— Если говорить о реальном интересе к ТОР на Дальнем Востоке со стороны Китая, то этого не видно — никакого серьезного взрывного интереса к этому режиму нет. Нужно объяснить, что я имею в виду. Во-первых, подавляющее большинство китайских компаний о ТОРах просто не знают. И, когда на верхнем уровне мы сообщаем о наличии такого режима на Дальнем Востоке, основная масса потенциальных инвесторов, в основном это средний бизнес, просто об этом не узнает. Второй очень важный момент — наличие информации в китайских социальных сетях. Да, это затратный механизм, придется потратить определенные средства, но они должны быть заложены в бюджете для пропаганды российских ТОР в КНР.

Также важно понимать, что российские ТОР не лучше и не хуже остальных. Сегодня они конкурируют с другими подобными зонами на территории Малайзии, Индонезии, Вьетнама, других стран, куда приходит Китай. Поэтому надо все время проводить сравнение преференциальных политик и показывать, чем мы лучше, например, преференционной территории в той же Малайзии, куда Китай сегодня много вкладывает. Китайский инвестор будет вкладываться не потому, что он дружит с Россией, а потому что это ему выгодно.

Третий важный момент в том, что большинство потенциальных инвесторов в российские ТОР — это инвесторы северо-востока Китая, наши основные партнеры по российскому Дальнему Востоку. И здесь есть одна особенность: китайский северо-восток, прежде всего провинции Хэйлунцзян, Дилинь, Ляонин — это падающий рынок, а не растущий, по крайней мере, за последние два года. Там резко падает население, и сегодня оно составляет 95 млн человек, что по российским масштабам грандиозно, но по китайским — немного. Большинство производителей в этом регионе — скорее не инвесторы, а покупатели или продавцы, которые занимаются экспортно-импортными операциями. Вкладываться в ТОР для них не очень интересно. Но самое главное, при сопоставимых капиталовложениях на территории Китая, когда компания из КНР вкладывается внутри страны, она может получить ряд поощрительных мер, не хуже, чем в российских ТОР, например, кредиты меньше 3% от своих банков. Соответственно наш конкурент по вложениям — сам по себе Китай.

Это не значит, что все плохо, просто я указал на серьезные недостатки. Нам нужно работать очень точечно. Есть несколько десятков инвестиционных компаний в Китае. Грубо говоря, если компания занимается нефтепереработкой, то не факт, что она будет вкладываться в нефтеперегонный комбинат в российской ТОР. Нам нужно выходить обязательно на те компании, которые имеют опыт и, самое главное, имеют привычку к инвестированию на внешних рынках. Для этого с российской стороны должны быть специально подготовленные люди, которые тщательно проработают бюджетный план, оформят его именно так, как принято в Китае, а не как в России, и предложат его в КНР.

Плюс к этому нужно повысить эффективность Восточного экономического форума — наверняка имеет смысл вернуться к изначальной задумке и сделать его эффективным инструментом капиталовложений. Мы видим, что многие участники форума, в том числе китайские — это администрации регионов или компании, которые не играют большую роль в инвестиционной политике. Нам надо адресным, точным образом приглашать компании, пользуясь ВЭФ, показывать им потенциал, и самое главное, повышать эффективность круглых столов, где идет не рассказ о компаниях, а рассказ о перспективах и форматах вложений. На мой взгляд, многие китайские компании просто не понимают механизмов ТОР, и вот здесь надо проводить мастер-классы для компаний из КНР.

Есть некие традиционные, стандартные направления, в которые вкладывается китайский бизнес. Прежде всего, Китай вкладывает в те СЭЗы (свободные экономические зоны) и в те ТОРы, где выход на операционную прибыль можно получить за три-четыре года. Чаще всего это дает туристический бизнес и туристическая инфраструктура или же совместная инфраструктура, когда продукция из этих ТОР пойдет в Китай и он сам по себе гарантирует закупки. Это может быть нефтепереработка, создание совместных агропредприятий, на что Китай, на мой взгляд, готов пойти.

Китай почти не идет на создание больших промышленных предприятий, если они создаются с нуля. А вот если речь идет о докапитализации уже существующего предприятия, то готов вкладываться. Плюс к этому китайцы обязательно смотрят на готовность инфраструктуры. Китай привык к тому, что когда его компании заходят в СЭЗы в других странах мира, то там уже есть готовые цеха, подъездные пути и другая инфраструктура. Например, когда целый ряд наших ТОР будет готов или будет находиться в финальной стадии готовности, я думаю, что очень велика вероятность, что Китай может в них зайти при правильной постановке вопроса.

Что касается международных ТОР, то они, на мой взгляд, не ухудшат и не улучшат ситуацию. Просто это несколько другой подход, но сам по себе он не решит никаких вопросов. Грубо говоря, это расширение предложения. В любом случае, нам придется работать с крупными китайскими фондами, работать на уровне долгих опытных переговорщиков, чтобы создать такую международную ТОР. Мы должны понимать, что надо привлечь десятки российских переговорщиков для того, чтобы нормально довести это дело с Китаем до финальной точки. Просто какие-то наезды делегаций в Китай или приезд китайских делегаций в Россию, вопроса не решит. Речь идет о системной работе в течение как минимум года, а то и больше.

— Если говорить о реальном интересе к ТОР на Дальнем Востоке со стороны Китая, то этого не видно — никакого серьезного взрывного интереса к этому режиму нет. Нужно объяснить, что я имею в виду. Во-первых, подавляющее большинство китайских компаний о ТОРах просто не знают. И, когда на верхнем уровне мы сообщаем о наличии такого режима на Дальнем Востоке, основная масса потенциальных инвесторов, в основном это средний бизнес, просто об этом не узнает. Второй очень важный момент — наличие информации в китайских социальных сетях. Да, это затратный механизм, придется потратить определенные средства, но они должны быть заложены в бюджете для пропаганды российских ТОР в КНР.

Также важно понимать, что российские ТОР не лучше и не хуже остальных. Сегодня они конкурируют с другими подобными зонами на территории Малайзии, Индонезии, Вьетнама, других стран, куда приходит Китай. Поэтому надо все время проводить сравнение преференциальных политик и показывать, чем мы лучше, например, преференционной территории в той же Малайзии, куда Китай сегодня много вкладывает. Китайский инвестор будет вкладываться не потому, что он дружит с Россией, а потому что это ему выгодно.

Третий важный момент в том, что большинство потенциальных инвесторов в российские ТОР — это инвесторы северо-востока Китая, наши основные партнеры по российскому Дальнему Востоку. И здесь есть одна особенность: китайский северо-восток, прежде всего провинции Хэйлунцзян, Дилинь, Ляонин — это падающий рынок, а не растущий, по крайней мере, за последние два года. Там резко падает население, и сегодня оно составляет 95 млн человек, что по российским масштабам грандиозно, но по китайским — немного. Большинство производителей в этом регионе — скорее не инвесторы, а покупатели или продавцы, которые занимаются экспортно-импортными операциями. Вкладываться в ТОР для них не очень интересно. Но самое главное, при сопоставимых капиталовложениях на территории Китая, когда компания из КНР вкладывается внутри страны, она может получить ряд поощрительных мер, не хуже, чем в российских ТОР, например, кредиты меньше 3% от своих банков. Соответственно наш конкурент по вложениям — сам по себе Китай.

