Справка

Фрегат «Паллада» — трёхмачтовый парусно-винтовой корабль Российского Императорского флота, спущенный на воду в 1832 году в Санкт-Петербурге. Он стал одним из самых известных судов своего времени благодаря дальним морским экспедициям и описанию в книге Ивана Гончарова «Фрегат “Паллада”». В 1852–1855 годах корабль участвовал в дипломатической миссии в Японию под командованием вице-адмирала Е. В. Путятина. Во время Крымской войны «Паллада» находилась на Дальнем Востоке и использовалась для защиты российских интересов в Тихом океане. Из-за технических неполадок и общего износа судно было признано непригодным к дальним плаваниям. В 1855 году фрегат находился в японском порту Нагасаки, а затем был отправлен во Владивосток, где использовался как плавучий склад. Позднее, чтобы не допустить его захвата британскими силами, было принято решение затопить «Палладу» в бухте Постовая. Так завершилась история знаменитого корабля, ставшего символом эпохи русских морских путешествий и культурного обмена с Востоком.

Когда идея чуть не пошла ко дну

На встрече с хабаровчанами в 2016 году писателя Михаила Задорнова спросили, какую книгу он посоветовал бы прочитать. — «Фрегат “Паллада” надо прочитать! — ответил он. — Она ведь затоплена здесь, у вас, в Советской Гавани, чтобы её англосаксы, негодяи, не нашли!» 

И тогда в 2016-м, и сейчас в 2025 для многих жителей края становится неожиданностью известие о том, что история Крымской войны так близко, что остов легендарного фрегата ещё сохранился на дне залива в Советско-Гаванском районе.

Когда хабаровский режиссер и оператор Александр Гриценко узнал про историю «Паллады» и о том, что на нее можно до сих пор взглянуть, пусть и под водой, решение снять фильм появилось сразу же. И было это несколько лет назад. Начал на свои деньги, заразил идеей коллег, но оказалось, что ресурсов катастрофически не хватает. Съемки встали на паузу, а вот рассказы про них «пошли в народ».       

– Дошло то того, что малознакомые люди ко мне подходили и спрашивали: «Ну как твоя «Паллада»? — делится Александр. — Оказалось, что по сарафанному радио разошлась информация, люди предлагали помощь и для меня это был как знак, что проект нужен и что если я этого не сделаю, сделает кто-то другой.

С деньгами вопрос решился — помог проект «Бери Ресурс», в котором подсказали, как оформить грант. В итоге команда получила финансовую поддержку от комитета по внутренней политике правительства Хабаровского края и Фонда президентских грантов.

Остальное документалисты взяли в свои руки. В буквальном смысле — сыгравший в фильме вице-адмирала Путятина актер Хабаровского краевого Театра Драмы Виктор Асецкий вместе с супругой взялись за иголку с ниткой, чтобы создать костюмы.

– Чтобы соблюсти историческую достоверность, пришлось перелопатить гору книг, найти референсы пуговиц, эполет. А после отыскать из чего и как это можно изготовить в современных условиях. Что-то пришлось мне изготавливать вручную. Долго и упорно, – рассказывает Виктор Асецкий.

Съемки проходили в местах реальных событий – в Советской Гавани (ранее именовавшейся Императорской), в Татарском проливе. Команде проекта удалось даже снять «Палладу» под водой. Неоценимую помощь в этом оказал местный житель ответственный редактор газеты «На страже Родины», капитан 3 ранга в запасе Иван Сидоряк. Его рассказ стал частью повествования. Есть в фильме и современная «Паллада» — воссозданный трехмачтовый парусник, который сейчас является учебным судном Дальневосточного государственного технического рыбохозяйственного университета. Кстати, он регулярно наведывается в Советскую гавань с вахтой памяти.

Так всё-таки фильм про историю?

Конечно, история в фильме есть — и как описание того, что происходило с фрегатом, и как рассказы тех, кому «Паллада» была не просто пристанищем на воде, или морским транспортным средством. Но как утверждают сами создатели фильма: «Он в первую очередь про людей, а не про парусник».

– Саша мне сделал подборку из энциклопедий, книг про фрегат и так далее, — рассказывает сценарист Рома Овсейчук. — Моя задача состояла в том, чтобы придать этому форму. Я вычленил то, что мне в этой истории показалось важным, попытался понять про что эта история для меня, придумал сюжетную линию о поиске неким поручиком своего идеального места… ну и написал сценарий.

Не пытаясь педантично воссоздавать и реконструировать антураж самого фрегата или дотошно перечислять исторические факты, авторы фильма дают ключевым фигурам экипажа «Паллады» возможность рассказать о своих переживаниях, тревогах, поисках. И эти рассказы внезапно оказываются во многом про сейчас. Про вещи и истины вне времени.

— Это фильм о поиске своего места и о том, что это место иногда оказывается рядом, — рассказывает член авторской группы и руководитель проекта «Бери ресурс» Алла Джан-Ша. — Параллельная идея о том, что Дальний Восток — это часть страны, и это одна из лучших её частей. Сама «Паллада» для нас скорее сюжетный фон. Больше фактов про неё можно узнать в музеях. А вот поговорить со зрителем через фильм о таких вещах как верность, патриотизм, нравственный выбор, долг — это нам показалось важнее.

Насколько это удалось — решать каждому. Увидеть документальный фильм «Паллада. Последний поход» жители Хабаровского края смогут 24 октября на телеканале «Губерния» — в 9.00 и 19.45 местного времени.

— Анна, почему сейчас решили про медведей снимать?

