– Вас в команде четверо, вы живете в разных городах, но путешествуете уже несколько лет вместе. Как вы познакомились и как решили отправиться в совместные поездки?

Александр: Да, я живу в Твери, Алексей в Самаре, Наталья Шиповская в Подмосковье, а Дима Гостинщиков в Череповце. С Лешей как автопутешественники мы заочно знали друг друга, были подписаны друг на друга, пересекались на форумах, слетах, блог-турах. Потом вместе куда-то поехали, я уже и не помню первые поездки.

Алексей: Мы давно знакомы, наверное, уже больше пяти лет. Первое наше путешествие было в Якутск, куда мы перегоняли арктические Тойоты. Уже тогда поняли, что сможем путешествовать вместе – нам было комфортно и интересно. Я на тот момент уже проехал почти всю Россию, но без зимников, а Саша открыл мне новые горизонты, ведь за его плечами была вся страна со всеми зимниками.

– Как появился «Москвич-Полярник»?

Александр: Несколько лет назад у меня была публикация о том, что я увидел такой москвич в Магаданской области. Я рассказал историю, как маленьким видел Москвич, проезжающий мимо Твери с буквами МА – в советское время это означало Магадан. Для меня водитель этой машины был героем, ведь он практически через всю страну проехал.

Точно такой же зеленый Москвич был у моего папы. Когда мне исполнилось 18 лет, я спер у него машину и отправился в свое первое самостоятельное путешествие из Нового Уренгоя в Тверь. Это был 1995 год, мы ездили по атласам, ни еды, ни бензина. Но это путешествие было настолько ярким, запоминающимся, что засело в голове. Плюс атлас папин, по которому я ехал, все это время хранился дома, я его периодически находил, и в какой-то момент он мне попался, и я понял, что хочу повторить это путешествие.

И вот когда я вдруг увидел такой же Москвич, с такими же советскими буквами, воспоминания нахлынули, и я опубликовал пост о том, что у меня есть мечта – на Москвиче проехать в Арктику. Леша в комментарии написал «Если купишь Москвич, звони». И когда я купил, то позвонил Леше, и он сказал «Поехали!».

Очень хотел сначала поехать в Уренгой, Магадан, конечно, сидел в голове. Когда отправились в путь, родилась идея не просто доехать до Магадана, а проехать вообще все регионы России. Нам настолько понравилось ехать на этом Москвиче, настолько было весело и забавно, интересно, увлекательно, что мы не хотели уже останавливаться, мы хотели продолжать это путешествие, и совместно решили, что нужно посетить все регионы России. На данный момент такого еще никто никогда на одном автомобиле не делал.

Алексей: У моего дяди тоже был такой Москвич. Это, по сути, первая машина, на которой я катался. Поэтому история с Москвичом мне очень откликнулась, и я не мог не написать Саше. Он купил Москвича в Челябинской области и оттуда двинулся в путь. В Екатеринбурге к нему присоединилась Наталья Викторовна, которая уже ездила с нами пассажиром в Якутск, а в Казани подключился я. Доехали до Твери, где накрылся движок, дальше планировали ехать по зимникам, это тяжело, поэтому Наталья Викторовна решила путь с нами не продолжать. Нужен был кто-то третий, мы тогда смеялись, что водитель есть, оператор тоже, не хватает только руководителя экспедиции. Вспомнили про Диму из Череповца, он наш давний подписчик, я с ним ездил и Саша в какую-то поездку его тоже брал. Позвонили, он согласился, бросил все и присоединился к нам. Все это время с нами на связи была Наталья Викторовна, которая интересовалась как мы и где, живы и здоровы ли. Однажды спросила, когда мы будем в Салехарде, купила билет туда и ждала нас. Там команда оказалась в сборе, таким составом мы и ездим до сих пор.

– А чем вы занимаетесь, помимо путешествий, в обычной жизни?

Александр: Я вырос в Арктике, прожил там 35 лет, 23 года проработал там водителем. Шесть лет назад уволился и стал жить путешествиями, это стало моей профессиональной деятельностью. Если спрашивают, кем я работаю, то отвечаю, что путешественником.

Я жил на Ямале в Новом Уренгое. Родители молодыми туда уехали за туманом и за запахом тайги. У них были шикарные условия в Твери – хорошая работа, заработок, квартира, дача, но почему-то они бросили все и уехали. Тогда закончился БАМ и все бамовцы переехали строить Большой Уренгой – крупнейшее газоконденсатное месторождение в мире. Вот и мои родители отправились туда, участвовать в большой стройке. Мы прожили там всю жизнь, родители отдали жизнь Северу.

Алексей: Я всегда занимался бизнесом, у меня сеть детских развлекательных центров в Самарской и Пензенской областях. Этим бизнесом мы с партнером занимаемся уже лет 15. Ну и, конечно, путешествия превратились в серьезное дело – нам предлагают рекламу, коллаборации, сопровождение в поездках. Поэтому путешествиями мы тоже зарабатываем. Что касается остальных участников нашей команды, то Наталья Викторовна – пенсионерка, а Дима – молодой предприниматель.

– Не помните, быстро притерлись друг к другу? Вы ведь очень много времени вместе проводите в длительных поездках.

Алексей: Да, наверное, сразу притерлись. Обычно сразу понимаешь, будешь ли дальше путешествовать с человеком, одной поездки хватает. Бывает, что человек комфортный в общении, но в путешествии с ним может быть невозможно. Условно, ты любишь в путешествии просыпаться рано, а он в обед. В нашей команде мы все понимаем, что вставать надо пораньше, чтобы как можно больше увидеть. Плюс идея общая – показать доступный туризм, а также проехать новыми маршрутами, рассказать о территории через ее историю, географию, интересные факты.

– Как делите роли, кто-то штурман, кто-то пилот или меняетесь?

Александр: Маршруты разрабатываю всегда я и ответственность за то, проедем мы где-то или нет, тоже беру на себя я. Во всех поездках, в которых я последние годы принимал участие, везде был руководителем, разработчиком маршрута. То есть, я гид, инструктор, проводник. А поскольку я не только профессиональный водитель, но и профессиональный автомеханик, то и ремонт Москвича тоже на мне. Ребята конечно помогают, но основные решения по ремонту принимаю я и основную работу выполняю сам. Управление машиной тоже на мне. Да и пассажирам ездить вообще не могу – меня укачивает.