Это не значит, что все плохо, просто я указал на серьезные недостатки. Нам нужно работать очень точечно. Есть несколько десятков инвестиционных компаний в Китае. Грубо говоря, если компания занимается нефтепереработкой, то не факт, что она будет вкладываться в нефтеперегонный комбинат в российской ТОР. Нам нужно выходить обязательно на те компании, которые имеют опыт и, самое главное, имеют привычку к инвестированию на внешних рынках. Для этого с российской стороны должны быть специально подготовленные люди, которые тщательно проработают бюджетный план, оформят его именно так, как принято в Китае, а не как в России, и предложат его в КНР.

Плюс к этому нужно повысить эффективность Восточного экономического форума — наверняка имеет смысл вернуться к изначальной задумке и сделать его эффективным инструментом капиталовложений. Мы видим, что многие участники форума, в том числе китайские — это администрации регионов или компании, которые не играют большую роль в инвестиционной политике. Нам надо адресным, точным образом приглашать компании, пользуясь ВЭФ, показывать им потенциал, и самое главное, повышать эффективность круглых столов, где идет не рассказ о компаниях, а рассказ о перспективах и форматах вложений. На мой взгляд, многие китайские компании просто не понимают механизмов ТОР, и вот здесь надо проводить мастер-классы для компаний из КНР.

Есть некие традиционные, стандартные направления, в которые вкладывается китайский бизнес. Прежде всего, Китай вкладывает в те СЭЗы (свободные экономические зоны) и в те ТОРы, где выход на операционную прибыль можно получить за три-четыре года. Чаще всего это дает туристический бизнес и туристическая инфраструктура или же совместная инфраструктура, когда продукция из этих ТОР пойдет в Китай и он сам по себе гарантирует закупки. Это может быть нефтепереработка, создание совместных агропредприятий, на что Китай, на мой взгляд, готов пойти.

Китай почти не идет на создание больших промышленных предприятий, если они создаются с нуля. А вот если речь идет о докапитализации уже существующего предприятия, то готов вкладываться. Плюс к этому китайцы обязательно смотрят на готовность инфраструктуры. Китай привык к тому, что когда его компании заходят в СЭЗы в других странах мира, то там уже есть готовые цеха, подъездные пути и другая инфраструктура. Например, когда целый ряд наших ТОР будет готов или будет находиться в финальной стадии готовности, я думаю, что очень велика вероятность, что Китай может в них зайти при правильной постановке вопроса.

Что касается международных ТОР, то они, на мой взгляд, не ухудшат и не улучшат ситуацию. Просто это несколько другой подход, но сам по себе он не решит никаких вопросов. Грубо говоря, это расширение предложения. В любом случае, нам придется работать с крупными китайскими фондами, работать на уровне долгих опытных переговорщиков, чтобы создать такую международную ТОР. Мы должны понимать, что надо привлечь десятки российских переговорщиков для того, чтобы нормально довести это дело с Китаем до финальной точки. Просто какие-то наезды делегаций в Китай или приезд китайских делегаций в Россию, вопроса не решит. Речь идет о системной работе в течение как минимум года, а то и больше.

Первый блин комом

Разговоры о яхтенном туризме на Сахалине не в новинку. Еще в 2017 году компания «Флагман» предлагала к реализации проект полноценного яхтенного порта с благоустройством участка и созданием сопутствующей коммерческой инфраструктуры. На площадке, которую местные власти предложили под бизнес-идею, в три этапа могли появиться стоянка катеров и эллинг (сооружение для ремонта судов. — Прим. Eastrussia.ru), магазин, кафе, а также яхтенная школа. В перспективе этот комплекс мог пополниться еще и развлекательными объектами — разработчики проекта предлагали несколько идей.

Кроме того, один из этапов реализации предполагал отсыпку искусственного острова и создание причальных сооружений с 50 местами под стоянку маломерных судов. Стоимость проекта уже тогда превышала 1 млрд рублей, и представители ООО «Флагман» сразу заявили о том, что нуждаются в поддержке инвесторов, которых еще предстояло найти. Предприятие даже стало резидентом свободного порта Владивосток и заявило концепцию яхтенного порта в качестве инвестиционного проекта.

«В рамках проекта планируется создать курортно-гостиничный комплекс, что создаст комфортные условия для туристов из регионов России и стран АТР. К первому шагу по проекту — проектно-изыскательским работам и затем строительству — приступим уже в августе 2017 года. Запуск проекта планируем осуществить в третьем квартале 2019 года. Проект станет визитной карточкой Корсакова и юга Сахалина, а территория яхтенного порта — деловой и культурной площадкой области», — говорил летом 2017 года генеральный директор ООО «Флагман» Александр Клетченко.

Концепцию развития яхтенного порта с опорой на туристическую привлекательность даже вынесли на общественные слушания, где она получила ряд замечаний и предложений. В частности, главный архитектор Корсаковского городского округа тогда напомнил, что необходимо соблюдать единый стиль проекта, а также обеспечить возможность свободного доступа местных жителей к воде. В связи с этим «Флагману» настоятельно рекомендовали доработать инициативу и включить туда полноценную набережную с работами по благоустройству. Однако получивший поддержку проект был свернут, а в сентябре 2020 года ООО «Флагман» расторгло договор об осуществлении деятельности на территории СПВ. Кроме того, у юрлица сменился руководитель, но компания существует и по сей день — правда, основным видом ее деятельности являются грузоперевозки.

На планах сделать юг Сахалина центром яхтенного туризма на Дальнем Востоке не ставили крест, однако в режим паузы их перевела в том числе смена губернатора в островном регионе. Олег Кожемяко, который изначально одобрял проект, возглавил Приморский край — и вскоре заявил о грядущем строительстве яхтенного порта уже там. А вскоре началась коронавирусная пандемия, которая отложила креативные инициативы по развитию туризма в Сахалинской области на неопределенный срок.

Новый шанс

Вторую серьезную попытку реализовать в островном регионе уже обсуждаемый ранее проект предприняли уже после того, как в 2021 году правительство РФ приняло концепцию развития яхтенного туризма до 2030 года. У истоков ее разработки стоял эксперт Федерального агентства по туризму «Ростуризм», заместитель руководителя секции по яхтенному туризму научно-экспертного совета Морской коллегии при Правительстве РФ, советник РААСН Николай Гришин, который и призвал вернуться к рассмотрению инициативы. Осенью 2022 года на 30-м международном архитектурном фестивале «Зодчество» специалист выступил с докладом, посвященным перспективам развития инфраструктуры яхтенного туризма и водного транспорта на юге Сахалина.

«Территория обладает всеми необходимыми возможностями для создания района интенсивного яхтинга. Кроме того, на южном побережье Сахалина есть несколько природных и искусственных акваторий, которые могут предоставить возможность безопасной стоянки при неблагоприятных погодных условиях для маломерных, промысловых судов и даже крупных яхт. Общая протяженность морской береговой зоны южной части острова — около 600 км и на этом участке берега расположено много уникальных природных образований, доступных с моря, что способствует развитию яхтинга и водного туризма», — подчеркнул Николай Гришин.

