Юрий Макаров: "Дальний Восток - перспективный рынок для развития черной металлургии"

– Юрий Витальевич, для компании, которую вы возглавляете, наступил юбилейный год – 10 лет как вы занялись принципиально новой для Дальнего Востока темой, черной металлургией. И украсить юбилей должен пуск нового предприятия – Кимкано-Сунтарского ГОК в Еврейской Автономной области. Все идет по графику?

– К июню, как планировали 5 лет назад, наверное, не успеем. Но к октябрю-ноябрю этого года должны запустить. Были определенные сложности в сентябре прошлого года – ведь мы работаем с китайскими инвесторами, и китайский банк дал нам кредит на строительство части комбината с условием, что 60% этих средств должно остаться в КНР в виде использованного нами оборудования, техники, оплаты труда персонала. Фактически банк навязал нам некоего подрядчика, закупающего оборудование. И этот подрядчик со своими обязанностями справился плохо. Из-за чего и поплыли сроки и вышел вежливый разговор в сентябре прошлого года, когда к решению проблемы подключались первые лица с их стороны и губернатор региона – с нашей. Неприятно было то, что в этой ситуации китайская сторона упорно отказывалась признавать за собой недоработки, наоборот, указывала на право отказаться от выплаты санкций за задержку строительства. Однако спорные вопросы удалось разрешить. В данный момент мы всеми силами работаем на скорейшее завершение строительства.

– Это вторая ваша стройка в регионе, первым был Олекминский рудник. Было проще или сложнее?

– Продукция комбинатов «Петропавловск – Черная металлургия» пойдет только на экспорт? Или часть поставок будет востребована в России?

– Сегодня по железной руде у нашей компании предполагается 100% экспорт. До российских потребителей свою железную руду мы физически не довезем, с учетом транспортных издержек это нереально и слишком затратно. Вы правильно отметили, что черная металлургия принципиально новая для Дальнего Востока тема. Ее никогда не развивали – не было большого смысла. Еще с петровских времен в европейской части страны было в достатке все, что требовалось черной металлургии, – и уголь, и руда, и домны, и то, что называют «инфраструктурой». Все это обычно располагалось поблизости друг от друга, чтобы не тратиться на грузоперевозки. Для того, что раньше было Советским Союзом, и теперь вполне хватило бы железнорудной базы, освоенной в 50-60-е гг. прошлого века (Курской магнитной аномалии, запасов Кривого Рога, Казахстана, Урала и пр.). Лет на сто пятьдесят страна точно была обеспечена этими запасами, сумасшедшего роста рынка тоже не планировалось, поэтому месторождения, которыми «Петропавловск – Черная Металлургия» по воле судьбы сейчас занимается, во времена СССР были не очень интересны. У меня есть документы, датированные 1960-70 годами, в которых Академия Наук и Госплан ведут переписку о возможности развития черной металлургической промышленности на Дальнем Востоке. Но дальше планов дело не зашло.

Величие моих коллег, основателей «Петропавловска», заключается в том, что они вовремя заметили эту возможность. Соответственно и рынок, и технологические цепочки, в которые мы вписываемся, - это прежде всего Китай, а также обширный рынок стран Юго-Восточной Азии, который сейчас тоже развивается достаточно интенсивно. Мы работаем сейчас и с Китаем, и с Японией, и с Кореей.

А вот продукцией строящегося сейчас КС ГОКа заинтересовались небольшие местные потребители. Причем не металлурги. Небольшие объемы мы обсуждаем с Теплоозерским цементным заводом в ЕАО и угольной компанией СУЭК.

– Вы уже упомянули, что металлургическим предприятиям важна инфраструктура. Дальний Восток не самый развитый в инфраструктурном плане регион, а конкурировать ему приходится со странами от Австралии до Бразилии, которые по морю везут свою продукцию в АТР. Казалось бы, у России есть преимущество в виде границы с КНР, тем не менее круглогодично действующих пунктов пропуска между странами не так много. В этом свете один из ожидаемых проектов – строительство мостового перехода через Амур в ЕАО. Насколько важен этот проект, как его появление может повлиять на деятельность ваших предприятий?