А Леша снимает все наши поездки, монтирует. Я тоже снимаю, мы все снимаем, в принципе. Дима очень много снимает и даже Наталью Викторовну мы заставили Айфон купить, чтобы она тоже снимала. Поэтому вертикальный контент у нас у всех общий, а горизонтальный снимает Леша на камеру.

Алексей: Да, на мне фотографии, видео, монтаж, выкладываю в соцсети тоже я. За общение со СМИ, договоренности с музеями, людьми тоже отвечаю я.

– А как выбираете, строите маршрут? Много времени на это уходит?

Александр: Я проехал всю страну вдоль и поперек многократно и на разном виде транспорта, поэтому знаю, куда можно проехать на Москвиче. Когда мы только начали обсуждать, куда еще отправиться, то я сказал, что мы можем доехать до любого региона – я везде найду маршрут, потому что везде был, знаю все зимники и все дороги. Поэтому все маршруты давно проложены в моей голове.

– Регионы для посещения выбираете командой?

Алексей: У нас есть чатик, где мы все вместе решаем, в том числе, где удобнее оставить Москвича, откуда легче улететь домой. Но все решает логистика.

Александр: Тут логика обычная – мы движемся по карте. Если машина находится в Хабаровске, то невозможно сразу поехать в Крым, понятно, что следующая будет Еврейская автономная область, после нее – Амурская область, потом Забайкалье, Бурятия, Иркутская область. Мы сюда приехали по северу, обратно едем по югу, все регионы собираем потихоньку. Потом будем двигаться западнее с каждым нашим этапом, все ближе к Кавказу.

– Опять получится Россия от края до края?

Александр: Да, только более масштабно.

– Как в поездках вы строите быт – поесть, поспать, постирать, помыться? Вы же все время в дороге.

Александр: Мы едем без спонсоров, принципиально за свои. Наш Москвич уже стал символом доступного туризма, ведь мы показываем, как наиболее доступно можно добраться на автомобиле до какого-либо региона. Мы едем без красивых джипов, без сопровождений, без модных курток, без пафоса. Просто показываем своим примером, что Россия гораздо ближе, чем вы думаете, Арктика гораздо ближе, чем вы думаете и Дальний Восток тоже. Любой регион гораздо доступнее, чем все думают.

Питание, проживание у нас тоже доступное всегда – мы не селимся в дорогих отелях, не едим в дорогих ресторанах, а показываем нормальные общепиты, столовые, недорогие гостиницы. Нормальное явление – рассказать, сколько мы потратили, сколько стоил паром или переправа. Одна из наших главных наград, когда люди загораются мечтой посетить регион. А происходит это, если они видят, что могут себе это позволить. Путешествие на крутом Крузаке или на вездеходе за 30 млн рублей – это не развитие туризма, а отпугивание. А когда ты своим примером покажешь, что на старом Москвиче доехал до самого севера Якутии, до самого северного населенного пункта Дальнего Востока без каких-либо особых проблем, то человек понимает, что и он сможет.

Наша задача – без больших вложений ехать и показывать доступность. Поэтому ночуем мы, в том числе, в палатках, едим, в том числе, то, что сами готовим.

– Что больше нравится – походная романтика в палатках или уют в гостинице?

Александр: С палатками нельзя перебарщивать. Во-первых, у нас есть пенсионерка, которую нужно уважать. Во-вторых, сами мы должны мыться, поэтому больше двух ночей в палатках не ночуем – снимаем номер в гостинице или квартиру.

Алексей: Мне нравится совмещать комфорт и палатки. В некоторых местах только в палатке и можно заночевать. Например, этим летом в Хасане в Приморье все было занято, мы вспомнили, что на пляже было очень красиво, и решили там поставить палатки. Это была запоминающаяся ночевка.

– Экстрима в ваших поездках хватает? Вы ведь и в лесу ночуете иногда.

Александр: Я не экстримальный путешественник. Экстрим — это когда опыта не хватило. А я, в первую очередь, за команду в ответе, и прежде чем куда-то лезть, 100 раз подумаю, 100 раз просчитаю. Мы еще не доводили ситуацию до какого-то абсурда и опасных вещей.

Понятно, что ночевка в палатках – это в любом случае какой-то риск, ведь рядом могут бродить дикие животные, но всегда очень внимательно выбираем место, чтобы эти риски минимизировать. Не ищи приключений, и они тебя тоже не найдут.

Алексей: Если есть запчасти, запас топлива и еды, а зимой еще и теплые вещи, то какой это экстрим? Это просто рядовая ситуация. А вот когда ты едешь в кроссовках в -50, без запаса топлива и без теплой одежды – вот это экстрим.

– Как начались ваши приключения на Дальнем Востоке? Почему вы решили исследовать эту территорию?

Александр: Нам же надо всю Россию проехать. Первым делом проехали Арктику – пошли от сложного к простому, поэтому дальше было принято решение двигаться на восток, по северам, собрать все арктические регионы. Так мы приехали в Якутию. Это было суперприключение, очень яркое. Вот уже два года путешествуем по Дальнему Востоку и никак не можем отсюда выбраться, потому что он потрясающий.

Алексей: Изначальная цель была – доехать до Арктики, на Ямал. Мы это сделали и поняли, что аудитории это откликается, нам самим очень нравится, решили, что надо бы открывать новые места. Так возникла идея поехать на самую северную точку Дальнего Востока и России, а после поняли – нет в истории ни одного автомобиля, который бы проехал абсолютно все регионы России. Решили пробовать, и пока все получается.

Проехали Камчатку и Чукотку – самые сложные регионы. Сейчас нужно просто проехать остальные. При этом мы показываем, что даже сложные маршруты, которые считались джиперскими, сложными, можно проехать даже на старом Москвиче.

– У вас же еще есть проекты, которые не только с Москвичом связаны, в рамках которых вы посещаете Дальний Восток.

Алексей: Да, мы с Сашей ездили по автодублеру БАМа, ездили с китайским туристом в Якутию, путешествовали по Дальнему Востоку в рамках проекта «Россия от края до края».

– Какие территории на «Полярнике» вы успели посетить на Дальнем Востоке?

Александр: Все, кроме Еврейской автономии, Амурской области, Бурятии и Забайкалья. Они у нас следующие в плане стоят.

– Какие дальневосточные регионы больше всего запали в душу?

Александр: Якутия, Чукотка и Камчатка. Они все разные и все сумасшедшие по-своему. Каждый регион – жемчужина. Якутия потрясает своими морозами, Чукотка – космическими видами, а Камчатку даже обсуждать не стоит – едешь, поворачиваешь голову и видишь гору, которая дымит.