Эксперт также согласился с тем, что именно портовый город Корсаков является оптимальной территорией для яхтенного проекта. Однако, по словам Гришина, это невозможно без возведения новых оградительных и причальных гидротехнических сооружений, или же без восстановления существующих. Об этом же ранее заявлял полпред президента в ДФО Юрий Трутнев, настаивая на ускорении масштабной модернизации Корсаковского морского порта.

В сентябре 2022 года компания «Бау Микс», известная по разработке проекта Южно-Курильского рыбоперерабатывающего комбината на острове Кунашир, представила свой вариант яхт-клуба в Корсакове. По этому плану площадь потенциально реализуемого объекта составила около 10 тысяч квадратных метров, а вот концепцию серьезно скорректировали. У все еще виртуального клуба появилась зона рекреации с пляжем и прогулочной террасой, смотровая площадка-маяк, зона отдыха на 1600 мест с сервисными и коммерческими объектами, парковка на 70 машиномест и яхтенная стоянка на 46 мест. Проектировщики предусмотрели даже медицинский пункт, спасательный пост и прокат водного прогулочного транспорта.    

Сами авторы, презентовав проект яхтенного клуба, отметили: сооружения, которые нужно было разработать, были не очень сложными, кроме гидротехнического. Для последнего необходимо применять особые строительные технологии. Кроме того, при реализации необходимо в обязательном порядке заручиться разрешением Росприроднадзора и других инстанций. Однако финальный результат разработки настолько впечатлил заказчиков, что ее даже отметили благодарственным письмом.

«В дополнение к разработке проектной документации в „Бау Микс“ нам помогли с оформлением документов для управления Росприроднадзора для оценки ущерба воздействия на флору и фауну. Также были реализованы компактное и надежное решение системы эллингового типа по подъему судов. И идея современного подвижного понтонного причала, вместо неподвижного железобетонного основания. Тем самым, специалисты „Бау Микс“ проявили компетентность и высокий уровень заинтересованности в реализации нашего объекта», — отметил генеральный директор ООО «Корсаковская гавань» Игорь Чугай.

Еще одна попытка

Детализированный на картинке проект, созданный материковыми специалистами, тем не менее, до сих пор не повлек за собой сколько-нибудь конкретных сроков реализации. В ушедшем 2023 году в Сахалинской области вновь заговорили о реализации идеи яхтенного порта, на этот раз — с еще более крупным масштабом. Министр туризма островного региона Артем Лазарев в публичном поле заявил о том, что юг Сахалина и Курильские острова может объединить единая концепция развития яхтенного туризмма, а для ее развития будут создавать необходимую инфраструктуру, в том числе — и здесь ничего нового — современные гидротехнические сооружения.

Значительная часть этих работ уже предусмотрена в плане модернизации порта Корсакова, однако он, по всей видимости, обрастает новыми идеями и предложениями. Так, одной из инициатив, о которой упомянул господин Лазарев, стал как раз запуск пилотного проекта по строительству яхтенных марин (гаваней. — Прим. Eastrussia.ru). Помимо этого, нужно запускать строительство маломерного флота и обслуживающей инфраструктуры. Все это, по мнению министра, не только окажет положительное влияние на мощности Корсаковского порта, но и даст еще один толчок развитию Сахалинской области — впрочем, как и любой другой инвестиционный проект с заявленной пользой в виде новых рабочих мест и налоговых поступлений в региональный бюджет.

«Важно сделать это комплексно со всей необходимой прибрежной инфраструктурой, которая впишется в культурный код наших городов и позволит создать дополнительные туристические локации», — подчеркнул Лазарев.

Вместе с министерством туризма за реализацию идей по развитию яхтенного порта взялось АО «Юматекс», которое строит верфь в Корсаковском районе. Именно там начнут выпускать морские суда малого класса, которые в дальнейшем задействуют при организации туристических поездок. А сама марина для яхт, как ожидается, появится на въезде в Корсаков. Проект хотят вписать в уже существующие архитектурные решения для местной набережной.

При этом о финансовой составляющей пока не говорят — но, даже по предварительным оценкам, стоимость идеи рискует стать немалой в сравнении с другими туристическими проектами Сахалинской области. В 2017 году разработчики обозначали сумму в 1 млрд рублей, уже тогда говоря о необходимости привлечения инвестиций из бизнеса. За шесть лет в экономике России и, разумеется, Сахалинской области, изменилось многое: пандемия, СВО и санкции обеспечили резкий рост цен буквально на все. И вряд ли спецкорреспондент EastRussia.ru фундаментально ошибется, если предположит, что новая стоимость яхтенного порта будет колебаться в пределах 6 млрд рублей.

Скептическая реальность

Представители мелких предприятий, которые работают в сфере туризма, к вопросу о перспективах реализации громкого проекта относятся скептически. По мнению коммерсантов, яхтенный порт даже в долгосрочном прогнозе не окупит себя и будет балластом на содержании либо у Корсаковского порта, либо у правительства Сахалинской области.

«Яхтенный туризм — это недешевое удовольствие, совсем недешевое в том виде, как его видят власти. Сахалин — это не условные Монако и Монте-Карло, и даже не Санкт-Петербург. Чтобы строить полноценную марину, даже если она будет вмещать 20-30 яхт, понадобятся сотни миллионов рублей, не считая затрат на обслуживание. Представляете, сколько должны будут стоить услуги этого причала, чтобы „отбить“ затраты на возведение хотя бы за 5-10 лет? И какой уровень дохода должен быть у туристов, чтобы они за это платили? И сразу следующий вопрос: что обеспеченным туристам делать в Корсакове? Нужна инфраструктура соответствующего уровня, нужен сервис, нужны развлекательные программы. Со всем этим не только в Корсакове, на всем Сахалине огромные проблемы. Значит, создавать эти коммерческие объекты тоже нужно с нуля. Но кому они будут нужны, кроме гипотетических богатых туристов? В целом проект выглядит как гигантский сферический конь в вакууме: масштаб огромный, хотелок много, но очень далеко от реальности», — поделился сахалинский предприниматель в сфере туризма Игорь Лебедев.

Еще один представитель сферы туристических услуг отметила, что яхт-клуб как таковой вблизи Корсакова уже есть. И, по мнению островитянки, было бы лучше направить ресурсы на его поддержку и развитие вместо того, чтобы пытаться реализовать многомиллиардные проекты с сомнительной и подчас заведомо отсутствующей окупаемостью.

«В Первой Пади, недалеко от Корсакова, работает спортивно-туристический яхтенный клуб „Сахалин Зюйд Марин“. Небольшое учреждение, маленькая гавань, неглубокая: с осадкой больше 2, 5 метра туда уже не рискуют заходить. И базовая инфраструктура там есть: вода, электросети, рядом есть заправочная станция, недалеко проходит железнодорожная линия до Южно-Сахалинска. Пассажирская станция тоже рядом. Спуск на воду очень удобный, сотрудники — профессионалы. Туда приезжают и туристы, которые просто хотят на яхте прокатиться, и те, кого привлекает сахалинская рыбалка. Но это общественная организация со всеми вытекающими. На мой взгляд, было бы лучше развивать именно этот клуб, потому что он уже существует, у него есть база и перспективы, есть опыт работы. Это логичнее, чем строить с нуля с непонятным прогнозом, а потом терпеть убытки», — считает частный гид Ольга Матвеева.