— Лис Ветер и его подруга Лава в «Огненном лисе» защищают потомство от медведя. И вроде как медведь представлен злодеем, плохим парнем. Нам захотелось в новой работе показать и другую сторону этого хищника. Мы, как выяснилось, вообще мало знаем о медведях. Каким будет сюжет, мы пока не знаем. Сейчас мы только набираем материал. Как и в «Огненном лисе» сценаристом является природа, так как спланировать поведение животных заранее невозможно.

— Это будет продолжение «Огненного лиса» или это отдельная история?

— Нет, это отдельный фильм, просто он будет сделан в такой же манере, с таким же подходом к документальному материалу, как в «Огненном лисе», то есть на стыке документального и художественного кино. И мы, конечно, будем стараться, чтобы фильм получился таким же эмоциональным и интересным для детей. Именно для детей, потому что мы с Дмитрием видим нашу основную цель, в том чтобы воздействовать на совсем маленьких. Через любовь вызвать эмпатию к животным.

— Съёмки «Огненного лиса» шли почти два года. Как долго будет идти работа над новым фильмом?

— Мы для себя поставили задачу провести два сезона съемок. Первый стартовал весной и продлится примерно до декабря-января. Мы уже отсняли выход из берлог, период гона и главное событие, когда очень красиво на Камчатке – это заход нерки и лосося на нерест в Курильское озеро. Это праздник жизни у медведей, они рыбачат и с удовольствием тут же съедают улов. Также сняли охоту, стычки всякие, драки, споры за еду, как медведицы защищают своих детей. Следующая экспедиция у нас планируется в 2026 году. А выход «Косолапой истории» на экраны планируется на конец 2027 – начало 2028 года.

— Где сложнее всего снимать?

— Самое сложное – это снять то, что происходит высоко в горах. Мы нашли интересные локации и за происходящим там мы наблюдали в подзорную трубу. Туда очень сложно добраться, тем более с оборудованием (только штатив 30 килограмм весит, а камера еще больше): стланик уже поднялся, а внизу глубокий снег. Поэтому мы летали на коптере, хотя и это было непросто. Возможно, на следующий сезон съёмок мы придумаем как туда подойти ближе…

— Вы живете и работаете в окружении медведей. Как вам в таких условиях?

— Я очень медведей боюсь, на самом деле. И мне, конечно, этот проект начинать было тяжело. Тем более, здесь на Курильском озере теоретически может произойти больше ситуаций, когда ты с медведем встретишься, чем в той локации, где мы снимали «Огненного лиса». Находясь рядом с медведем, важно всегда помнить, что это хищник, и не расслабляться. Но мой супруг Дмитрий говорит, что старается отключать страх, потому он должен в первую очередь хорошо снять. Говорит: «Даже если медведь побежит нас атаковать, я должен успеть это снять».

— А как вы защищаетесь от хищника?

— Из средств защиты от медведя у меня всегда при себе такая кричалка-дуделка. Мы ее называем горн. Нажимаешь на баллончик и за счет сжатого газа выходит громкий звук. Медведь пугается и убегает. Но с одним и тем же медведем такое может не пройти несколько раз подряд, так как всё рассчитано на эффект неожиданности. Я применяла его, например, когда в районе Курильского озера на нас на очень большой скорости бежал испуганный медведь — он удирал от сородича покрупнее и мы просто оказались у него на пути. Это та ситуация, когда мы не нарушали никакую технику безопасности, но мы случайно оказались в опасной ситуации. Тогда меня спас горн. У меня он постоянно в руках и палец на кнопке. Мы, конечно, придерживаемся здесь очень строгой техники безопасности.

То есть я не позволяю себе выбросить капустный лист или очистки от картошки, когда готовлю. Не говоря о том, чтобы что-то пахнущее выбросить: мясное или молочное. Это запрещено, потому что медведь будет сюда наведываться и всё это подъедать.

— В этот сезон ко всем прочим испытаниям добавилось еще и восьмибалльное землетрясение… Как вы его пережили?

— Мы были в нашем домике, копировали материалы с последнего съёмочного дня. У нас начали падать батарейки и жёсткие диски со всех полок. Видели, как обрушился огромный пласт Сыпучки – небольшой пемзовой скалы недалеко от кордона «Травяной», – потом она продолжала осыпаться частями ещё несколько минут. Мы услышали сильный шум озера – уже пошла высокая волна. Побежали на смотровую площадку на самой высокой точке нашего мыса. С высоты уже видели, как вода Курильского озера переливалась через тропу в озеро Домашнее. Теперь оно полно пемзы.

— Вы сказали, что мы мало знаем о медведях… Что стало вашим личным открытием?

— Наблюдая уже столько времени на Камчатке за поведением этого зверя, могу сказать, что медведи испытывают сильнейшие глубокие эмоции. Как они ухаживают в период медвежьего гона, насколько это было трогательно, мило и красиво: и заботливо расчесывают медведицу, и танцуют для нее, могут приобнять, есть что-то вроде поцелуйчиков. Даже люди на такие ритуалы не способны зачастую. Потом тема материнства. Медведица одна участвует в воспитании, медведь заинтересован в ней только в период гона. Дальше он ни о ком не заботится, в отличие, кстати, от лис. Самец становится опасным для медведицы и для маленьких медвежат, как только она рожает. И чтобы просто здесь выжить с этими медвежатами, нужно совершать каждый день героический материнский подвиг. Ей нужно защищать, кормить потомство, учить навыкам рыбной ловли, охоты. Чтобы медвежонка научить и выпустить во взрослую жизнь, уходит три года, а то и четыре. Представляете? Вот это, конечно, восхищает. Поражает.    

— Расскажите, пожалуйста про технику, которая помогает вам сделать такие кадры.