Алексей: На Дальнем Востоке мало разведанных мест, поэтому ты, по сути, прикасаешься к истории, ведь его покорение началось сравнительно недавно. Например, в Приморском крае очень известен исследователь Арсеньев. Но он ходил по этим местам буквально 100 лет назад. Чукотку начали осваивать 80 лет назад. Если западную часть России все объездили вдоль и поперек, то здесь в формате автопутешествия еще мало кто был.

В моем личном топе первое место занимает Чукотка. Летник из Билибино в Певек – просто фантастика. На втором месте Якутия с ее уникальными неповторимыми поселками.

– В сентябре вы завершили путешествие на «Полярнике» по Сахалину. Расскажите об этой поездке.

Алексей: На Москвиче нам удалось проехать везде, где мы запланировали – от Южно-Сахалинска до Охи, это две тыс. км. Даже проплыли на самом современном пароме «Александр Деев», посмотрели, как улучшается логистика в нашей стране. Посетили известные достопримечательности северной части острова. Самое большое открытие – Александровск-Сахалинский, бывшая столица региона. Там красивая природа и удивительная история, связанная с каторгой, с Чеховым. Виды там потрясающие.

Также посетили Оху, которая связана с развитием нефтяной промышленности, добычей полезных ископаемых. Открытием стало то, что на Сахалине есть горячие источники. Проехали весь остров, показали, что дороги там строятся, до Охи почти все в асфальте, небольшой кусочек оставался незаасфальтированным.

Александр: Сахалин – это люди. Удивительным образом они обожают место, где живут. Очень большой процент дальневосточников посматривает на запад, чтобы уехать туда при возможности, а на Сахалине такого намного меньше, там самый частый вопрос – «Ну как вам у нас?». Это говорит о том, что люди любят свой регион. Это счастливые люди, и благодаря этому они очень приветливы. Мы на Москвиче приехали на Сахалин впервые, но нас все так приветствовали – сигналили, махали, здоровались, улыбались, разговаривали, как со старыми знакомыми. Это реально остров счастливых людей.

– Где сейчас «Полярник» и когда он снова отправится в путь?

Александр: Москвич сейчас в Хабаровске. Если все буде нормально, то в середине января стартуем по оставшимся не посещенными регионам Дальнего Востока. Хабаровск мы называем нашей дальневосточной базой, потому что здесь мы можем, не задумываясь ни о чем, пригнать среди ночи машину и утром улететь. Знаем, что с ней будут ласковы и что она будет точно готова к нашим следующим путешествиям. Здесь живет наш друг Дмитрий, который помогает нам с ремонтом. Его можно назвать частью команды, потому что он делает сумасшедшие вещи для нас.

Алексей: Также зимой планируем поехать на БАМ. В прошлом году ездили на внедорожнике, но там достаточно комфортная дорога и мы хотим проехать по БАМу на Москвиче – показать своим примером, что и на обычной машине там можно путешествовать.

– Заключительный вопрос – туризм в дальневосточных краях действительно доступный?

Александр: Однозначно. Если ездить на машине компанией, то очень доступно получается. Все есть – заправки, кафешки, дороги нормальные.

Алексей: Если говорить об автотуризме, то, конечно. 99% дорог можно проехать даже на старом Москвиче. Времена, когда для Дальнего Востока готовили крутые внедорожники, уже прошли. Дороги стали намного лучше. Например, раньше трасса Чита – Хабаровск была испытанием, а сейчас это комфортная асфальтовая дорога. То же самое в Магаданской области, где трассу называли дорогой смерти. Сейчас это обычная дорога. Да, она без асфальтового покрытия пока что, но по ней можно спокойно ехать на любом автомобиле.

Здесь можно комфортно переночевать, вкусно и бюджетно поесть. А если ехать компанией, то будет не только веселее, но и экономнее.

Разрешите представиться. Меня зовут Галина Тарнуева. Я из красивой республики Бурятия. На нашем стенде, павильоне Бурятия, работает почта Байкала, откуда гости могут отправить открытку в любую точку мира. Открытка не простая, а с благопожеланиями.

Мой проект называется «Байкальская почта», через открытки я всему миру рассказываю о Бурятии. Как рассказываю? А вот как: каждая открытка, по желанию отправителя получает оттиск уникального штампика. Их у меня несколько и все они с благопожеланиями, которые несут культуру моего бурятского народа.

Началось все с моей шапки — я сама мастер и ремесленник, принимаю участие во многих фестивалях и создала себе такой этнический образ. Его главный элемент — «Рога изобилия и успеха». Мало кто проходит мимо, все хотят сфотографироваться, и я решила создать открытку.

Есть у меня знакомый фотограф — ходит по ярмаркам, фестивалям, много очень фотографирует. Он помог мне сделать открытку с моим образом. И люди стали её покупать. И тут я подумала: «Вот оно! Шапка работает! Изобилие-то притягивает!» Как-то один молодой человек — я его по сей день благодарю — как-то спросил меня: «Как можно отправить открытку?».

Я и подумала — надо создать почтовый ящик. Сначала поставила на свой стол с моими рукодельными украшениями такой маленький ящик, но как-то его не замечали, такой неприметный был. И потом вот создала вот такой уже серьезный ящик «Почта Байкала». Люди стали замечать. И вы знаете что? Я стала главным почтмейстером Республики Бурятия. Я назвалась сама так, потому что мой проект называется «Байкальская почта».

Я решила вернуть магию живой почты в цифровой 21-й век. Я считаю, что вот эти все электронные письма, эсэмэски, они же бездушные! А для меня это очень трогательно, когда человек подходит, пишет, находит время написать, он думает, он передает свои эмоции. И человек, который получает открытку, получает эмоции отправителя, а еще, вот вы помните, то чувство, когда вы открываете почтовый ящик, а там письмо или открытка от близкого человека? А многие, как мне кажется уже и не помнят, а кто-то и не знает, никогда не испытывал таких эмоций.

А недавно произошел такой случай: подходит на одном из фестивалей дама, отправляет открытки из Бурятии, Санкт-Петербург. А потом проходит какое-то время и мне приходит открытка из Санкт-Петербурга! Причем пришла она на главпочтамт!