Приведет ли очередная попытка реализации к запуску на юге Сахалина полноценного яхтенного туризма — неизвестно. Но перспективы этой идеи, какими бы привлекательными они не выглядели на картинках, фактически выглядят весьма туманными. Проект модернизации морского порта в Корсакове ориентирован приоритетно на переработку рыбы — об этом неоднократно заявляли в правительстве Сахалинской области. Конечно, мощности этой гавани после завершения всех работ позволят содержать и туристическую зону, но целесообразность такого решения сомнительна. По итогам прошедшей осенью стратегической сессии, посвященной все тому же яхтенному туризму, заявлялось о разработке дорожной карты по реализации проекта, а дедлайном обозначили конец 2023 года. Помимо объединения всех идей в единую концепцию, «защитники» инициативы должны были предложить варианты модели финансирования — от государственных источников до привлечения инвестиций. Но к январю 2024 года разговоры об этом стихли.

Воздерживается от комментариев и министерство туризма Сахалинской области: на запрос EastRussia.ru в ведомстве сообщили, что высказываться по этому проекту будут не раньше, чем туда зайдет бизнес. Желающих, очевидно, пока нет.

Свести к одному

Минфином разработан законопроект, касающийся налогового регулирования преференциальных режимов. Документ предполагает в рамках льготного налогообложения ограничения для новых резидентов с 1 января 2025 года. В частности, предлагается ограничить сумму налоговых льгот (обычно речь идет о налогах на прибыль, имущество и землю) размером фактических расходов на капитальные вложения и НИОКР.

«Это связано с принципом справедливости. Мы, как государство, инвестируем рубль в виде налоговых расходов. Уважаемый бизнес, будьте добры, инвестируйте тоже рубль…Сам критерий один к одному является достаточно мягким», – говорит директор департамента анализа эффективности преференциальных налоговых режимов Минфина РФ Денис Борисов.

Однако законопроект о донастройке налоговых льгот вызвал отрицательные отзывы. Высказываются опасения, что это может привести к ухудшению условий применения префрежимов, в том числе таких, как территория опережающего развития, Свободный порт Владивосток и Арктическая зона РФ.   

Первый замминистра по развитию Дальнего Востока и Арктики Гаджимагомед Гусейнов подчеркнул, что законопроект не в полной мере учитывает социально-экономические особенности отдаленных регионов. «Принятие такого решения на наш взгляд негативно повлияет на резидентов, а именно на субъектов малого и среднего бизнеса, а также на инвесторов, реализующих инвестпроекты в отраслях с низким объемом капвложений. Это сфера услуг, общественного питания, туризм, IT-сфера и т.д., где относительно небольшие инвестиции, но большое количество людей. А одна из основных льгот, которая там есть – это страховые взносы – 7,6% на десять лет», – рассказал он.

Другой вопрос вызывает перечень ограничения номенклатуры финансовых средств, признаваемых капиталовложениями для расчета максимальной величины налоговых льгот. К примеру, предлагается не учитывать затраты, связанные с приобретением легковых автомобилей, прогулочных судов, организацией спортивных объектов, но, что более важно, с реконструкцией и строительством жилья.

«То есть мы развиваем Удокан (крупнейшее месторождения меди – прим. ред.) и там же строим жилые кварталы. То же самое относится в Амурскому газоперерабатывающему заводу, где «Газпром» строит огромное количество жилья, чтобы [работающие] люди там жили. И это предлагают не рассматривать при расчете инвестиций», – обеспокоен первый замглавы Минвостокразвития.

В условиях высокой волатильности представляется сомнительной целесообразность применять льготный механизм лишь при выполнении резидентом контролируемых показателей. «Если инвестор не выполняет условия по годам инвестиционного соглашения, которое заключается с ним, то в следующем году он не может рассчитывать на налоговые льготы. Понимаю, есть разные инвесторы, но мы же не можем не принимать во внимание те объективные факторы, которые у нас складываются по ходу жизни. Кто прогнозировал кризис, СВО, увеличение стоимости денег? Кто прогнозировал ключевую ставку в 15%, ставку по займу в 17-20%», – подчеркнул Гаджимагомед Гусейнов.

 От сумы и от маржи

Как заверили в Минфине, за счет разработанной совместно с ФНС автоматизированной системы «Эффективность льгот» есть возможность получать независимую оценку того, как налоговые послабления влияют на финансово-экономические показатели налогоплательщиков. Так, сообщил Денис Борисов, в рамках дальневосточных ТОР по ряду отраслей операционная рентабельность превышает 30%, в то время как в среднем по российской экономике эта величина оценивается в 12-15%.

«Было бы все хорошо, мы не против, но проблема в том, что такие доходности получаются в условиях, когда по сути государство фактически субсидирует через налоговые расходы такой высокомаржинальный бизнес. Оно нам надо?», – считает представитель Минфина.

По его данным, три года назад объем налоговых расходов по ТОР в ДФО был более 10 млрд руб., в 2021-м он превысил 20 млрд, и есть прогноз на дальнейшее увеличение.

В Министерстве финансов не видят опасений по поводу ухудшения инвестиционной активности. Принцип, когда размер налоговых льгот ограничен фактическими капвложениями, уже реализован в региональных инвестиционных проектах (РИП) и специальных инвестиционных контрактах (СПИК), уточнил чиновник.

«Когда мы выдвигали эти условия, мы собирали статистику – у подавляющего числа резидентов уровень инвестиций кратно превышает объем получаемых ими налоговых льгот. Они все соответствуют этим критериям», – сказал Денис Борисов.

Между тем свои возражения высказали в Министерстве экономического развития РФ. «У меня 50 особых экономических зон, в них фактически инвестировано 1 трлн руб., а налоговых льгот на 124 млрд руб. Минфин, верните остальные деньги, если по такой логике идти», – рассуждает заместитель министра Дмитрий Вахруков.

По его мнению, цель стимулировать больше инвестиций на самом деле теряется в этой инициативе и более очевидной становится цель борьбы с недобросовестными резидентами. «Хорошо, покажите их нам. Принесите список этих резидентов, отдайте в регионы, в Минэк, и мы их выгоним, если они недобросовестные», – заявил Дмитрий Вахруков.

Регионы хотят постоянства

Реализация законопроекта станет дополнительным барьером на пути к привлечению инвестиций и в целом деятельности преференциальных зон, как эффективного инструмента развития экономики страны, полагает директор Ассоциации кластеров, технопарков и ОЭЗ России Михаил Лабудин.

«Исходя из опыта ОАЭ или стран ЕАЭС, преференциальные условия свободных экономических зон работают на привлечение инвесторов, а не наоборот. Только за последние недели мы получили информацию от представителей ОЭЗ, что порядка 20 проектов на сумму 15 млрд руб. находятся в зоне риска», – сказал Михаил Лабудин.