— Снимаем все на длиннофокусную оптику, квадрокоптер тоже с семикратным увеличением. Расстояние, с которого мы снимаем, всегда разное. Бывает, что медведицы с медвежатами прямо мимо тебя проходят. Особенно запомнилась одна такая семья, мы её назвали семейка Кусь. Они так радовались весне, что спустились из берлог с отвесных скал и несколько дней кусали друг друга, играли снегом, скатывались, и мы все это снимали. У нас профессиональная кинокамера Red Raptor с набором объективов: длиннофокусных и средних. 

Также у нас есть несколько квадрокоптеров. Еще мы сами пишем звук. Мы записываем звуки, потому что они все уникальные. Ни в какой фонотеке их не найдёшь и не скачаешь. Нам важно донести, прежде всего, маленькому зрителю мысль, что животные умеют разговаривать и общаться, просто у них свой язык. Знаете, на одном показе «Огненного лиса» в Твери, я помню, мальчик один поднял руку из зала и задал вопрос: «Почему у вас в фильме животные разговаривают?» Он имел в виду закадровый текст от лица животного. То есть ребенок, как я поняла, искренне считал, что животные не разговаривают между собой до нашего фильма.

— Анна, какой у вас с Дмитрием распорядок дня?

— Он всегда зависит от погоды. Если у нас хорошая погода, то это значит, что мы можем снимать. Встаем обычно в пять утра где-то. Смотрим в подзорную трубу: где что происходит. Если циклон, то мы можем и подольше поспать, потому торопиться некуда. Мы соответствуем жизни медведей: во время выхода из берлог, находимся там, во время рыбалки – у озера и так далее. Днем всегда плохой свет, поэтому днем мы находимся здесь, на кордоне и выполняем какую-то работу. Например, сейчас мы с коллективом авторов начали новый проект по изданию книги про камчатского медведя, куда войдут, в том числе, наши фотографии из этой экспедиции. То есть днём обычная работа, офисная, можно сказать, только на природе.

— А как вы отдыхаете?

— Я очень люблю читать исторические книги, так как историк по образованию. Недавно прочла книгу по истории Ренессанса и вклада в культуру семейства Медичи как меценатов. Сейчас я читаю книгу про балет «Жизнь Рудольфа Нуреева» на английском языке. По работе мне пришлось заняться английским вплотную, так как он необходим для продвижения фильмов – это общение и переписка с партнерами, фестивалями. Поэтому всегда параллельно читаю что-то на английском языке, плюс раз в неделю у меня поддерживающий урок с преподавателем. 

— Когда собираетесь на заброску на кордон что обязательно берете с собой?

— Конечно, всегда делается упор на непортящиеся продукты. Для нас это гречка, так как макароны мы не едим вообще. Из консервов только тунец – мы не едим тушенку. Когда есть возможность, то всегда стараешься заказывать больше фруктов и овощей, но с этим проблема – они пропадают быстро. Мы всегда обращаем внимание на витамины: С, магний, железо, фолиевая кислота.

— А по чему вы скучаете из цивилизации?

—По ванне…

— Михаил, поздравляем вас с победой! Вы ожидали, что заберете главный приз?

— Спасибо! Да, я понимал, что шансы у нас достаточно высокие, потому что походы наши не простые, а где-то даже суровые. Это не просто однодневный поход на гору или сплав на речке. В фильме «Воспитание туризмом» детская группа на лыжах на протяжении недели преодолевает препятствия на пути к горной вершине Баджал Верхнебуреинского района – это север Хабаровского края. Температура была 30-35 градусов мороза. Они несли все свои вещи сами (вес рюкзака от 14 до 24 килограммов). Днем мы шли по маршруту все вместе, а ночью дети жили автономно – им был установлен запрет подходить ко взрослому лагерю ближе, чем на 200 метров. Вот тут и начинается воспитание туризмом, закаляется характер и сила воли. Ребята самостоятельно ставили лагерь, варили себе еду, пилили дрова двуручной пилой по три часа, чтобы не замерзнуть ночью. 

Также ночью нужно дежурить по очереди. Привычная жизнь остаётся где-то далеко. В гаджетах не позалипаешь – телефоны сели на морозе. Чтобы зритель смог прожить вместе с нами эти эмоции, прочувствовать трудности, мне нужно было сделать мощную съёмку. То есть, доставать камеру даже в самые трудные моменты, когда холод и ветер, поднимать квадрокоптер, когда его заворачивало порывами ветра, и он мог в любой момент удариться об гору. 

– Наверное, вам помогла ваша насмотренность? Ведь фестиваль фильмов и фотографий «Грань: путешествия, приключения, экстрим», который вы проводите уже 18 лет очень похож на конкурс «Дальний Восток - Земля приключений».

– Конечно, за 18 лет просмотров пришло понимание, что в фильме необходимо сконцентрировать самые яркие моменты. Я знал, что следует чередовать кадры: дальний, крупный, средний. Обязательно должны быть «лайфы», эмоции детей. Ну и помимо этого, конечно, важно поймать какие-то экстремальные моменты. 

– Миллион рублей солидная сумма! Расскажите, как вы ее потратите? 

– Ну как вы думаете? Вот представьте, мы некоммерческая организация, нам всегда есть куда потратить деньги. Если более точно, то у нас автопарк «больной». Без машины – никак. Она нужна для того, чтобы на ней доставлять детей в точку старта пешего или водного путешествия. Наш автобус «Форд Транзит» мы в шутку называем – «недвижимость». Чтобы починить его требуется больше денег, чем мы выиграли – замена двигателя и других запчастей. 