Понимаете?! Там в адресном поле так и написано было «Главному почтмейстеру Бурятии Галине, в почтовую юрту». Вы понимаете?! Это равносильно тому, как если написать: «Москва, Кремль, Красная площадь»! И написано было «Вам неожиданный привет из Санкт-Петербурга». Вы не представляете, сколько я эмоций испытала. Я когда про это рассказываю, прям вот мурашки! Это для меня это очень ценно! Человек нашел время, написал и отправил!

Вы представляете? И я думаю, я в правильном направлении двигаюсь, потому что людям не хватает эмоций, не хватает. Вот так вот у меня появилась вот такая вот проекция.

Войти в 21 век

В 2024 году корпорация намерена передать заказчикам 36 судов гражданского назначения.

В дальнейшем стоят более масштабные задачи. Согласно консервативному прогнозу Минпромторга, объем заказов в 2024-2035 годах может составить 780 единиц флота, по оптимистичному сценарию он почти втрое выше. «Если смотреть на то, в каком состоянии находятся наш и торговый, и вспомогательный флот, объективно говоря, мы считаем, что 2,3 тыс. судов требует замены или дополнительного производства в течение этого периода времени», — сказал Андрей Пучков.

Однако верфи, входящие в корпорацию, остаются в сложном положение. Во многом это обусловлено старением основных фондов и финансовой неустойчивостью большинства предприятий холдинга (в настоящее время продолжается их аудит). Проблемой является также разрозненность активов ОСК, отсутствие у них специализации.

«Надо говорить откровенно, у нас на сегодня устаревший технологический уклад и средства производства. Хотя в последние годы благодаря разным государственным программам, в первую очередь под эгидой Минпромторга, происходит замена станочного парка и другие виды работ активно реализуются, но уклад в целом, сама производственная система, организация процессов работает по старинке, пришла к нам из 20 и даже из 19 века», — заявил руководитель ОСК.

Техническое перевооружение судостроительной отрасли — процесс не быстрый, добавил он. «Мы должны сформулировать региональные производственные центры, должны перейти на крупноблочные производства с высоким уровнем замены человеческого труда. На сегодняшний день уровень ручного труда достаточно велик, нам надо искать решение, как все-таки увеличивать производительность», — обозначил цель менеджер.

Верфи должны сфокусироваться на серийно востребованных судах, только серийное массовое производство, в том числе в судостроении, дает свой экономический эффект. «К сожалению, долгие годы отрасль и заказчики увлекались созданием по сути дела зоопарка из разнообразных изделий. Это все порождало большие накладные расходы и низкую производительность. Теперь нужно выходить на высокую операционную эффективность и финансовую устойчивость», — рассказал Андрей Пучков.

Ранее статс-секретарь — замминистра промышленности и торговли РФ Виктор Евтухов отмечал, что только в серийных выпусках продукции отечественные судостроители начинают зарабатывать. «А когда мы идем от головного к головному судну, то никакой экономики не будет — ни у верфей, ни у поставщиков судового комплектующего оборудования», — говорил чиновник. 

Поддержка, еще поддержка

За последние 12 лет ОСК произвела 200 судов. При достаточно серьезных мерах господдержки судостроители, проведя модернизацию мощностей, в ближайшую десятилетку могут построить 600-750 судов, проинформировал глава корпорации. Хотя с учетом оптимистичного прогноза заказов данный объем нужно утроить.

«Это требует не только модернизации производственных площадок, но переосмысления локаций и к созданию новых», — сказал менеджер, уточнив, что рассматривается вопрос создания дополнительных верфей по постройке среднетоннажного флота.

«Крупнотоннажное судостроения сегодня представлено дальневосточной «Звездой», которая развивают коллеги из «Роснефти». Но возможностей сегодня для производства среднетоннажных судов дедвейтом от 15 тыс. до 70-80 тыс. т, просто нет, если говорим о крупноблочном производстве», — пояснил глава ОСК.

В любом случае, чтобы вывести судостроительную отрасль на новые горизонты производства, необходимо повышать уровень государственной поддержки, убежден он. Сегодня для ОСК он составляет 8-9% от себестоимости продукции. В прошлом году в качестве помощи судостроительной корпорации государство выделило 50 млрд руб. Но в ОСК считают, что уровень госучастия должен быть не менее 30% от себестоимости, то есть бюджетного финансирования требуется втрое больше.

В частности, 30-процентный уровень поддержки сегодня оказывает своим верфям Турция, у которой амбициозные планы по развитию судостроения и которая находится в начале этого пути, отметил глава корпорации. Более широкие меры господдержки имеет отрасль в Китае. В 2000 году доля КНР была порядка 2% от мирового рынка судостроения, а сейчас — более 50%.

В рамках государственной помощи нужно учитывать региональную специфику предприятий ОСК, а именно на Дальнем Востоке, говорит сенатор Иван Абрамов. «Мы были на Хабаровском судостроительном заводе. Он нуждается в модернизации, это еще мало сказано, там нужно применять новые технологии, — пояснил сенатор. — Издержки там гораздо выше и состояние, если сравнивать с [верфями] Санкт-Петербурга, гораздо хуже».

Как сообщил Андрей Пучков, в начале февраля руководство ОСК с председателем совета директоров планирует посетить Хабаровский и Амурский судостроительные заводы. «Более детально обсудим перспективы. Там не так просто с заказами, помимо того, что оборудование нуждается в реновации. Будем решать. Очевидно, что дальневосточный куст у нас сохранится, он будет развиваться в рамках тех возможностей, которые есть, спрос на его услуги есть, но в каком формате, чуть попозже расскажем», — пообещал гендиректор ОСК.

Кроме того, уточнил он, Объединенная корпорация подставит плечо Восточной верфи во Владивостоке, оказавшейся в тяжелой финансовой ситуации (компания подала в арбитражный суд Приморья заявление о собственном банкротстве). 

Между поставщиком и заказчиком

Безусловно, одна из главных преследуемых целей стратегии ОСК — повышение конкурентоспособности, в том числе на собственном рынке. Это касается и цены, и сроков исполнения заказов, и качества продукции.

Например, постройка головного рыбопромыслового судна длиной 108 м на турецкой Tersan Shipyard длится два года, от года до полутора строятся серийные суда, говорит представитель Совфеда от Камчатского края Валерий Пономарев, в свое время соучредитель рыболовецкой компании «Поллукс». На российских же предприятиях создание головного судна может занять четыре-пять лет.

Как известно, камчатские рыбопромышленники заказывали флот у отечественных судостроителей в рамках программы инвестиционных квот. Но по отзывам, рассказал сенатор, желающих впредь строить на российских верфях особо не видно. «Потому что цены растут, контракт меняется в процессе строительства судна, чего не должно быть никаким образом», — подчеркнул Валерий Пономарев.