Подсчитано, что в случае принятия предложений Минфина потери инвестиций могут составить 236 млрд руб., проинформировал председатель комитета Совета Федерации по бюджету и финансовым рынкам Анатолий Артамонов. От регионов поступило 200 негативных отзывов на данный пакет поправок, уточнил он.

Сенатор предлагает снять этот законопроект с обсуждения в нынешней редакции и в координации с предпринимателями и главами субъектов РФ разработать новый документ. «На моем комитете мы его зарубим, не дадим положительного заключения», – пообещал он, добавив, что регионы крайне заинтересованы в том, чтобы у них льготные режимы существовали в прежнем качестве дальше.

Как бы то ни было, поправки Минфина заставили свежим взглядом посмотреть на преференциальные зоны, в том числе в ДФО. Сенатор Андрей Епишин предлагает распространить режим ТОР на весь Дальний Востоке. При этом, убежден он, надо сосредоточить льготы на тех проектах, которые создают постоянные рабочие места, закрепляют население на той или иной территории. Многие добывающие производства, предусматривая, главным образом, вахтовый метод работы, не сильно помогают регионам с точки зрения демографии, пояснил сенатор.

С ним согласен Гаджимагомед Гусейнов. «Сейчас у нас нет ограничений по расширению границ ТОР, но получается, все процессы, связанные с расширением границы занимают порядка шести месяцев. Но без расширения границы ТОР инвесторы не вкладывают деньги. Все, что будет [сделано] до ТОР, инвестор потом не сможет предъявить к возмещению. Следовательно, получается, что границы ТОР являются естественным препятствием для привлечения инвестиций на Дальний Восток», – заключил представитель Минвостокразвития.  

Финансы и политика

За первые восемь месяцев 2022 года инвестиции Китая в Россию составили $450 млн, увеличившись на 150%. В 2023 году их совокупный объём превысил $50 млрд. Такие данные приводит Минвостокразвития. При этом, как ранее сообщила генеральный консул КНР во Владивостоке Пяо Янфань, объём китайских инвестиций на Дальнем Востоке превысил $13 млрд, что считается хорошим показателям, но все-таки, по мнению большинства экспертов, недостаточным в свете глобальных планов российско-китайского сотрудничества.

Ни один из открытых источников не публикует статистики прямых нефинансовых инвестиций (ПИИ) в Дальневосточный регион, однако в общероссийских масштабах это довольно скромная цифра менее 1 млрд долларов – по объёмам ПИИ Китай не входит и в первую двадцатку стран-партнёров РФ. Даже с учетом поступивших инвестиций из Гонконга через офшорные компании доля китайского капитала не превышает 2,5% от всех иностранных инвестиций в Россию. Такой оценкой делится кандидат экономических наук ДВФУ Анна Брезицкая. А ведь именно ПИИ отражают долговременную экономическую заинтересованность иностранного инвестора. В отличие от портфельных, не рассчитанных на участие в управлении активами, они подразумевают контроль над компанией, когда инвестор заинтересован в том, чтобы привести её к успеху, и вкладывает деньги в развитие.

Финансовые отношения между Китаем и Россией значительно отстают от политических и экономических отношений между двумя странами, заявил доктор Ван Вэнь, декан Института финансовых исследований «Чунъян» при Китайском народном университете, вице-президент школы «Шелковый путь» университета Жэньминь в интервью порталу HSE University.

«Например, объём взаимных инвестиций между двумя странами очень мал. Среднегодовой объём прямых нефинансовых инвестиций Китая в Россию не превышает 1 миллиарда долларов США, что составляет менее 1% от иностранных инвестиций Китая. Прямые инвестиции России в Китай составляют всего более 10 миллионов долларов США, менее 0,1% от иностранных инвестиций Китая», - цитирует источник Ван Вэня.

Корень проблем г-н Вэнь видит в том, что «механизм поддержки финансового сотрудничества между Китаем и Россией еще не совершенен, и двум странам не хватает инструментов предотвращения рыночных рисков и достаточных механизмов обмена информацией и надзора».

С этой оценкой согласен профессор, академик РАН, руководитель центра азиатско-тихоокеанских исследований Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, профессор Восточного института — Школы региональных и международных исследований Дальневосточного федерального университета Виктор Ларин.

«Китайский бизнес и хотел бы инвестировать на Дальнем Востоке, но есть два препятствия: инвестиционный климат и незнание реальной ситуации в России вообще и в Приморье в частности. Пока опасения перевешивают энтузиазм», - комментирует он.

Не хватает инфраструктуры

При этом на последнем, 9-ом заседании Межправительственной российско-китайской комиссии по инвестиционному сотрудничеству прозвучала информация о 65 инвестиционных проектах, включённых в перечень значимых по итогам 8-го заседания Комиссии, 19 были сданы в эксплуатацию, 30 находятся в стадии реализации.

«Российская сторона уделяет внимание проектам “Строительство Амурского газохимического комплекса”, “Поставка ледокольных судов-газовозов в рамках реализации проекта Арктик СПГ-2”, строительство газохимического и газоперерабатывающего заводов в районе п. Усть-Луга, “Освоение Баимского медно-порфирового месторождения”, “Строительство мостового перехода через реку Лена в районе г. Якутска” и выражает надежду, что обе стороны усилят взаимодействие», – следует из протокола заседания комиссии.

Среди значимых – проект по разработке Березовского железорудного месторождения и освоение Удоканского месторождения меди в Забайкальском крае, строительство горно-обогатительного комбината на Элегетском месторождении в Республике Тыва, разработка Таежного железорудного месторождения в Республике Саха.

Как отмечает Виктор Ларин, основной приток инвестиций из Китая поступает по линии межправительственных соглашений и связан в первую очередь с сырьевым сектором и строительством новой инфраструктуры, необходимой для обслуживания растущего грузооборота.

«Состояние инфраструктуры, пограничных переходов – это серьёзное препятствие для китайского бизнеса. Восточным соседям по-настоящему интересен выход к морю. Для отрезанных от морских путей Хэйлунцзяна, Цзилиня и Внутренней Монголии – это критически важно. Им даже выгодно транспортировать грузы с севера на юг не посредством железной дороги, а через наши порты. Но всё упирается в транспортные проблемы», – говорит он.

Руководитель агентства международного сотрудничества Приморского края Алексей Старичков уверен, что инвестиции в транспортную инфраструктуру одни из самых перспективных для российско-китайского сотрудничества. Развиваться они будут, в том числе, в рамках трансконтинентальной политики и инвестиционной программы КНР «Один пояс и один путь», направленной на развитие транспортного сообщения и ускорение экономической интеграции стран, расположенных по пути исторического Шелкового пути.

Настоящим прорывом в этой связи можно считать открытие в июне 2022 года первого автомобильного моста между Россией и Китаем через реку Амур. Проект был реализован в рамках государственно-частного партнёрства двух стран, между компанией «Мост», учреждённой правительством Амурской области, и Хэйлунцзянской компанией, учреждённой правительством провинции Хэйлунцзян. Как отмечают в Евразийском банке развития, ранее такое трансграничное партнёрство практически не использовалось в Евразийском регионе, и успешный опыт позволяет его тиражировать на другие проекты. Сегодня ведётся речь о строительстве автомобильного моста в районе городов Благовещенск – Хэйхэ и трансграничной канатно-подвесной дороги через реку Амур между этими же городами.

