Поделиться
Взяткодатели важны для корейской экономики
Поделиться

-

Константин Асмолов, Ведущий научный сотрудник Центра Корейских исследований Института Дальнего Востока РАН:

- В Корее борьба с коррупцией процесс более сложный и более идеологизированный, чем кажется. С чем это связано? Отчасти - с ролью чиновника в традиционной Корее. Мелкие чиновники получали малое жалование и во многом жили за счет поборов с населения. Поэтому волнения были направлены не против системы в целом, а против конкретного коррупционера. Обычно стандартное крестьянское восстание проходило так: чиновник доводил людей до «белого каления», народ собирался, убивал этого чиновника – и ждал помилования, поскольку считал себя восстановившим справедливость. Государство заявляло, что доказательства некомпетентности чиновника предоставлены и будут казнены только те, кто непосредственно его убивал, а взамен ему будет прислан новый.

Уровень коррупции в феодальной Корее был довольно высок, и я вынужден констатировать, что это стало одной из причин провала корейской модернизации в конце XIX-начале XX века, особенно после того, как двор фактически разогнал всех «прогрессистов». Неприятным элементом японского закабаления Кореи явилось то, что японцы благополучно выдавали Корее денежные займы на крайне невыгодных для страны условиях, при том что 80% этих денег было разворовано придворными кликами. После этого японцы заявляли, что корейский правящий режим недееспособен и неплатежеспособен. Несмотря на активные массовые движения, в том числе движение по выплате Японии корейского внешнего долга (корейцы сдавали свои деньги и украшения), в 1905 году Корее был навязан протекторат.

По сути дела, подобный коррупционный беспредел продолжался и в Республике Корея при Ли Сын Мане. В частности, последний мэр Сеула при Ли Сын Мане имел прозвище «10 процентов». У некоторых чиновников подобная сумма отката доходила до 30%. Все попытки что-то сделать в этой сфере во время Первой (1948-1960 гг. – EastRussia.ru) и Второй (1960-61 гг. – EastRussia.ru) республики заканчивались провалом. Американцы ограничивались ответом «может, вы просто будете меньше воровать?» – даже в той ситуации, когда особенно воровать не пытались.

Затем к власти пришел Пак Чон Хи, который стал автором «корейского экономического чуда» и повел довольно жесткую борьбу с организованной преступностью и коррупцией. Хотя сам Пак был человеком изрядно скромным, многие его соратники периодически попадались на серьезных коррупционных скандалах. Позже, примерно начиная с того момента, когда власть из рук военных была передана в руки гражданских (1986-86 гг. – EastRussia.ru) и у руля оказалось демократическое правительство, борьба с коррупцией стала неотъемлемой составляющей корейского политического ландшафта.

Дело в том, что борьба с коррупцией – довольно стандартный метод политической борьбы. Уличить в коррупции можно почти любого чиновника или политика – вопрос заключается лишь в ее масштабе. Многие политические деятели, которые заявляли о своей непричастности к коррупции, в итоге оказывались втянуты в коррупционные скандалы – или сами, или с участием членов их семьи. Например – сын Ким Ен Сама (президент республики Корея с 1993 по 1998 гг. – EastRussia.ru). Несколько коррупционных скандалов произошло и в правление Но Му Хёна (президент республики Корея с 2003 по 2008 гг. – EastRussia.ru), закончившихся доведением до самоубийства провинившихся чиновников. Но Му Хён также покончил жизнь самоубийством в 2009 году, что в дальневосточной традиции перечеркивает все обвинения против него и его семьи, так как он фактически смыл их кровью.

Южная Корея – общество конфуцианское. При этом большую роль здесь играют неформальные связи. Значительное количество южнокорейских коррупционных схем – это не взятки в денежном эквиваленте, а постоянная оплата счетов определенного чиновника и подарки ему со стороны, скажем, бизнесмена. Таким образом, он связывает чиновника своеобразными моральными обязательствами, и когда приходит к нему с просьбой, тот не имеет морального права отказать. Один из коррупционных скандалов был связан именно с тем, что сын президента путешествовал с группой бизнесменов, которые оплачивали все его счета.

Любопытно, что в России внимание следствия и общественное порицание направлены на взяткодателя, в Корее же больше "камней в свой огород" получает взяткополучатель. В случаях некоторых особо крупных коррупционных скандалов бизнесменов почти освобождали от ответственности, поскольку они слишком важны для развития экономики.

В порядке вещей было то, что пресса представляла обвиненных в коррупции уже как преступников, а когда подозреваемые вызывались следователями, дело преподносилось так, будто они виновны и поиск доказательств – только вопрос времени. Это связано с развитым регионализмом и существованием «рекрутского набора чиновников». Новый президент или руководитель структуры рангом ниже, приходящий на новое место, приводит с собой и новых людей – во многом из-за соображений лояльности. Так как рабочие места нужно освобождать, найти то, что можно посчитать коррупционным преступлением, используя систему персональных связей, не представляется сложным.

Бороться с подобной коррупцией пытались по-разному, в том числе делая упор на моральную мотивацию, а именно введением кодексов этики для чиновников – рапортовать о подарках или ограничивать их размеры. Однако нельзя сказать, что этот способ эффективен: по сей день фактически действует система, в которой «судят не за то, что воруют, а за то, что попадаются».

Материал подготовлен на основе отчета с круглого стола НИУ ВШЭ «Культурное восприятие коррупции в Северной и Южной Корее».

Теги:
Картина дня Вся лента
Больше материалов