Не теряет актуальности вопрос импортозамещения, причем практически по всему ключевому судовому комплектующему оборудованию (СКО). «По ряду направлений еще вкладываться и вкладываться в развитие технологий», — признал Андрей Пучков.

Хотя есть некоторые результаты. Так, в декабре прошлого года корабелы передали заказчику сухогруз проекта RSD59, на котором впервые установлены отечественные винторулевые колонки.

Но сегодня нужно менять порядок взаимоотношения судостроитель — поставщик СКО, которая осложнена действующей контрактной системой, тендерными процедурами закупок (согласно ФЗ №44, ФЗ №223). Сегодня поставщики оборудования по сути не могут рассчитывать на длительное партнерство с той или иной верфью и наоборот.

«Здесь нужно думать, как эту долгосрочную связку можно было бы реализовать с регуляторной точки зрения», — резюмировал глава ОСК.

Полное обнуление

Сейчас аэропортовые сборы привязаны к количеству перевозимых пассажиров. Если произойдет стремительный рост пассажиропотока, это может привести к существенному увеличению тарифов на перевозки. Поэтому сейчас идет поиск альтернативных вариантов финансирования. Один из способов выхода из ситуации – обнуление тарифов в аэропортах малых населенных пунктов.

«Ставки сборов в этих аэропортах очень дорогие. Полеты совершаются раз в месяц, а все расходы по содержанию инфраструктуры ложатся на единственный рейс, на котором летят 12 человек. Например, в Северо-Курильске ставки сборов за взлет-посадку вертолета – 180 тыс. рублей, а тариф – пять тыс. рублей. Получается 60 тыс. выручка, а 180 тыс. надо отдать аэропорту, посадочной площадке. Назрела ситуация коренным образом пересмотреть систему управления», — заявил гендиректор авиакомпании «Аврора» Константин Сухоребрик.

По его словам, авиакомпания намерена получить в управление аэропортовую инфраструктуру на Дальнем Востоке, чтобы она работала под единого дальневосточного регионального авиаперевозчика.

«Такие площадки будут вовремя открываться и закрываться, а ставки по сбору будут равны нулю, потому что сегодня вся эта инфраструктура финансируется государством в лице РФ и субъектов опосредованно через авиаперевозчиков. Нам дают субсидию, а мы платим инфраструктуре. Так можно собрать эти деньги и обнулить ставки сбора», – предложил Константин Сухоребрик.

Он объяснил, что маршрутная сеть «Авроры» по количеству пунктов больше чем у группы компании «Аэрофлот». Дальневосточная авиакомпания ставит себе целью достичь пассажиропотока в пять млн человек, причем сделать это намерены с помощью региональных перевозок. По словам гендиректора «Авроры», при обнулении ставки расходы государства на содержание аэропортовой инфраструктуры останутся неизменными, а пользоваться ей смогут также частная авиация и авиация общего назначения, причем бесплатно.

«Государство бьется за развитие авиации, чтобы бабушка могла полететь за хлебом в соседний поселок. Но сейчас это невозможно – ставки сборов космические, Книга рекордов Гиннесса», — отметил Константин Сухоребрик.

Его мнение поддерживает первый заместитель гендиректора по коммерции и финансам «Аэрофлота» Андрей Чиханчин. По его словам, проблема аэропортовой инфраструктуры и стоимости обслуживания в аэропортах касается не только региональных площадок, но и больших аэропортов.

«Сейчас идет волна реконструкции терминальных комплексов. На Дальнем Востоке она особенно активна. Мы всеми руками поддерживаем эту инициативу, потому что понятно, что инфраструктура была старая. Однако стоимость обслуживания в результате ее обновления вызывает большое количество вопросов. Самый главный из них – кто за эти обновления должен платить. Сейчас предлагается платить авиакомпаниям. Получается, что дополнительные расходы могут быть вложены в стоимость авиабилета», — заключил Андрей Чиханчин.

Сохранить и обновить

Идею обнуления ставок не поддержал руководитель Росавиации Дмитрий Ядров. По его мнению, за такими решениями должны стоять реальные расчеты, а их у «Авроры» пока нет.

«И что касается модели передачи аэропортов в операторство «Авроре», то нужно понимать, что федеральные казенные предприятия появились, только потому, что в свое время эти аэродромы и площадки никто не хотел брать и не видел в них никакой экономики. Каждый год мы выходим на дополнительные расходы в размере четырех млрд рублей на содержание данных аэродромов», — сообщил Дмитрий Ядров.

Он также отметил, что для сохранения этих объектов в 2024 году был создан фонд капитального ремонта аэродромов. Благодаря этому на Дальнем Востоке до 2030 года планируется провести капремонт и построить легковозводимые аэровокзальные комплексы для 33 аэродромов. Заняться этим уже сейчас готова группа компаний АЛЮМС. Ее руководитель Алексей Лаукарт рассказал, что создать необходимую инфраструктуру для 400 посадочных площадок даже усилиями одной компании возможно в течение двух-трех лет. Сейчас не нужно завозить стройматериалы и решать проблемы сложной логистики – достаточно на месте собрать компактное заводское сооружение из современных алюминиевых сплавов, которые устойчивы к коррозии в сложных климатических условиях Дальнего Востока и требуют минимального обслуживания.

«При этом мы готовы удаленно мониторить и поддерживать эти сооружения, поскольку в труднодоступных районах содержать для этих целей высококлассных специалистов дорого, а подчас невозможно», — добавил Алексей Лаукарт.

Новые крылья

Одна из основных проблем региональных перевозок на Дальнем Востоке, помимо инфраструктуры – выбывание флота. Это связано с возрастом техники и с ограничениями на эксплуатацию иностранных воздушных судов из-за санкций. На замену уже в 2026 году должен прийти Ил-114. В этом году завершится его сертификация.

«Ил-114 оценят в итоге не столько эксплуатанты, сколько пассажиры, потому что это не просто замена самолета, а очередной шаг развития. Нам удалось достичь меньшего удельного расхода, чем на иностранных судах. Машина будет комфортная, она спроектирована в соответствии с особенностями эксплуатации на Дальнем Востоке. Думаю, что машина будет востребована и самое главное – заменит выбывающий флот», — заявил управляющий директор авиационного комплекса им. С.В. Ильюшина Даниил Бренерман.