– Можете рассказать, как родился фестиваль фильмов «Грань»?

– Все случилось как-то само собой. У многих походников есть видео с путешествий и была потребность ими делиться, показывать, рассказывать. Однажды мы устроили просмотр любительских роликов. Собрались в театре юного зрителя, посмотрели около 20 фильмов и здесь же авторы рассказали о них. И вы знаете, настолько это зашло людям – они встретились в одном месте, не где-то в лесу, а в культурном учреждении. Я тогда понял – всё, это начало чего-то глобального. В этом году фестиваль стал 18 по счету. В нем поучаствовало 50 городов России. Это, можно сказать, наша визитная карточка. У нас часто спрашивают советы туристы из разных регионов как такое организовать у себя. 

– С фестивалем понятно. А как вы стали детским тренером по туризму? Как стали с помощью походов воспитывать детей?

– Центр социальной адаптации молодежи «Грань» появился в 2000 году. Тогда я работал начальником службы безопасности, получал достойную зарплату, но с каждым днем все сильнее понимал, что это не мое. Меня тянуло в сферу туризма, я чувствовал, что проживаю не свою жизнь. И вот мне было уже около 30 лет, я оставил нелюбимую работу, основал центр «Грань» и стал заниматься с детьми, водить их в походы, объяснять технику безопасности в лесу, учить разводить костёр и ставить палатку. Контакт с детьми как-то сразу получалось наладить. Во многом помогло педагогическое образование – по диплому я учитель физической культуры. Сейчас я также мастер спорта по спортивному туризму, руководитель походов шестой категории сложности. 

– Почему вы решили сконцентрироваться именно на ребятах из детских домов?

– Когда я только начинал свой путь в центре «Грань», то столкнулся лично с проблемой сиротства. Ребята ходили на занятия и потом признались, что они из детского дома, что у них нет семьи, родителей. Захотелось как-то им помочь. И это помощь продолжается уже более 25 лет. Походы учат преодолевать трудности, выживать в трудных условиях, закаляют дух! Трудности, как известно, сближают. Поэтому часто ребята после походов продолжают общаться, дружить. Со многими ребятами и мы поддерживаем связь до сих пор: у кого-то я стал крестным детей, кто-то из моих ребят сейчас на СВО.

– Ваш фильм оказался не только вдохновляющим, но и еще довольно личным, можно сказать семейным, ведь в нем можно увидеть табличку с именем вашего отца. Можете рассказать, когда и почему она была установлена на Баджале?

– Отец всегда говорил всем своим друзьям туристам: «Когда придет время, наберу хорошего чая в рюкзак и пойду на одну красивую гору. Буду сидеть, пить чай и любоваться окрестностями… Пока не кончится чай и жизнь». Когда отца не стало (2005 год, инфаркт. Михаилу Васильевичу было 60 лет), его друзья - команда «Дальневосточного клуба путешественников» во главе с Анатолием Базановым решила посвятить вершину Баджала высотой 2260 м моему отцу. При изучении крупномасштабных географических карт выяснилось, что на этой вершине нет геодезического знака. И действительно, когда они поднялись на гору, там не нашли тура и вообще каких-либо следов пребывания человека. По праву первовосходителей они назвали вершину Михаил Непогодин. Я смог подняться на нее в 2017 году и поставить там памятный знак, а мой сын Александр увидел этот знак в лыжном походе 2024 года. Его эмоции запечатлены в ролике.

– Можно сказать что у вас туристическая династия?

– Конечно! Мама – альпинист, папа – первопроходец всевозможных рек Хабаровского края. Это душа туризма края, вокруг него объединялись все люди. У меня жизнь просто не могла сложиться по-другому. В 9 месяцев меня родители взяли на первые туристические соревнования. Я лежал в кустах и меня ели комары, меня нянчили все туристы Хабаровского края. У моего отца был настоящий дар – «заражать» туризмом и, мне кажется, я его унаследовал. 

Такая же судьба у моего сына Александра. Он также родился в семье туристов, поэтому путешествовал уже в самом маленьком возрасте по горным рекам нашего региона. Сейчас мы ведем секцию вместе с ним. Учим детей ходить в походы: на велосипедах, каяках, катамаранах, спускаться в пещеры и ходить пешком в горы. Я уже четырежды дедушка – три внучки и совсем недавно родился внук! Можете сами догадаться какое их ждет будущее. (Смеется) 

– Михаил, в завершении расскажите о ваших планах?

– Сейчас мы плотно занимаемся нашим социальным проектом, который называется также как и ролик-победитель «Воспитание туризмом». В его рамках Центр «Грань» приезжает в гости к детским домам Дальнего Востока. Цель – сводить детишек в походы, показать, что это такое, а еще поделиться своим опытом с педагогами, чтобы, когда мы уедем, они могли покорять разные маршруты. Мы уже съездили в рамках этого проекта на Сахалин, впереди еще Чукотка, Камчатка. Чтобы все получилось, я когда был на ВЭФ-2024 поймал двух губернаторов за руки – Бурятии и Чукотки и сказал: «Мы едем к вам в гости!» Они, конечно, были только за. Этот проект мы делаем своими силами, грант не получилось взять, так как себестоимость поездок довольно высокая.

 – Желаем вам удачи!

— Виктор, расскажите о себе пожалуйста.

— Я сам родом из Волгограда, работаю пилотом. В этом году мне исполнилось 30 лет. На Дальний Восток я приехал в 2018 году, и с тех пор живу здесь.

— Как туризм появился вашей жизни? Это сразу были путешествия на воде?