– Транспортная составляющая в себестоимости железорудной продукции действительно очень высока. Причем точно рассчитать стоимость транспортировки практически невозможно, особенно при долгосрочном планировании. Даже в своей стране. Как, например, мы могли предсказать за пять лет до пуска своего предприятия, что в один прекрасный день в нашей стране к много лет существующему тарифу на перевозки, который включал в себя все, добавится новая составляющая – аренда вагонов? Вкупе со средним ростом собственно тарифа на 18% в год наши затраты на перевозку тонны продукции с 2005 по 2010 год выросли с $15 за тонну до $45. Справедливости ради скажу, что потом, из за снижения объемов перевозок в кризис, рыночная составляющая затрат на перевозку – собственно аренда вагонов - снизилась и итоговая цена доставки тонны стала $37-39, но это все равно более чем в два раза дороже, чем при начальной оценке проекта. Перевозка миллиона тонн руды стоит для нас уже не $15 миллионов, а 37-45 млн в год.

То есть мы, как и любые производители, заинтересованы в том, чтобы сократить транспортную составляющую себестоимости, уменьшив плечо транспортировки. Поэтому мы активно способствовали тому, чтобы состоялся проект строительства железнодорожного моста в Нижнеленинском. В нем заинтересована не только наша компания, но и другие дальневосточные производители, и регион в целом. Расстояние между ближайшими трансграничными переходами Забайкальск в Забайкальском крае и Гродеково – в Приморском превышает три тысячи километров. Открытие нового перехода будет способствовать повышению конкурентоспособности продукции дальневосточной промышленности, расширению торгово-экономического экономического оборота между Россией и АТР. Металлургическая продукция составит меньше половины загрузки моста: в обе стороны будут перевозиться нефтепродукты, продукция легкой и пищевой промышленности, строительные материалы и многое другое.

– Работа с иностранными рынками и инвестициями налагает какие-то дополнительные обязательства? Требует ли прохождения специфических процедур?

– Есть целый пакет жестких требований, которым мы должны удовлетворять. Мы должны подготовить сотни томов различной документации, описать все свои ресурсы, представить бизнес-планы, пройти аудит… Это достаточно сложный и долгий процесс, но у нас здесь сидят опытные, закаленные бойцы. Надо соответствовать международным стандартам – значит, так оно и будет. Даже если в России это еще не требуется. К примеру, зарубежные экологические стандарты включают в себя гораздо более широкий спектр параметров, чем российские. И мы в них вписываемся.

Не могу не процитировать наш отчет. Мы на 6,4% снизили потребление свежей бумаги по сравнению с 2012 годом – примерно на 37 килограмм, что позволило сэкономить 0,37 куба крупноствольной древесины, 7 кубов чистой воды, 37 кВт электроэнергии. Собрали 288 бытовых батареек различного типа, весом 6 кг и 47 аккумуляторных батарей из источников бесперебойного питания весом 151 кг! И, кстати, проверили, что завод, на который мы все это отправляем для переработки – реально существует и работает, а не просто выкидывает на свалку. Что тоже никогда не лишне проверить…

– Мне кажется или в ваших словах слышен скепсис?

– Скорее здоровая ирония (смеется) по поводу того объема средств, которые мы тратим на доказательство нашей дружелюбности к природе. Вот возьмем, к примеру, Гаринское месторождение. Мы только собираем средства на строительство ГОКа. Но уже потратили к настоящему моменту миллионов пятнадцать рублей только на экологический мониторинг этого района. На то, чтобы воздух, вода, почва животный и растительный мир после пуска предприятия остались там такими же, как до нашего прихода. Там живет такой зверь – кабарга, занесенная в Красную книгу. Она сотни лет ходила по одному маршруту - зимой в Китай, летом обратно к нам. Так вот, если поперек тропинки, по которой ходила она и ее предки, насыпать горку два метра высотой, кабарга не догадается на нее подняться, чтобы пойти дальше.. Так и будет стоять в раздумьях. И вымрет в итоге. Так нам ученые объяснили, которые эту кабаргу изучают. А значит, мы должны были в проект нашей автомобильной дороги заложить строительство скотопрогонных пунктов, которые находятся в точках пересечения путей миграции нашей краснокнижной кабарги и трассы. Это, конечно, сделает проект дороже. Зато инвестор может быть спокоен – его не обвинят и не оштрафуют за уничтожение редкого вида животных.