Государственная транспортная лизинговая компания (ГТЛК) и единая дальневосточная авиакомпания «Аврора» заключили соглашение о намерениях по лизингу трех самолетов Ил-114-300. Они начнут поступать авиаперевозчику с 2027 года и заменят устаревшие Ил-24 и Ил-26.

Глава Росавиации Дмитрий Ядров отметил, что для авиационной промышленности важно завершить все сертификационные мероприятия по Ил-114 в этом году, поскольку с каждым годом судов такого класса становится все меньше.

«Мы совместно с институтами работаем над продлением ресурсов воздушных судов. Есть практика продления работы этих машин до 60 лет, но их остается очень немного – чуть более 50 в коммерческой эксплуатации. Ил-114 – самая ближайшая машина с точки зрения сертификационных мероприятий на сегодняшний день. Сейчас он находится на финальной стадии по сравнению с Суперджет и МС», — сообщил Дмитрий Ядров.

К поставкам приближается и самолет «Байкал». ГЛТК и «Аврора» подписали договоры лизинга и поставки 50 таких самолетов, однако пока только для авиационных работ.

«Эти самолеты планируется поставить вплоть до 2031 года. Заказчиком выступает авиационный альянс «Авиахимфлот». Считаю, что это то начало, которое позволит дальше применять «Байкал» на пассажирских авиаперевозках. Потому что это – та малая авиация, которая необходима на Дальнем Востоке», – отметил гендиректор ГТЛК Михаил Парнев.

– Михаил, о чём ваш музей?

– Идея создания музея в 2017 году пришла генеральному директору «Океанрыбфлота» Евгению Новоселову. Непосредственная работа над ним началась летом 2020 года, а открытие музея состоялось в апреле 2022 года. Собрали команду быстро, всё как-то легко складывалось. От старта работы над проектом до открытия прошли всего 1 год и 9 месяцев. Основной идеей была передача знаний о традициях нашей компании, которая успешно работает уже 56 лет, чтобы сохранить память о тех людях, которые своими руками строили и развивали рыбную промышленность на Дальнем Востоке. А также показать труд тех, кто по сей день выходит в море в составе промысловых экспедиций.

– Хотелось бы подробностей о ваших экспозициях...

– Мы стремились включить в концепцию музея образы, значимые для Камчатки и её жителей: суровую природу, флот, богатые морские ресурсы и людей, чья жизнь тесно связана с океаном. Мы хотели показать, как жизнь и работа на краю континента, в суровых условиях океана, формируют уникальные навыки и характер у целых поколений людей.

Используя современные технологии, мы стараемся передать этот опыт максимально ярко и доступно. И интерьер, и экстерьер музея мы выполнили в едином ключе. Цвета, выбранные для оформления музея, отсылают к природной среде нашего края: белый – цвет снега и морской пены, черный – вулканическая лава и песок океанических пляжей, синий – цвет неба и океана.

Перед входом в музей устроена аванплощадь с мощением гранитной брусчаткой и встроенной подсветкой, символизирующей Млечный путь, издавна служивший верным ориентиром морякам. Полукруглый козырек волной укрывает входную нишу. Между внутренним и внешним слоями фасадов устроена декоративная динамическая подсветка – от белого до темно-синего, создающая эффект накатывающей волны.

Площадь музея составляет чуть более 300 метров, это три связанных между собой зала. У нас есть 20 контактных экспонатов, 19 мультимедийных проекторов, три интерактивных сенсорных стола, четыре интерактивные инсталляции с использованием лазерного сенсора и четыре зоны с информационными стендами. Есть у нас и предметы быта и обихода моряков-рыбаков – компас, секстант, судовой хронометр, иллюминатор, кухтыли и другое.

Мы хотели сделать музей таким местом, где традиции и инновации встречаются, создавая уникальное пространство для знакомства с историей и культурой рыбной промышленности Камчатки. Надеюсь, у нас получилось достичь этой цели.

– Какой самый интересный экспонат, на ваш взгляд?

– Наверное, это самый древний из наших контактных экспонатов – адмиралтейский якорь с судна времен эпохи Просвещения. Найден в Авачинской бухте.

Наши краеведы выделяют две версии его появления здесь: якорь остался после боя с англо-французской эскадрой в 1854 году, и вторая – его утратили британские, японские или американские браконьеры, промышлявшие тут в то же время. Возраст это фактурного якоря составляет 150-170 лет, длиной два метра, весом около 260 кг.

Из интерактивных экспонатов могу отметить виртуальную экскурсию на новый супертраулер компании – «Георгий Мещеряков», который в марте 2023 года был признан мировым лидером в номинации «Лучшее судно-завод» по версии Baird Maritime – одного из ведущих мировых издательств в области судостроения, флота и рыбной промышленности. Стоя перед большим панорамным экраном, можно «пройти» по всем палубам и помещениям и посмотреть, в каких условиях трудятся люди. Разворачивая камеру на 360 градусов, есть возможность получить полный эффект присутствия.

Также, один из самых впечатляющих экспонатов лично для меня — это интерактивная карта морей и океанов, где флот нашей компании когда-либо вел промысел. Эта инсталляция наглядно демонстрирует, какой масштаб охватывала работа «Океанрыбфлота»: от Антарктиды до обеих Америк, Гавайских остров, Канады, Аляски, Антарктиды, Индийского океана и других уголков Земли. Когда видишь, насколько широки и разнообразны были маршруты и задачи наших судов, то понимаешь какой огромный путь был пройден и какой вклад в развитие океанического рыболовства внесли наши люди.

– Как организована работа музея – нужно заранее записаться на экскурсию или можно зайти просто так, с улицы?

– Чтобы оптимизировать потоки, мы просим людей предварительно записаться. Экскурсия длится около 50 минут. В зависимости от сезонности количество временных слотов для организованных экскурсий с сопровождением гида варьируется от трех до семи в день. В оставшееся время мы предлагаем гостям самостоятельное изучение экспозиции. Ажиотаж бывает летом, в высокий сезон в дождливую погоду. Все те, кто планировал полететь или поплыть куда-то, но не смог из-за погоды, приходят в музеи. Первый наш турсезон стал серьезным вызовом, и именно поэтому мы пришли к формуле: группа из 15 человек и предварительная запись. С июля по сентябрь у нас, в основном, туристы, а в межсезонье приходят местные жители семьями, парами, в одиночку – с аудиогидом. Всего с момента открытия мы приняли около 25 тысяч гостей, в том числе: туристы, местные, школьники, студенты, сотрудники и ветераны компании, соискатели, деловые партнёры, пенсионеры и многие другие.