В Китае есть свои ОЭЗ

«В России реализуются те крупные проекты, под которые есть твёрдые гарантии со стороны власти, федеральной или местной, плюс доверие к этой власти», — говорит Виктор Ларин.

Эксперт приводит пример знаменитого долгостроя – Амазарского ЦБК – как характеризующий риски зарубежных инвесторов на российском рынке. Резонансный российско-китайский проект обсуждался с 2003 года, в 2012 году открылась линия по переработке 100 тысяч кубометров древесины в год. Долгое время комбинат простаивал, копились долги перед сотрудниками. В 2019 году гонконгская компания Kiu Hung International Holdings Limited заявила, что выходит из проекта, который должен был создать 3 240 рабочих мест, дать мощный толчок развитию транспортной инфраструктуры и приносить около 4 млрд рублей ежегодно в казну региона. Заявление об уходе инвестор сделал на фоне пандемии, когда возникли проблемы, связанные с ковидными ограничениями и дефицитом рабочей силы. Позже власти Забайкальского края заявили о намерении возродить ЦБК.
И такой пример не единичен. В том числе стоит вспомнить опыт особых экономических зон на Дальнем Востоке, которые с 2009 по 2016 года принесли нулевой эффект и были ликвидированы за неэффективностью.

Однако многие эксперты уверены, что сегодня ситуация изменилась, и ДФО получил уникальный шанс, какого не получал никогда. В том числе на территории региона удалось создать эффективные преференциальные режимы – ТОРы и свободный порт Владивосток, который сегодня включён во внутренние перевозки Китая.

По данным КРДВ на начало 2023 года, только в Приморском крае 38 резидентов ТОРов и СПВ инвестируют в свои проекты 61 млрд рублей с привлечением китайских инвестиций. Объём вложенных средств в экономику региона составил 7 млрд рублей, 13 резидентов запустили предприятия в сферах строительства, сельского хозяйства, промышленности, деревообработки, производства автомобилей. Много это или мало? Если вспомнить, что в 2016 году инвестиции в Амазарский ЦБК оценивались в $500 млн, то цифра хотя и обнадёживающая, но пока не такая большая.

Совершенно очевидно, что требуется новый усовершенствованный преференциальный режим на приграничных территориях, который станет магнитом для китайских инвесторов. И на этот счёт региональное руководство имеет большие планы по созданию международной территории опережающего развития. Как сообщил Алексей Старичков, международная ТОР будет заточена специально под китайских инвесторов и повторит преференции особых экономических зон Китая.

Дело в том, что в Китае большое количество преференциальных режимов. Коммерческий директор компании «Энергия экспорта» Андрей Коваль рассказывает о важной составляющей китайского экономического чуда.

«Город Суйхфэньхэ совершил такой грандиозный скачок от маленькой деревни до преуспевающего торгового центра потому, что там действует режим "Ху Мао". Зона "Ху Мао" выделена для граждан Китая и включает приграничные территории, куда они могут завозить товары с минимальными налоговыми издержками – без уплаты пошлины и НДС», – рассказывает он.

Есть в Китае бондовые зоны, резиденты которых могут с большой выгодой хранить и перерабатывать товар, а потом продавать его на маркетплейсах, уплачивая в три раза меньше пошлины. Существуют в КНР и особые экономические зоны, позволяющие пользоваться преференциями по всей стране. Это – одна из главных причин, по которой надо очень постараться, чтобы китайский инвестор выбрал режим наибольшего благоприятствования за пределами своей страны, считает Виктор Ларин.

Инвесторам не хватает рабочих рук

В то же время практически в любой отрасли на Дальнем Востоке присутствуют китайские инвестиции. Президент Ассоциации крестьянских (фермерских) хозяйств Приморского края Алексей Раченков рассказывает, что восточные соседи проявляют большой интерес к аграрному сектору региона. Самый крупный игрок на этом рынке – резидент ТОР «Михайловский», агропромышленная группа «Легендагро», принадлежащая китайской корпорации Joyvio Beidahuang Agricultural Holdings (JBA). Холдинг выращивает рис, а также основные экспортные культуры сою и кукурузу в Хорольском муниципальном округе Приморья. Земельный банк «Легендагро» насчитывает более 4 000 гектаров. Группа реализует крупный проект строительства завода по переработке сои, рассчитанного на 240 000 тонн сырья в год и за время своего существования инвестировала в аграрно-промышленный комплекс Приморья порядка 1 млрд рублей.

Есть в регионе и другие китайские инвесторы – например, молочная ферма «Виктория» с китайскими инвестициями в Уссурийске, молочное предприятие «Дракон» и другие.

«На аграрном рынке большое количество разных ниш, где присутствуют китайские инвесторы. При этом основная проблема связана с отсутствием достаточного количества трудовых ресурсов. Если раньше такие предприятия были интересны ещё и с точки зрения привлечения иностранной рабочей силы, и это давало очень хороший результат, то сейчас политика правительства края направлена на сокращение трудовых мигрантов из-за рубежа», - говорит Алексей Раченков.

В региональном отделении «Опоры России» сообщили EastRussia, что после начала специальной военной операции дефицит «синих воротничков» на некоторых предприятиях достиг 43%. Отсутствие рабочих рук – одна из главных причин, которая мешает иностранным инвесторам развернуться на Дальнем Востоке. И в этой связи политику квотирования иностранной рабочей силы в регионе следует пересмотреть, считают эксперты.

Не хватает кадров и в лесопромышленном комплексе, который также вызывает повышенный интерес китайских инвесторов. По словам гендиректора Приморской ассоциации лесопромышленников и экспортеров леса Павла Корчагина, восточные соседи заинтересованы в том, чтобы строить перерабатывающие мощности на дальневосточной земле. Один из самых масштабных примеров в отрасли – RFP, крупнейший лесопромышленный холдинг Дальнего Востока с фабриками в Амурском и Хабаровском крае. Предприятие объединяет группу технологически связанных компаний полного цикла: заготовку древесины, переработку и доставку продукции в страны Азиатско-Тихоокеанского региона. Ранее Российско-китайскому инвестиционному фонду (РКИФ, создан РФПИ и Китайской инвестиционной корпорацией) принадлежало 42% акционерного капитала холдинга, но в 2021 году контролирующим владельцем стала японская Iida Group заплатившая порядка $525 млн за долю 75%.

Китай не первый

Доктор экономических наук, кандидат технических наук, профессор кафедры экономики и управления ВГУЭС, руководитель Института подготовки кадров высшей квалификации ВГУЭС Александр Латкин рассказывает, что введённые Россией ограничения на экспорт круглого леса стимулируют инвесторов вкладываться в перерабатывающие мощности на территории Приморья. При этом и Япония, и Китай стараются экономить свои лесные ресурсы.

Собеседник отмечает, что вопреки стереотипам Китай вовсе не является лидером по объёмам инвестиций в частности, в Приморском крае. Он только движется к вершине этого рейтинга.