— Водная стихия в моей жизни появилась не сразу. Как у многих, в детстве у нас в семье приучали к походам, кострам, палаткам — советский такой туризм. Но к воде пришёл позже. Всё началось с того, что моя будущая супруга Алена познакомила меня с сапами. Сначала я скептически отнёсся — показалось, что это что-то «пенсионерское», а я тогда занимался парашютным спортом, мотоцикл был. Но всё-таки попробовал — и как-то понемногу затянуло: сначала сапы, потом бассейн, фридайвинг.

Постепенно пришло осознание, что если меня тянет к воде, то надо научиться по ней перемещаться. Сначала отучился на моторное судно, потом стал интересоваться парусными яхтами. Алена подарила мне сертификат на обучение вождению маломерных судов, я прошел его и понял, что хочу большего.

На парусное судно я учился уже сам. Оказалось, что закон позволяет сдавать экзамен экстерном. Я просто изучил правила, освежил знания, немного дополнил по яхтам, прокатился один раз с другом на маленькой яхточке, посмотрел, как управлять парусом. Потом сдал экзамен — и получил удостоверение. Правда, на катамаран вообще не нужно никаких документов — он считается спортивным снарядом. Но я всё это делал не для галочки — для себя и для того, чтобы супруга чувствовала себя спокойнее.

— Какой урок вы из своего путешествия для себя вынесли? Что-то, о чем вы не догадывались пока готовились, что-то, что пришло уже после похода?

— Основной урок, который я из этого всего извлек, что мир абсолютно открыт всем нам в плане взаимодействия с ним. Не нужно бояться делать. Нужно иметь внутреннюю свободу, чтобы просто взаимодействовать с миром, и тогда он будет откликаться. Мир открыт каждому! Все ограничения — в голове. Мы не были профессиональными яхтсменами, не ходили в экспедиции. Просто поставили цель, и за два с лишним месяца всё подготовили и вышли в плавание.

Само путешествие — это результат серьёзного внутреннего сдвига. Я понял, что упёрся в потолок, мне стало тесно в привычной жизни, и захотелось всё кардинально поменять. Но просто уйти с работы не так-то просто — нужно подготовить почву. Мы решились: два месяца подготовки — и вот мы уже на воде.

Из затрат — вышло более полумиллиона рублей, из них около 300 тысяч — свои, 200 — заняли у родителей. Это был не туристический тур, а самостоятельная экспедиция. Всё закупали сами: катамаран, электростанцию, рации, прочее оборудование. Первые пробные выходы сделали в августе, когда катамаран только пришёл. Я сам собрал его, сначала вышел на два километра — просто почувствовать.

— С каким чувством отходили от берега?

— Когда отходили от берега, чувства были смешанные: с одной стороны — эйфория, что мы сделали это, а с другой — груз ответственности. Я вёз жену, собаку, технику. Переживал за возможный оверкиль. Нужно сделать, отдельное отступление, касаемо именно катамаранов. У них есть одна очень такая интересная особенность, в отличие от килевых яхт. Она называется оверкиль. Он может перевернуться. И если обычная яхта килевая, она просто ложится под ветер и все, катамаран не обладает способностью крениться. И когда ветер пересиливает силу тяжести катамарана, он просто становится на один баллон и дальше либо он переворачивается, либо если хватает сноровки, ты успеешь ослабить парус. И вот этот момент я переживал очень сильно: когда катамаран переворачивается, мачта у него полая, она начинает наполняться водой. И перевернуть его обратно уже нереально. В нашем случае оверкиль грозил полным провалом всей экспедиции.

Вот все вот эти вещи, они у меня постоянно были в голове. Плюс, когда мы оставались на стоянке, не везде можно было вытащить его на берег. То есть, вообще, когда идешь двумя мужиками, то вытащить катамаран на берег проблем на составляет. Зашвартовал его и никакая непогода ему не страшна.

Но со мной была хрупкая Алена и наша такса, и в одиночку у меня не всегда получалось вытащить катамаран на сушу полностью. Пару раз было, что я его либо оставлял на мелководье, либо он был вытащен только наполовину. И ночью спишь, слышишь, поднимаются волны. Его начинает бить о берег. И сна нету. Ты переживаешь, как бы его об этот берег не разбило, не повредило. Все это достаточно нервно было.

— «Дальний Восток — земля приключений» конкурс многогранный, но одна из его главных целей — показать регион тем, кто думает, что это что-то дикое и недоступное. Хотя да, места тут дикие, но в этом и прелесть. Вот ваш фильм посмотрят, скажем, москвичи, скажут: «О, легко! Сядем на катамаран и поплывём». Что бы вы им сказали?

— В первую очередь, обратиться к нам за консультацией (улыбается). А если серьёзно, главное — это вода. Пресная вода. Можно сколько угодно говорить про фальшфейеры, солнечные станции и связь, но человек на 75% состоит из воды. И не дай бог оказаться на острове без неё. У нас был случай — вроде простая ситуация, но неприятная. Мы с Аленой на сапах добрались до острова Скрыплёва, хотели задержаться на 10 минут. Обычно я всегда беру с собой нож и огонь — зажигалку или спички. Всегда. А в этот раз решил, что «да ну, ненадолго же». И, как назло, поднялась плохая погода, не шторм, но на сапах точно не вернуться. И вот сидим мы на острове, воды литр, огня нет, ножа нет, и я ощущаю себя максимально уязвимым. С тех пор я чётко знаю: нож — лучше два, огонь, и вода. Без этого — никуда.