Руководство уделяет большое внимание работе с подрастающим поколением – поэтому организованные группы школьников и студентов ходят к нам каждую неделю бесплатно. Недавно запустили большую профориентационную программу, которая рассчитана на месяц для одной группы школьников, в составе которой входят ученики 8-х – 11-х классов. Они приходят в музей для встречи с нашими спикерами: сотрудниками и ветеранами компании, представителями вузов и приглашенными гостями. Ребята участвуют в командных играх, анкетировании, беседах, мы вывозим их на наши производственные объекты, проводим экскурсии на корабли. Так мы стараемся создать связку с теми, кто заинтересован в работе в отрасли и в «Океанрыбфлоте» в частности – мы хотим помочь им делать первые шаги в большую рыбалку, начиная со школы.

– Что рассказывают гостям ваши экскурсоводы?

– Мы рассказываем о развитии океанического рыболовства на Камчатке на примере нашей компании, успешно функционирующей уже более полувека. При этом у нас, в том числе, работают занятые в туристической отрасли гиды-экскурсоводы, обладающие и краеведческими знаниями. В идеале, мы хотели бы, чтобы каждый посетитель увидел существующую здесь глубокую связь между человеком и морем, насколько она сильно влияет на местную жизнь.

Ведь в некотором смысле наш музей показывает не только достижения отечественной рыбопромышленной отрасли, но и сам дух хозяйствования на полуострове. Целые поколения десятилетиями использовали морские ресурсы, приспосабливаясь к сложным условиям, развивали промысел и флот. Это позволяет по-новому взглянуть на рыбную промышленность и понять ее значимость не только с точки зрения экономики Камчатки, но и в качестве важного элемента культурного наследия региона.

– В прошлом году музей высоко отметили в Национальной премии «Корпоративный музей». Это было ожидаемо для вас?

– Мы получили теплый прием от коллег из профессионального сообщества. Но, признаться, на такой успех не рассчитывали – среди конкурентов были такие гиганты как «Газпром», «Лукойл», «Роснефть», РЖД и многие другие. Наш музей удостоен первого места в номинации «Лучший мультимедийный музейный проект», а также диплома II степени в номинации «Открытие года». Это очень приятно. Кроме того, команда архитекторов, создавшая наш музей, по сей день продолжает получать высокие оценки различных всероссийских и международных архитектурных конкурсов. Так, например, в прошлом году музей вошел в ТОП-100 проектов России, реализованных с 2020 по 2023 годы, которые выбирались из 400 заявок.

– Какие проекты планируете реализовать в рамках музея в ближайшем будущем?

– В первую очередь хотим масштабировать профориентационный проект – хотим сделать наш музей образовательным центром для тех, кто хочет испытать себя в морской профессии. Также нам важно обновление мультимедийного контента нашего музея – если мы хотим поддерживать интерес гостей, то должны делать выставки более увлекательными и информативными. Будем обновлять экспозицию уже в ближайшее время. И третье – хотим стать более открытыми для взаимодействия с местным сообществом, планируем проведение массовых мероприятий на нашей площадке.

В нашу гавань не заходят корабли

Как считает председатель совета директоров АО «Нордик Инжиниринг» Николай Шабликов, судовладельцы сегодня не располагают деньгами и возможностями активно инвестировать в техническое обслуживание и поддержание флота. Особенно это видно по планово-предупредительным и поддерживающим ремонтам, доля которых как по Дальневосточному, так и по другим морским бассейнам России крайне мала. При этом не только высокие цены на услуги сдерживают рынок судоремонта. Сказывается также дефицит мощностей, нехватка кадров, сложности с запчастями и т.п.

В то же время без современной судоремонтной базы развивать перевозки крайне проблематично, подчеркивает Н. Шабликов. «Одна из главных артерий – Северный морской путь – на сегодняшний день недостаточно востребована как раз потому, что технического обслуживания [флота] нет. И судовладельцы, проходя этот маршрут, достаточно сильно рискуют. Те организации, которые готовы поддерживать какие-то вопросы, связанные с ремонтом, сервисом, – это по сути дела единичные организации», – говорит он.

Вместе с тем, отмечает зампред правительства Приморского края Николая Стецко, если сегодня загрузка судостроительных заводов на северо-западе страны близка к 100%, поскольку многие российские судовладельцы из-за санкций перестали обслуживаться за рубежом, то у предприятий на Дальнем Востоке свободные мощности оцениваются в пределах 30-40%. По-прежнему немало дальневосточного флота продолжает ремонтироваться в азиатских странах, главным образом в Китае.

«После пандемии, когда у нас недолго была очередь, теперь мы берем только суда, которые или физически не могут дойти до азиатских центров ремонта, или ФГУПы, которым нельзя ремонтироваться за рубежом, или аварийщики, – пояснил гендиректор Находкинского судоремонтного завода (НСРЗ) Сергей Старовойтов. – Очень редко к нам заходят суда из патриотических соображений, владельцы которых настаивают на ремонте в РФ».

Большую роль здесь играет вопрос приобретения импортных запчастей. Заказывая обслуживание за рубежом, судовладелец получает в стоимости услуги все необходимые комплектующие, тогда как при ремонте в России приходится решать вопросы по их растаможиванию и оплате, уточнил руководитель НСРЗ. 

Обнуленный налог не нашел адресата

Между тем на Камчатке за последнее время произошли большие перемены, утверждает зампред правительства Камчатского края Юлия Морозова. Еще пять лет назад в порту Петропавловска-Камчатского ремонтировалось лишь 5-7% местных судов, остальные предпочитали уходить Китай, Южную Корею и Приморский край. Сегодня судовладельцы активно проходят ремонт дома.

За два года судоремонтный комплекс стал второй по величине обрабатывающей отраслью в структуре экономики Камчатки, уточнила Юлия Морозова. К реализации заявляются инвестиционные проекты. В частности, свои мощности на полуострове строит судоремонтная компания «Рем-Нова ДВ» (входит в состав группы компаний «Норебо»). Предварительный размер инвестиций в проект – не менее 13 млрд руб.

Тем не менее господдержка судоремонтной отрасли сегодня недостаточна, признает Ю. Морозова: «Во всяком случае до Дальнего Востока она доходит в минимальных объемах. Сегодня более или менее серьезную поддержку, и то не целевую, а общую, могут получить только крупные игроки, и они ее получают. «Малышам», малым и средним предприятиям, тяжелее».

