будет инфраструктура, но на сегодняшний день этого не происходит», - сетует Владислав Мавровский.

Подобный расклад, кстати, наблюдается не только в рыбной промышленности. К примеру, бюджет Николаевского района составляет 1 млрд 900 млн рублей. При этом один только ГОК, работающий в поселке Многовершинный, платит налогов на 2,2 миллиарда рублей. Правда, в федеральный бюджет.

В отсутствии налоговых поступлений главам сел приходится идти «на поклон» к «рыбникам». Последние, как правило, соглашаются, но это неточно и сильно зависит от уловов. 

«Сегодня мы негласно договариваемся. Я прихожу и говорю: ребята, надо помочь больнице, надо помочь школе. Государство, получается, ходит с протянутой рукой. Рыбаки помощь, конечно, оказывают, но небольшую – их тоже можно понять, ведь рыбалка не всегда оказывается удачной», - рассказал Владислав Мавровский.

Еще 10-15 лет назад подобные взаимоотношения были для рыбаков чуть ли не обязательными, правда, оформлялась вся эта помощь официально и называлась социально-экономическое партнерство: представители рыбодобывающих компаний и местное самоуправление каждый год заключали договор, по которому рыбники оказывали необходимую помощь детским садам, школам и другим бюджетным учреждениям.

В селе Тыр – том самом, до которого добраться можно только по воде – когда-то был поселкообразующий рыболовецкий колхоз «Память Ленина». На нем держалось все: социалка, экономика, жизнь. Сегодня колхоз «уже не торт»: своих бы прокормить.

«Если раньше колхоз был раньше поселкообразующим, то сейчас так сказать, увы, уже нельзя. Ведь раньше все только на рыбе и жили, а сейчас, посмотрите, какой отток населения идет», - сказала глава села Тыр Татьяна Точилина.

Татьяна Точилина главой Тыра стала недавно – в феврале. До этого учительствовала в местной школе, а временами подрабатывала в том самом рыбколхозе на приемке рыбы.  

«Интересный опыт работы был, - делится Татьяна, - 2019 год, сентябрь, «осенка» (осенний ход кеты – прим. EastRussia). Я на основной работе как раз в отпуске была, ну, и пошла на приемку рыбы, денег подзаработать. Примерно три недели это длилось. Какие ощущения? Да мне же не привыкать! Я когда жила в Воскресенском, тоже работала в рыбколхозе, в 90-е годы это было». 

Жители нижнеамурских сел с горечью вспоминают времена, когда практически в каждом населенном пункте был подобный крупный рыбколхоз. Но сегодня доходы от рыбного промысла упали настолько, что в том же РК «Память Ленина» решили заняться… животноводством. В прошлом году завели небольшое стадо: две дойные коровы, 22 теленка и два десятка баранов. Правда, такое решение сами рыбопромышленники назвали безысходностью. 


«Это безысходность! Куда людей девать? Сказать – иди, гуляй?! Куда он пойдет? Они же в браконьеры пойдут, других вариантов нет. Или уезжать, но те, кто мог, уже уехали. За последние 10 лет поселок потерял больше 50 % населения. И уезжают квалифицированные специалисты, которых потом очень сложно найти. Поэтому удерживаем их, платим зарплату, даже когда они не работают», - рассказал председатель РК «Память Ленина» Виктор Князькин.

За счет фермы «рыбники» решили прокормить своих: все равно продукцию вывозить не получится из-за отсутствия той самой дороги. Процесс, как говорится, пошел: появилось потомство, стадо увеличилось. Правда, в этом году подвела река: из-за высокой воды покосы, расположенные в пойме, оказались затоплены. Причем, по всему нижнему Амуру. 


«Незатопляемых покосов у нас нет, все косят на лугах. И всех затопило. Мы бьем в колокола: где брать сено? Сейчас вот жители села Солонцы к нам обратились: им необходимо 70 тонн сена. А где его взять столько? Никто на этот вопрос не может ответить», - посетовал глава Ульчского района Федор Иващук.  


В ассоциации рыбодобывающих предприятий Ульчского и Комсомольского районов Хабаровского края считают, что здесь на помощь должны прийти краевые власти.

«К примеру, краевой сельскохозяйственный фонд берет баржу, централизованно закупает сено, грузит ее и везет по Амуру по потребностям. Это могло бы стать прямой поддержкой фермеров и сельхозтоваропроизводителей», - поделился председатель Ассоциации рыбодобывающих предприятий Ульчского и Комсомольского районов Хабаровского края Максим Бергеля.

По его мнению, госвласть в принципе должна искать иной подход к распределению водно-биологического ресурса. Например, доступ добывающих компаний к ресурсу сделать прямо пропорциональным к участию в социально-экономическом развитии территории. 