Поэтому, отправляясь в эту экспедицию, мы всё просчитывали. На троих, включая собаку, нужно 20 литров воды в сутки. Это и питьё, и еда, и гигиена. Мы взяли с собой 60 литров воды — этого хватало на трое суток. Потом пополняли запасы в заранее продуманных точках. Изучили, где родники, ключи, где можно набрать воду — и всё это отмечали заранее. Вода — это жизнь, и к ней относиться надо соответственно.

— Что скажете о беспечных туристах, которые приедут, возьмут в аренду катамаран и пойдут в море?

— Теоретически, можно. Но, по-хорошему, нужно хотя бы минимальное понимание. Хотел было сказать: «Надо выучить правила судовождения», но по факту — их почти никто не соблюдает. Мы как парусное судно по закону имеем преимущество на воде. Даже перед огромными катерами с мощными моторами. Потому что мы под парусом, зависим от ветра. Но на деле — всем плевать. И здесь важно не столько знание правил, сколько здравый смысл.

Если бы я, к примеру, сдавал катамаран в аренду, я бы обязательно разговаривал с людьми. Узнал бы, зачем им это: они хотят покататься ради спорта или просто устроить пьянку в заливе? Полностью подготовить человека невозможно, но хотя бы проверить мотивацию — это важно. Даже на сапах, казалось бы, безопасная штука — люди умудряются попадать в передряги. А в море — всё серьёзнее.

— Почему фильм о вашем путешествии называется «Дом»?

— Потому что мы хотели сломать стереотип. Дом — это не точка на карте, не квартира, не дача. Дом — это место, где ты чувствуешь любовь. Где ты заботишься о пространстве, как о чём-то своём. Мы, например, вывозили мусор из всех стоянок. Взяли с собой строительные мешки и набили четыре по 200 литров. Это тоже про дом. Если ты считаешь это место своим, ты за ним следишь, стараешься сделать лучше. Вот о чём фильм.

— Вы упомянули, что хотели изменить свою жизнь. Можно ли сказать, что участие в конкурсе вас в этом направлении «развернуло»?

— Думаю, да. Сам факт участия — уже толчок. Даже без победы — сам подход, сама подготовка, сам опыт. Мы с Аленой спорили во время подготовки, мол, зачем всё это. А я ей говорил: «Даже если не выиграем — снимем фильм. Он найдёт отклик, его увидят, это не пропадёт зря». И, как видите, не пропало.

— То есть конкурс стал для вас настоящей поворотной точкой?

— Однозначно. Мы победили в номинации, и пошёл мощный отклик. Телевидение, интервью — всего этого я не ожидал. Это стал мой первый кейс, как сейчас модно говорить. Первая точка опоры. Сейчас развиваю телеграм-канал, YouTube, монтирую новый ролик. И когда ко мне кто-то заходит на канал и спрашивает: «А ты кто вообще такой?» — вот мой ответ. У меня есть опыт, есть проект, есть продукт. Это уже портфолио.

— То есть вы действительно планируете менять профессию?

— Да, сейчас всё движется именно в эту сторону. Работаю над созданием блога, информационного продукта. Потому что без блога сейчас — никуда. Это и визитка, и портфолио, и точка входа для любой коллаборации.
Нам уже предложили стать амбассадорами местной компании — они делают туристическую одежду. Мы попробуем себя и в других проектах, с другими брендами. И это только начало.

– Елена, как часто вы путешествуете вместе с сыном?

– Путешествуем очень часто, с его рождения – сначала конечно были вынужденные перелеты в борьбе за его глаза – в год по пять перелетов в одну сторону. Между этими перелетами летали отдыхать чаще за границу, но летом всегда путешествуем по Камчатке. Это наш любимый сезон, есть возможность воссоединиться с природой, Сереже показываем горячие источники, поднимаемся на вулканы (не на вершину, конечно), ходим на рыбалку, за ягодами, осваиваем греблю на лодке. В этом году хотим научить его кататься на сапе по озеру. Тут мне и самой придется осваивать, чтобы ему лучше объяснить, как правильно стоять на сапе и как грести веслом, для этого я сама закрываю глаза и пытаюсь все проделать, не опираясь на зрение.

– Что для Сережи самое ценное в путешествиях

– Ему важен результат. Мы, зрячие, когда идем в походы, то наслаждаемся шикарными видами, а для него это недоступно, ему надо все трогать, так как руки заменяют глаза, чтобы составлять картину мира. Поймал навагу – надо ощупать, нарвал наощупь ягод – попробовать, прикоснуться к каждому камешку, на дерево залезть, зарыться в горячий песок, побегать от волн, искупаться в термальных источниках. 

Так он лучше развивается и понимает природу. На большие расстояния не ходим – тяжело. Мне приходится очень много говорить, рассказывать обо всем вокруг, рассказывать какой мир и объяснять законы природы. Я его глаза. Попробуйте закрыть глаза и поймете, что мир незрячего не такой красочный, пока вам кто-то что-то о нем не расскажет, не вдохновит. Он все запоминает, впитывает. Часто возвращаемся в те места, где уже были – ему, чтобы вспомнить, надо вернуться, он не может помнить наши путешествия так, как помним их мы, имеющие зрение. Когда проходим те же маршруты, он не только вспоминает, но и открывает что-то новое – он взрослеет, мировоззрение меняется, иначе смотрит на мир. Наши путешествия всегда проходят очень позитивно. Сереже очень нравится ходить в походы, он радуется, в голове представляет и улыбается.

– Как он сам описывает свои ощущения в путешествиях?

– Сережа очень молчаливый, скромный. И среди зрячих детей бывают те, кто охотно общается и открыт ко всем, а бывают немного замкнутые и неразговорчивые. Сережа просто улыбается. Он привык слушать и молчать. Хотя он многое знает, у него математический склад ума, он может объяснить, например, как заходит солнце, знает физику и географию, изучает высшую математику, он прекрасно объясняет и хорошо развит для своего возраста. Занимается плаванием, играет на синтезаторе, у него прекрасный слух и голос – преподаватели в музыкальной школе за него борются.