«До принятия крупных антироссийских санкций и особенно до начала специальной военной операции Китай был далеко не первым по объёмам инвестиций в Приморье. Хотя разговоров велось много, после того, как подводились очередные итоги года, выяснялось, что гораздо больше в регион инвестировала Южная Корея. При этом китайский капитал и китайские инвестиции – разные понятия. Когда мы говорим о предприятии «Легендагро», то имеем вводу инвестиции. Когда говорим о большом количестве китайцев с огромными сбережениями на Дальнем Востоке, то имеем ввиду капитал. Только в нашем вузе учатся 200 студентов из Китая. Многие китайцы держат здесь рестораны, кафе и гостиницы», - рассказывает Александр Латкин.

По его словам, китайских инвесторов особенно интересует земельный банк. Часто предприниматели из КНР изъявляют желание приобрести десятки тысяч гектаров в любом районе Приморья, желательно, ближе к границе. Спросом пользуются Ханкайская низменность, Спасский муниципальный округ, Михайловский, Надеждинский районы.

«Многие инвесторы настроены приобретать земельные участки в собственность, но российская Конституция им такого права не даёт. С точки зрения прописных истин в этой части всё хорошо. Существует большое количество нормативно-правовых актов, защищающих национальные интересы. Они не позволяют китайскому гражданину просто так приобрести земельный участок, какое-либо здание или сооружение в государственной собственности», - говорит Александр Латкин.

Однако китайские соседи используют обходные пути, чтобы свободно заниматься аграрным бизнесом на дальневосточных гектарах. По одной из таких схем на гражданина РФ оформляется крестьянско-фермерское хозяйство, в долгосрочную аренду ему передают землю, где вскоре разворачивают бурную деятельность китайские предприниматели. И это, акцентирует Александр Латкин, устойчивая тенденция. Соответственно, статистика присутствия китайских инвестиций в аграрном секторе уходит в теневую экономику, и привести точные цифры крайне затруднительно.

Китай не скупил Дальний Восток

Широко распространённый стереотип о том, что Китай скупил весь Дальний Восток, не соответствует действительности, подчёркивают эксперты. Напротив, самые крупные китайские инвестиции сосредоточены за пределами макрорегиона, и даже один из крупнейших инвестиционных проектов по машиностроению китайский автоконцерн Great Wall реализует в Тульской области. А крупнейшие проекты с участием китайских инвесторов на российском рынке реализуются в Сибири. По данным РСПП, это «Ямал СПГ» с совокупным объёмом инвестиций порядка 20 $млрд (около 30% контролируют китайская CNPC и Фонд шёлкового пути) и нефтехимическая компания «Сибур», где 20% поделили Sinopec и Фонд Шёлкового пути.

В то же время уход с российского рынка ряда иностранных инвесторов и жёсткая санкционная политика недружественных стран открывают дорогу китайским инвестициям в самых разных отраслях. Так, после введения Японией с 9 августа ограничений на экспорт в Россию гибридных автомобилей и машин с объёмом двигателя более 1,9 литров прогнозируется, что в ДФО будет укреплять позиции китайский автопром. А задача регионального руководства, по словам экспертов, создавать условия для притока инвестиций. Это и строительство новой инфраструктуры, и снижение бюрократических барьеров для инвесторов, и содействие в привлечении рабочей силы, и создание новых инструментов предотвращения рыночных рисков, обмена информацией и надзора.

 

 

На грани рентабельности

Децентрализованное энергоснабжение присутствует в 17 регионах ДФО и Арктической зоны. Оно, в частности, питает 527 населенных пунктов с населением более 300 тыс. человек. При этом средний износ электростанций и котельных суммарной электрической мощностью порядка 800 МВт и тепловой свыше 2 тыс. Гкал/час превышает 60%, сообщил заместитель гендиректора Российского энергетического агентства Минэнерго РФ Сергей Романов.

«Модернизация более 80% тех объектов, которые находятся в этих населенных пунктах, является инвестиционно непривлекательной, во всяком случае без государственной поддержки. И на сегодняшний день нет каких-либо отработанных механизмов господдержки, как и привлечения частных инвестиций в этот сектор», – утверждает эксперт.

Ситуацию усугубляет высокая стоимость производства энергии, в первую очередь из-за малых объемов потребления, а также необходимость субсидировать ее поставки для населения. При этом требуемый размер дотаций постоянно растет.

Не лучше обстоит дело и с точки зрения энергоснабжения промышленных производств. По скромным подсчетам, в этой группе потребителей насчитывается свыше 50 предприятий горнодобывающей промышленности. Совокупная мощность дизельной генерации в данном сегменте рынка превышает 500 МВт.

Здесь основная проблематика связана с высоким экономически обоснованным тарифом на электроэнергию, что ставит производство на грани рентабельности. Капитальные затраты при создании локальных энергоцентров зачастую сопоставимы с вложениями в основной бизнес-проект. К тому же в последний год заявила о себе проблема доступа к современному оборудованию из-за внешних санкций: его поставки в рамках параллельного импорта заметно выросли в цене. Все это приводит к тому, что недропользователи начинают рассматривать генерацию электричества и тепла как непрофильный актив, обременяющий основной вид деятельности.

Ситуация может затруднить реализацию будущих проектов по освоению минерально-сырьевой базы. Как считает зампред совета по вопросам развития Дальнего Востока, Арктики и Антарктиды при Совфеде Анатолий Широков, разработка многих месторождений становится оправданной при наличии доступной электроэнергии. При этом особенности структуры энергетики северных территорий не всегда позволяют обеспечить это за счет развития крупных электростанций и электрических сетей, уточнил сенатор.

Между тем в Минэнерго РФ не склонны сгущать краски. Как заверил директор департамента развития электроэнергетики министерства Андрей Максимов, за последние годы утверждено несколько нормативных актов по стимулированию инвестиций в развитие локальной энергетики, и эти механизмы работают. В первую очередь это относится к заключению энергосервисных договоров, подразумевающих внедрение новых технологий и оборудования, в том числе с использованием возобновляемых источников энергии. За счет этого территория экономит на топливе по сравнению с традиционной схемой северного завоза, а инвестор окупает вложения. В рамках подобных соглашений в 2020-2023 годах модернизировано объектов суммарной мощностью более 107 МВт, уточнил представитель Минэнерго.

Кроме того, реализуются проекты на основе концессионных соглашений и в рамках госзаказа от регионов, который размещается на конкурсной основе. Министерством так же подготовлены изменения в законодательство, позволяющие заключать в отдаленных регионах долгосрочные договоры поставки электроэнергии по принципу «бери или плати» (take or pay). Такая схема будет обкатана при освоении Баимской рудной зоны на Чукотке, где построят мини-АЭС.

«С одной стороны «Росатом» и консорциум потребителей с другой договорились о цене на долгосрочный период. Но, безусловно, такая стоимость возможна, только если будут зафиксированы обязательства по потреблению, и потребитель, что называется, не выйдет из контракта», - пояснил Андрей Максимов.

 

В поисках срока окупаемости

Несмотря на новации на законодательном уровне, проблему привлечения частных инвестиций в энергетическую инфраструктуру на труднодоступных территориях они полностью не снимают. Хотя на эти цели при условии государственных мер поддержки возможно привлечь свыше 300 млрд руб., сообщил Анатолий Широков.