Бизнес необходимо стимулировать, чтобы он развивал судоремонт на Севере, в Арктике, вторит Николай Шабликов. Потенциально существуют возможности для широкого привлечения к этому виду деятельности представителей малого/среднего бизнеса. Преференциальные режимы, предусматривающие налоговые послабления и другие меры поддержки, должны способствовать развитию этого направления, убежден глава «Нордик Инжиниринг».

В самом деле, в сегодняшней ситуации немаловажно, насколько действенна оказываемая государством помощь. В прошлом году был подписан закон об обнулении ставки налога на добавленную стоимость для судоремонтных компаний. Для получения этой преференции предприятия должны заключить до конца 2024 года соответствующее инвестиционное соглашение, в том числе гарантировав, что в собственные мощности они инвестируют не менее 20% от выручки.

Как ожидалось, новация окажется существенной мерой поддержки. Однако из примерно 1,4 тыс. предприятий отрасли в России к настоящему времени ей решили воспользоваться только четыре.

Преференция по обнулению НДС не востребована по причине жестких обязывающих условий в инвестсоглашении и высоких налоговых рисков, связанных с документооборотом, рассказал директор ассоциации «Судостроительный кластер Архангельской области» Сергей Смирнов. Если же рассматривать конкретно Приморье, то эта мера не получила интереса, поскольку цены, предлагаемые конкурирующими китайскими заводами, где часто ремонтируются дальневосточники, вдвое ниже, уточнил Сергей Старовойтов. В этой связи какого-то ощутимого результата преференция с НДС не даст. Гендиректор НСРЗ объяснил более высокие расценки большими издержками, которые несут приморцы, в том числе вследствие жёстких климатических условий.

Чтобы мера по обнулению НДС имела эффект, представители отрасли предлагают её скорректировать. В частности, из-за длительного срока окупаемости инвестиций необходимо увеличить срок договора с семи до 15 лет, а нормативную долю направляемых на модернизацию средств уменьшить с 20% до 10-15%.

Семь лет – это слишком короткий срок для отраслевых предприятий, соглашается Юлия Морозова. Также целесообразно инвестировать оборотные средства в подготовку кадров, закупку программного обеспечения и другие важные для участников отрасли мероприятия, что следует прописать в нормативном акте. 

Потребности судоремонта

Судостроительные заводы испытывают ряд проблем, решение которых зависит от воли государства. Это, например, сложности в получении земли под тот или иной проект (многие арендуют участки в действующих портах, неся дополнительные затраты).

«К нам заходят компании, которые готовы создавать судоремонтные предприятия, но мы не можем предложить им территорию. Та территория, которая сегодня самая удобная, самая эффективная для проведения судоремонтных работ в порту Петропавловск-Камчатский, третья часть – это федеральные земли, земли Минобороны. Она стоит, она пустая, на ней нет ничего, никаких воинских частей. Её бы взять, задействовать, но препоны чрезвычайные: годы [на согласование] уйдут и непонятно, чем завершатся позитивным», – сетует Ю. Морозова.

Об аналогичных проблемах говорит Михаил Касьянов, владелец Приморской судоремонтной компании, работающей с маломерным вспомогательным флотом. Предприятие арендует под производственную базу землю, получить свой участок оно не может три года. Компания вышла на вице-премьера РФ Юрия Трутнева с просьбой выделения территории. Последний дал поручение на уровень Минвостокразвития, Минобороны, КРДВ, но в итоге процесс застопорился.

«Вопрос в том, что негде строить, нет свободных участков. Все побережье Приморского края занято землями Минобороны. А чего боится Минобороны? Что мы возьмём их участок, приведем его в порядок, сделаем инфраструктуру и на время боевых действий, вопреки Морской доктрине, их не пустим? Это же абсурд», – недоумевает предприниматель.

По его словам, есть постановление правительства РФ №629, по которому компании, занимающиеся импортозамещением, имеют право получать участок для производства без торгов. Но после обращения в инстанции пришел отказ. Основание – нужно размежевать участок земли, провести определенные работы, но на кого это должно быть возложено, в постановлении не указано, и навстречу предпринимателю никто не идет.

Тем временем судоремонтная компания ежегодно платит по 300-400 тыс. руб. за аренду территории в 1 тыс. кв. м, что отражается на себестоимости услуг, и рассчитывать на обнуление НДС она не может, поскольку работает на арендованной площади.

В целом же, продолжает М. Касьянов, предприятия, обслуживающие суда обеспечения, не должны остаться без внимания. «Без маломерного вспомогательного флота крупного флота не будет вообще. Если говорим про Камчатку, за четыре года построили 15 судов проекта КЖ. Это буксиры, без них невозможен рыбный промысел», – подчеркнул владелец Приморской судоремонтной компании.

Отрасли также нужна поддержка в части строительства или закупки плавучих доков и слипов, отмечает Николай Стецко. Причем это актуально не только для Приморского края. Как отметил председатель рыболовецкого колхоза им. Ленина Сергей Тарусов, отсутствие дока на Камчатке – главная проблема: флот большой, а доковых мощностей практически нет.

Стоит сказать, что данный вопрос прорабатывался экспертами ФАНУ «Востокгосплан». Учитывая планы строительства гражданских судов, Дальнему Востоку потребуется 4-5 доков размерами до 350 м и стоимостью 7-10 млрд руб., а также 15-20 доков до 150-200 м стоимостью от 1 до 3 млрд руб.

Инвестиции, согласно прогнозным данным «Востокгосплана», окупаемы. Если потенциальный спрос на судоремонт в ДФО в прошлом году оценивался в 23 млрд руб., то к 2030 году он может возрасти до 140 млрд руб., а после 2030-го – до 168 млрд.

Появление дополнительных мощностей повысит конкурентоспособность судоремонта на Дальнем Востоке. Особое значение, информировали в ведомстве, должны получить мощности Жатайской судоверфи, строящейся сейчас в Якутии (предназначена как для постройки, так и ремонта судов), создаваемого сегодня рыбопромыслового кластера на Камчатке, а также предприятий Приморья. В частности, в Приморском крае должны появиться плавучие и сухие доки на базе Ливадийского, Находкинского, Славянского и других судоремонтных заводов.

Звучат голоса и в пользу Хабаровского края. Мощный центр судостроения необходимо возрождать в Советской Гавани, где когда-то действовали Северный судоремонтный завод и завод «Янтарь», прекратившие работу в начале 2000-х, считает один из участников отрасли.