– Вам в целом тяжело приходится в путешествиях или вы уже опытные туристы и все отлажено?

– В походы с нами ходит папа, он и лодку надует, и костер разведет, пока мы с Сережей исследуем местность. Муж живет на Камчатке, работает, а в Москву к нам прилетает на время, но летом мы всегда вместе. Еще всегда с нами наша собака джек-рассел-терьер по кличке Джек. Завели мы его исключительно для Сережи. У него до школы столько энергии было! Раньше был лабрадор, но тот очень спокойный, а Джек настолько же энергичен, насколько и Сережа, они вместе бегают. Причем, собака понимает, что ребенок незрячий, заботится о нем, носки подбирает, которые он не туда положит. В походах Сережа абсолютно во всем помогает – дрова собрать, тяжести унести, мусор убрать. 

За грибами ездим и ягодами – Сережа, когда устает, садится в машину – и каждые 10 минут нам сигналит, чтобы мы могли ориентироваться и не потерялись. Положа руку на сердце, конечно это все очень тяжело. Меня понимают только те, кто сталкивался с незрячими детьми. И у самой здоровья нет, инсульт был и онкология. Но я со всем справилась. Отдохнуть смогу, наверное, только когда Сережа вырастет и женится.

– Как Сережа адаптируется к новым местам?

– С адаптацией сложностей не возникает. Он ориентируется в новом помещении очень быстро, достаточно только рассказать, где что находится, и он идет обследовать пространство. На улице предпочитает ходить без трости – хочет быть как все. Но я все же настаиваю – нужно, чтобы окружающие понимали, что перед ними незрячий человек.  

– Как вы узнали о конкурсе?

– В позапрошлом году впервые что-то услышала, потом забыла и перед Новым годом случайно наткнулась на информацию в интернете. Подумала, почему нет? У меня много съемок за лето прошлого года. И попробовала склеить фильм, освоила простенькую программу, научилась обрезать, вставлять фото и видео. Подложенная в ролике музыка – именно то, что подходило тогда под мое настроение: грусть оттого, что лето прошло, что ребенок подрастает, что не видит этот прекрасный мир…. Много эмоций было вложено. Сначала отправила своим близким – все смотрели и плакали. Я думала, что на наш фильм внимания не обратят, такой он простой, домашний. Но, как видите, обратили.

– Какой вы получили приз и как порадовали Сережу?

– Приз – 75 тыс. рублей и большой рюкзак со снаряжением для туристического похода. Сережа мечтал о печатной машинке Брайля, необходимой ему для учебы, которая стоит 150 тыс. и которую я ему пообещала с призовых денег. Он расстроился, что на машинку не хватает. Но папа ее купил еще перед награждением, ее должны были доставить на следующий день. Когда мы ему об этом сообщили, он так обрадовался! Знаете, его всегда выдают глаза – хоть они и не видят, но они начинают светиться от радости и счастья.

– Будете еще в этом конкурсе участвовать?

– Сережа хочет. Но для этого мне надо учиться делать более профессиональные фильмы. Я очень рада, что у нас появился проект про путешествия на Дальнем Востоке. Хочу сказать, что, хоть у Сережи будущее только в Москве, уезжать с Камчатки он не хочет. Всегда говорит, что хочет домой – на Камчатку.

— Анастасия, расскажите, пожалуйста, про себя, кем работаете, чем увлекаетесь?

— Мне 25 лет, по образованию я программный инженер. Работаю по профессии, параллельно серьезно увлекаюсь творческими ремеслами. Обычно берусь за все, что нравится, с намерением создать что-то творческое, что-то авторское.

— Программный инженер это…?

— Программист. Программист-разработчик. Я пишу код, несколько лет проработала в большой компании, довольно известной, потом ушла во фриланс, появилось больше свободного времени, чтобы творчеством заниматься — музыкой, видео, рисунками, графикой. Сейчас вот больше сконцентрировалась на видео и музыке. Особенно на музыке. Хочется преуспеть в композиторской части.

Мои увлечения, наверное, из семьи пошли. У меня дедушка, бабушка, скульпторы, художники, и вот, видимо, что-то такое зародилось, поселилось.

— Давно ли «пешеходите», где были, как надолго обычно выходите? Откуда тяга к походам?

— Это все со студенчества: мой факультет устраивал, и до сих пор устраивает ежегодные летние походы выходного дня: там отмечается конец учебного года с гитарами, с большим костром, с чучелом, сжигаются конспекты, в общем, весело. Тогда и вдохновилась первыми походами с ночевкой. Дальше из любопытства записалась в базовую школу спортивного туризма. А лес, природа с малых лет нравится. Я думаю, что это потому, что ребенком много времени в деревне проводила.

В какой-то момент произошел уклон в спортивный туризм, сходила в свой первый категорийный поход. Там поняла, что очень нравится формат путешествий надолго, то есть где-то на две недели.

Вот сейчас ходим с молодым человеком обычно: либо вдвоем, либо с компанией, сами строим маршруты. Когда отпуск позволяет, на пару недель пару раз в год.

Либо на выходные в подмосковный лес. Так проще бывает.

— Подмосковный лес? Он еще есть?

— Если знать места, можно найти.

— Где ещё вы ходили?

— По Карелии, вдоль Байкала, по Алтаю. В этом году Камчатка, но там был не пеший поход, это скорее мы для собственного удовольствия с друзьями ездили, там чередовались палатки и гостиницы.