Активное участие независимых компаний в развитии локальной энергетики пока не столь заметно, многие проекты в удаленных районах реализуются под эгидой ПАО «РусГидро». В частности, программой развития в ДФО предусмотрена модернизация 270 объектов неэффективной дизельной генерации общей мощностью 477 МВт. При этом на первом этапе будет обновлено 80 объектов в Якутии и на Камчатке суммарной мощностью почти 170 МВт.

Необходим более адресный подход к стимулированию частных игроков, включая небольшие компании. «Программа развития поддержки локальной энергетики в удаленных изолированных районах кроме как в виде субсидий на техприсоединение сегодня не предусмотрена. Да и получить ее могут только крупные инвестиционные проекты, где технологическое присоединение к энергосистеме технически осуществимо и экономически целесообразно», - свидетельствует сенатор Андрей Шохин.

Период окупаемости проектов у «РусГидро» составляет 15 лет. Если для крупного энергохолдинга это более-менее приемлемый срок, то для независимого бизнеса -достаточно большой, под который сложно привлечь кредитные ресурсы.

Как рассказал Андрей Максимов, в качестве одного из решений для потенциального инвестора возможна дополнительная поддержка по линии Фонда развития ЖКХ (как правило, дизельная станция в северном поселке является не только поставщиком электричества, но и тепла). Тем самым период окупаемости может быть снижен до 8-10 лет.

Отличие инвестпроектов локальной энергетики заключается в необходимости нахождения баланса экономических интересов между потребителем и производителем электроэнергии, а также оптимальной юридической конструкции, которая обеспечивает гарантии для обеих сторон, отмечает управляющий директор Корпорации развития Дальнего Востока Андрей Шарафутдинов.

Важно создавать оптимальные тарифные условия для инвестиционной привлекательности объектов генерации в труднодоступных районах, расширения возможностей данного бизнеса, говорит замначальника управления регулирования электроэнергетики ФАС Сергей Дудкин. Сейчас на выходе находится правительственное постановление о регуляторных отношениях в электроэнергетике, в котором одно из изменений позволит производителю электроэнергии по своему заявлению снижать размер экономии топлива, учитываемой в тарифах. Эту разницу он сможет направить, к примеру, на развитие электросетевого комплекса.

Данная потребность возникает при создании горнорудного кластера в Усть-Янском и Верхоянском районах Якутии. Энергоснабжение будет обеспечивать атомная станция малой мощности в поселке Усть-Куйга. Предусмотрена поставка энергии в соседние поселки, для чего придется строить электросетевое хозяйство.

Еще один законопроект внесен Минэнерго в Госдуму. «Он предполагает распространение уже существующего опыта заключения двусторонних долгосрочных договоров в технологически изолированных крупных энергетических системах на локальные энергосистемы и отмену регулирования тарифов в виде предельных уровней. Это нужно для того, чтобы стороны по договору могли на долгосрочной основе зафиксировать ценовые параметры и под эти контракты привлекать финансирование в кредитных учреждениях, таким образом обеспечивая возможность реализации данных проектов», - рассказал Сергей Дудкин, добавив, что данный подход вполне применим и для небольших проектов.

Энергия малых

Вопрос рентабельности проектов, связанных с локальными энергосистемами, обращает внимание потенциальных инвесторов к новым технологиям. Сейчас получает распространение идея создания атомных и гидроэлектростанций малой мощности.

Дело в том, что стоимость завоза энергоносителей (даже с применением энергии ветра и солнца гибридные установки потребляют дизтопливо) может нивелировать преимущества в капитальных затратах и существенно ухудшить экономику комплексного инвестпроекта. В этой связи, говорит гендиректор ООО «Генерация» Александр Курчатов, малые ГЭС при обеспечении заданного напора воды имеют наименьшую себестоимость производства электроэнергии и стабильные выходные параметры.

Несмотря на низкие температуры в Арктике, в качестве альтернативы дизельному топливу можно использовать гидропотенциал рек и рассматривать комбинированные варианты круглогодичных локальных энергоцентров, рассуждает генеральный директор ООО «Глобал Гидро Рус» Николай Сафронов.

«Когда говорят, что у нас реки замерзают, вечная мерзлота и вообще такой страх, я привожу в пример Канаду. Там самая низкая температура - минус 68 градусов, средняя температура января – минус 34. Тем не менее она располагает 15 МВт на малых гидроэлектростанциях. Возьмите Исландию, которая поднялась на мини-ГЭС, Гренландию или Норвегию», - подчеркнул Николай Сафронов.

В принципе у каждого северного поселка, а они на изолированных территориях, как правило, находятся на реках, можно построить мини-ГЭС на 1-2 МВт, считает он. В итоге от 80 до 100 дней реально получать электроснабжение только от этого источника, существенно сэкономив на дизтопливе.

Если говорить о промышленном применении данной технологии, то на Чукотке готовится своего рода пилотный проект. Для энергоснабжения производства по добыче россыпного золота в Иультинском районе будет возведена гидроэлектростанция мощностью 1 МВт с перспективой расширения до 15 МВт.

«Мы взяли самый пессимистичный вариант, завышенное по цене оборудование в три-четыре раза, сделали расчеты, получив окупаемость вложений в 6 лет с привлечением денег под 13% годовых», - сообщил гендиректор «Глобал Гидро Рус», правда, он уточнил, что участники проекта рассчитывают на прочие льготы (золотодобытчик является резидентом Арктической зоны).

К созданию мини-ГЭС присматривается «Росатом», но, конечно, госкорпорация предлагает решения по своему основному профилю. Это использование атомной станции малой мощности (АСММ) на базе реакторной установки «Ритм-200Н» мощностью 110 МВт, которая будет применена в рамках вышеупомянутого проекта в Усть-Куйге. Сегодня там начинается строительство.

Расчеты показывают, что новый источник энергоснабжения достаточно конкурентоспособный, проинформировал вице-президент по проектам малой мощности, контрактации и комплектным поставкам оборудования АО «Русатом Оверсиз» Олег Сиразетдинов.

«В Усть-Куйге, которая в советское время являлась транспортным узлом, в том числе по углеводородному топливу, тариф вдвое ниже, чем экономически обоснованный, утвержденный государством. А в поселке Депутатский, где будет возрождаться Депутатское месторождение олова, тариф ниже более чем в три раза, даже с учетом сооружения сетей для снабжения добывающей компании», – сказал менеджер.

Еще один проект – АСММ на базе реакторной установки «Шельф-М». Тепловая мощность реактора составляет 35 МВт, что позволит обеспечить генерацию до 10 МВт электрической энергии. Такую станцию планируется возвести для освоения золоторудного месторождения Совиное на Чукотке. Также к внедрению новой технологии рассматривается порядка десяти площадок в Якутии и пять в Красноярском крае.

«Мы к инвестору с деньгами не идем, но требуем take or pay для потребления энергии в нужном размере по обговоренному тарифу на перспективу. Очень важно, что тариф здесь практически не зависит от рыночных биржевых товаров, может быть, за исключением урана. Но доля урана в тарифе – до 4%. Главное, тариф прогнозируем, что важно для инвесторов», – заверил вице-президент «Русатом Оверсиз».