«При распределении объемов необходимо учитывать «добрые дела». Механизм видится следующий: муниципальное образование письменно обращается к рыбодобывающим предприятиям с просьбой оказать ту или иную помощь, рыбаки в свою очередь эту помощь оказывают, затем предоставляют финансово-отчетные документы и получают пропорционально дополнительный объем рыбы», - предложил Максим Бергеля.

Пока же на практике все выглядит иначе и «рыбников» больше понуждают быть социально-ответственным бизнесом, нежели стимулируют. Яркий пример – широко разрекламированный властями (не только в Хабаровском крае) проект «Доступная рыба». Его суть заключается в том, что рыбодобывающие компании обязуются поставить определенный процент от своего улова на прилавки региона по сниженной цене. Порой, ниже себестоимости. Властям настолько понравилось «пиариться» на этом проекте, что рыбакам пришлось ограничивать свое участие в «Доступной рыбе». Так, в Николаевском районе в преддверии осенней путины решили раздавать бесплатную рыбу всем местным жителям старше 80 лет, а для пенсионеров «помладше» - по льготной цене: 100 рублей за килограмм. 

«Мы сделали критерий по возрасту: 80 и выше. Пока так. Примерно прикинули, что человек 100 таких наберется. Если ниже взять, к примеру, пенсионеров, то у нас их очень много: из 1200 населения Маго 800 – пенсионеры. Если мы их всех возьмем, то предприятие будет работать себе в убыток», - рассказал глава села Маго Владислав Мавровский.

Еще одна особенность предстоящей путины на Амуре заключается в том, что жители амурских сел массово записываются в коренные малочисленные народы Севера (КМНС), чтобы получить всевозможные преференции. При этом нередко к нанайцам, ульчам, нивхам и другим малым народам себя относят представители славянских национальностей, а также выходцы из стран Средней Азии.



«У нас уже полрайона в КМНС записались. И едут со спокойной душой на реку, не только на красную рыбу, но и частиковые. Если ты берешь лицензию, то можешь ловить на определенных отведенных рыболовных участках, а КМНСам можно ловить по всему Амуру», - поделился глава Ульчского района Федор Иващук.

Свобода передвижения по реке, более «ловчие» орудия лова – именно это заставляет людей записываться в КМНС. Иначе, уверяют местные жители, можно остаться без рыбы. Для того, чтобы причислить себя к тем или иным народам Амура, достаточно уведомить контролирующий орган, который ведет так называемый реестр КМНС. Для этого необходимо подтвердить свою национальность. Сейчас подобная графа исчезла из официальных документов – паспорта или свидетельства о рождении, но в архивах ЗАГСа можно запросить информацию о национальности родителей и тем самым доказать, что ты, например, нивх или удэге.

«Приходят к нам в администрацию, запрашивают свидетельство о рождении, чтобы попасть в реестр. Приходили и такие: папа – нанаец, мама – русская. Их детей к кому относить?», - рассказала Татьяна Точилина.

Впрочем, вопросы не только относительно смешанных браков. Многие недоумевают: чем русский, живущий не один десяток лет на берегу Амура, отличается от любого представителя КМНС, который не всегда проживает в деревне, а, к примеру, лишь прописан там?

«Мы выходили с инициативой, чтобы все местные жители, у кого есть прописка, они могли поймать себе рыбу наравне с КМНС. Чем русский отличается от нивха? Он также здесь живет, также хочет кушать рыбу», - размышляет Владислав Мавровский.

По официальным данным, в 2020 году в Ульчском районе из 14,5 тысяч населения почти четыре тысячи – представители КМНС.

По идее, уверен Максим Бергеля, если предложить людям хорошо оплачиваемую работу, то они уже не захотят идти на всяко рода ухищрения.

«Логика очень простая: официально трудоустроенный местный житель – это автоматически минус один браконьер на реке. Только зарплата должна быть сопоставима с тем доходом, который можно получить браконьерским путем. Поэтому если предприятие берет на себя социальную ответственность и трудоустраивает местное население, то оно вправе рассчитывать на определенный ресурс», - поделился Максим Бергеля.

Впрочем, отмечают специалисты, рыбная отрасль в Хабаровском крае уже давно сместилась с лидерских позиций. Если судить по налоговым отчислениям, то в «низовке» на первом месте стоит лесная отрасль, за ней следует горнодобывающая, а рыбное хозяйство лишь замыкает тройку.

«Мы живем на рыбе, соответственно, в шелковых портках ходить должны, а мы ни денег, ни рыбы не видим», - посетовал Федор Иващук.

Алексей Елаш Теги:
Картина дня Вся лента
Больше материалов