– Репутация предприятия штука сложная и многоуровневая. Завоевать доверие и авторитет нужно не только у инвесторов или в московских ведомствах, но и у региональных властей, и у людей, которые работают на ваших предприятиях и живут в поселках, для которых эти новые производства – главные кормильцы. Как складываются ваши взаимоотношения с губернаторами и что вы даете регионам, где работают ваши предприятия?

– С региональными властями у нас проблем нет, взаимоотношения великолепные. Губернатор Амурской области Олег Кожемяко – разумный человек, пришедший во власть из бизнеса, и прекрасно понимает, как надо развивать свою территорию. Александр Винников, губернатор Еврейской автономной области, абсолютно адекватно воспринимает те реалии, в которых находится его регион, успешно работает в них. При том, что возможностей и средств у них гораздо меньше, чем, например, у их калужского или другого «центрально-черноземного» коллеги. И затащить сюда инвесторов куда сложнее, чем на предприятия в ста километрах от Москвы. Поэтому власти ЕАО по всем своим межгосударственным, межмуниципальным и прочим каналам пытаются воздействовать, в частности, на огромную и неповоротливую китайскую контору, срывающую нам сроки строительства. Или помогают в решении прочих вопросов. Будущая отдача для них вполне понятная – например, с момента пуска Кимкано-Сунтарского ГОКа бюджеты всех уровней будут получать около 1 млрд рублей налогов в год. Регион существенно снизит дотационность. Собственно КС ГОК еще только строится, а за 2012-13 гг. мы заплатили более 300 млн налогов.

– Государственная система и законодательство, регулирующее сферу недропользования, построены достаточно сложно и порой противоречиво. В настоящее время законы, которые касаются государственно-частного партнерства, лицензирования, налогообложения и др., проходят масштабную доработку. Вы как-то участвуете в этом процессе?

– Конечно. Нас время от времени приглашают на слушания и консультации, какие-то вопросы мы ставим сами. Один из основателей нашей компании Павел Алексеевич Масловский в настоящее время занимает в Совете Федерации пост сенатора от Амурской области. Его богатый опыт создания недропользовательских предприятий на Дальнем Востоке оказался крайне востребованным. Сейчас к Дальнему Востоку особое внимание. И если есть желание его развивать, для него надо создавать особые «правила жизни» – налоговые льготы, капиталовложения. Причем не в конкретные проекты, а целиком – в территории. В создание не просто предприятий, а именно условий для развития бизнеса. Для дальневосточных территорий это может сыграть действительно великую роль. Шаги в этом направлении уже делаются: внесены изменения в Налоговый кодекс, начато создание территорий опережающего развития, по другим направлениям также ведется работа.

– Одна из главных проблем на Дальнем Востоке – дефицит населения, кадровый голод. Каким образом вы находите квалифицированный персонал для своих предприятий и чем способны этих людей удержать?

– Наши предприятия – «поселкообразующие», и в данном случае можно не пояснять, что мы понимаем под «социальной ответственностью бизнеса». А дефицит кадров у нас жуткий. В общей сложности за время своей работы предприятия «Петропавловска», и золотодобывающие, и предприятия черной металлургии, создали около 16 тысяч рабочих мест. Они требуют высокой квалификации. К нам нельзя «завезти гастарбайтеров»: работать со сложной техникой – это не улицы подметать. Поэтому мы стараемся растить кадры на месте.

Одно из направлений – собственная производственно-учебная база. В городе Зея мы открыли «Покровский горный колледж». Очень этим гордимся. Это частное учебное заведение, где под наши нужды учат по рабочим специальностям и по программам среднего профессионального образования. Есть планы открыть на базе колледжа прикладной бакалавриат. Пока собственного высшего учебного заведения нет, отправляем учиться ребят-выпускников в хорошие профильные университеты. Недавно одна такая стипендиатка, вернулась после учебы в Иркутске на инженера-обогатителя и своего жениха с собой привезла. Мы его тоже на работу взяли.