— Фильм, с которым вы победили, вы снимали его уже с прицелом «Дальний Восток — Земля приключений», или просто хотели накопить видео и сделать для только для себя, для близких?

— Этим летом, у меня появилось желание поучаствовать в каком-нибудь конкурсе видеоработ, и я целенаправленно искала состязания ради дополнительной мотивации, чтобы совершенствоваться в музыке, в видеографии. Нашла «Дальний Восток — Земля приключений», поспрашивала друзей из турклуба, планирует ли кто-то по Дальнему Востоку вести походы категорийные, но таких вариантов не нашла, потому что в целом для нас это далеко. Дальний Восток — это далеко. У нас обычно отдают предпочтение Краснодарскому краю, Хибинам, Южному Уралу, локациям, которые территориально ближе.

Поэтому нашли коммерческое предложение — поход по Кунаширу, нам все понравилось: план, маршрут, поэтому долго не сомневались.

— И сценарий для фильма писали?

— У меня был список из 20 пунктов, которые точно хочу снять. В итоге из задуманного я сняла от силы сцены 3−4. И я знала, что будет задумка с дневником: то есть я уже брала с собой дневник, какие-то там делала заметки, помечания, что-то снимала с ним.

— Вы его реально вели? Как только силы находили?

— Насколько могла, настолько и вела. У нас там был насыщенный маршрут, мало остановок для отдыха, но, когда могла что-то записывала, потом уже дома что-то дорисовывала. У нас еще ТГ-канал есть, мы там описываем наши походы подробно, есть опыт вести какие-то записи, чтобы потом это в нашем телеграм-канале запостить, поэтому не сильно была разница вести это в тетрадке или в телефонной заметке.

— Когда вы одна или с компанией где-то «глубоко» на природе, есть ли разница, где это место географически – Карелия, или Дальний Восток? Не столько по различию ландшафта, а по ощущению оторванности от цивилизации?

— Оторванность от цивилизации я измеряю тем, как часто на маршруте у меня есть возможность сказать маме, что мы живы и здоровы. Кстати, наш ТГ-канал так и называется «Мам, мы в порядке». А так, наверное, разницы для меня почти нет. Я упомянула уже, что и в Подмосковье есть где погулять. И я открыла для себя, что даже в ста километрах от Москвы можно обнаружить место, где и мобильная связь пропадет наглухо, и навстречу идущий человек покажется диковинкой.

— Вернемся на Кунашир. Как сам поход проходил?

— Это был такой классический поход со всеми классическими сложностями походными вроде плохой погоды, облако гнуса могло где-то встретиться. В целом было непросто, но не сказать, чтоб чрезмерно тяжело.

— Судя по Вашему фильму, главной «занозой в душе» стал отказ от восхождения на Тятю из-за ухудшения погоды, а какие еще «занозы» можете припомнить — хорошие, плохие?

— Самая больная заноза у меня была от шиповника в пальце ноги! А так, даже то, что мы на Тятю не поднялись, я бы не назвала это каким-то плохим исходом, потому что вот такие неудачные восхождения, они, мне кажется, даже ярче запоминаются.

Кстати, помимо самого восхождения, сам спуск был запоминающимся. Я его мало засняла, но он же проходил через мёртвый лес, я об этом ролике говорила, и мёртвый лес в тумане, в такую плохую погоду, он выглядит настолько завораживающе, что очень сильно в голове откладывается. Я вот грущу что это не получилось запечатлеть я бы на этом сделала акцент в ролике, но там из-за тумана и вулканической пыли, у нас лица и одежда были измазаны черным, поэтому я боялась доставать лишний раз камеру, думала, что она не переживет такие испытания.

— В фильме звучит Ваша песня «Я в себя впитаю Тихий океан». Она писалась прямо там на месте? Гитару с собой брали?

— В этот раз мы с собой не брали музыкальные инструменты, хотя, когда выходим в Подмосковье, иногда берем. Укулеле обычно таскаем просто для атмосферы. Хотя даже не всегда на ней играем, просто как талисман с собой берем.

Про песню — музыкальный мотив зародился там. Какие-то строки также на Кунашире придумались, а потом все это оформилось в итоговую песню дома.

Я стилизовала ее под простые гитарные аккорды, чтобы ее можно было легко исполнять в походе. Я не привыкла исполнять публично что-то собственного сочинения именно голосом. Для меня это какой-то новый уровень откровения, поэтому я до сих пор с трудом ее переслушиваю. Она для такая получилась слишком личная.

Вообще в фильме вся закадровая музыка моя. И мне больше нравится композиция, под которую я начинаю свой рассказ, под которую ныряю в бамбучник.

— Вернётесь еще на Кунашир, или «галочка поставлена, маршрут пройден», теперь на очереди другая локация?

— Мест разных, которые мы еще не посмотрели очень много. И остров Сахалин мы не видели толком — там были проездом, остальные Курильские острова не видели, в целом Дальний Восток не посмотрели. Поэтому столько мест еще которые можно посетить, но Кунашир понравился и, если появится возможность, предложение какое-то я бы вернулась. Может быть, во вторую попытку восхождения Тятя оказался бы к нам благосклоннее…

— Вы говорите, Дальний Восток далеко, а в чем именно эта далекость? В долгом перелете?

— Я думаю, это психологический фактор, как бы гораздо проще себе разрешить поехать куда-то поближе, потому что это ближе! Может еще большая разница по времени играет роль… Все же думаю, лично для меня это психологический фактор — сложно разрешить себе поехать так далеко, как будто бы на край света. Но, как видите, это преодолимо!